Ориентировка по звуку в природе

Звуком для ориентировки в природе иногда пользуются и зрячие. Всем известно, что краткосрочные прогнозы погоды люди издавна научились строить по громкости и оттенкам отдалённых звуков или эхо. Если погода обещает быть хорошей, то паровозные гудки с ближайшей станции доносятся ясно, а эхо мощных звуков раздаётся звучно и многократно повторяется. Наоборот, перед переменой погоды к худшему те же паровозные гудки слышатся приглушённо или даже вовсе перестают быть слышимыми, а эхо становится тусклым и коротким. Естественно, что этими признаками пользуются и слепые. Но состояние атмосферы, различные метеорологические факторы то в большей, то в меньшей степени, влияют на все звуки вообще, меняя их интенсивность и окраску. Это и понятно. Звук всецело зависит от состояния той среды, в которой развивается, в данном случае от состояния воздуха. Присутствие в воздухе пыли, водяных паров, водяных капель или кристаллов льда в виде дождя или снега несомненно влияет на распространение звука. Но ещё больше влияет на это наличие в воздухе слоев или участков, имеющих различную температуру. Физика глубоко изучила многие из этих явлений но кое-что и теперь остаётся для неё неясным, и некоторые её заключения не получают подтверждения в практике. Зрячие, конечно, способны улавливать и замечать различные изменения оттенков звуков при таких условиях не хуже, чем слепые, но для зрячих это не имеет практического значения, и потому они либо вовсе не обращают внимания на звуки, либо замечают лишь очень резкие изменения их (эхо в горах) или изменения, имеющие для них некоторый практический смысл (эхо как предсказатель погоды). Слепые более чувствительны ко всем подобным изменениям и всегда отмечают их в своём сознании, хотя очень часто только регистрируют самый факт изменения, не отдавая себе отчёта в том, отчего оно происходит и на что указывает. Ниже мы приведём ряд примеров и постараемся показать, какое значение имеет для слепых умение не только замечать то или иное изменение в характере звуков, но и понимать причину, его вызвавшую.

В литературе можно иногда встретить замечания, что некоторые слепые «по впечатлениям от воздуха» или «по ощущению на лице» судят о том, облачно ли небо или ясно, и если облачно, то в какой мере горизонт покрыт облаками. Это может иметь место, во-первых, тогда, когда слепой обладает остаточным зрением и способен зрительно реагировать на изменения, происходящие в освещении вследствие закрывания солнца облаками. Во-вторых, это возможно тогда, когда солнце интенсивно греет и слепой имеет возможность наблюдать за изменением температурных ощущений, происходящих вследствие того, что солнце то закрывается слоем облаков различной толщины, то вновь освобождается от них. Но бывают случаи, когда ни зрительные, ни температурные ощущения не имеют места, но, несмотря на это, слепой ясно ощущает наличие сплошной облачности. Многие слепые не могут разобраться в своих ощущениях: они говорят, что чувствуют низкое небо или как бы потолок, хотя и находятся на открытом воздухе. При внимательном же наблюдении оказывается, что всё дело здесь в звуках. Бывает такое состояние атмосферы, обычно сопровождающееся сплошной низкой облачностью, когда все звуки раздаются как-то особенно. Они слышатся очень ясно, но в то же время как бы несколько приглушены и не создают ощущения простора. Создаётся впечатление, подобное тому, которое появляется в комнате, где много ковров или иных мягких предметов. Городская улица в таких условиях становится подобной коридору. Звуки как бы прижаты к земле и приобретают более низкие тона. Это особенно хорошо заметно на звуках удаляющегося трамвая. При удалении трамвая сравнительно скоро затухают и перестают быть слышимыми всякие слабые и высокие звуки, входящие в общий шум, издаваемый на ходу этим видом транспорта. Зато долго слышится низкий, ниже, чем в обычное время, рокочущий звук. Звук этот как бы стелется по земле, то несколько усиливаясь, то ослабевая. Он доносится как бы из глубины длинного глухого коридора, несколько напоминая звук, раздающийся в подземной штольне, когда в некотором отдалении катится вагонетка. Такая окраска звуков происходит, по-видимому, благодаря инверсии температур, когда низко над землёй нависает акустическое облако, т. е. масса воздуха, имеющая более высокую температуру, чем та, которую имеет воздух непосредственно над землёй. Звук отражается от поверхности такого акустического облака, создавая впечатление потолка, нависшего над землёй. Улица, обставленная высокими домами, в этих условиях в действительности становится подобной длинному коридору и воспроизводит акустические особенности последнего.

Физика учит, что дождь сам по себе не влияет на распространение звука. Практика подтверждает, что акустически дождь не оказывает заметного влияния на ориентировку слепых. Правда, при сильном ливне образуется шум, который заглушает многие звуки и способен существенно помешать ориентировке на слух, но при ливне, да и вообще при дожде, особенно холодном, осеннем, создаются условия, чрезвычайно невыгодные для ориентировки, вне всякой зависимости от акустики. Я имею в виду те неприятные ощущения, которые переживает человек, идущий под потоками воды по дороге, где на каждом шагу встречаются лужи, нередко глубокие, которых он не видит и потому не может обойти.

Неблагоприятные для ориентировки условия создаёт и обильный снегопад, особенно если он сопровождается ветром, но помехи его весьма велики, даже если он происходит при тихой, относительно тёплой погоде. Снег залепляет лицо и тает на нём, вызывая неприятные, отвлекающие ощущения. Не менее неприятные ощущения вызывают и прикосновения воротника пальто, мокрого и в то же время холодного. Обильно падающий и толстым рыхлым ковром покрывающий землю снег до такой степени поглощает звуки, приглушает их, что встречные люди появляются буквально на расстоянии одного шага от слепого, внезапно вырастают перед ним, так что он не успевает сообразовать с их .движениями своих. Даже трамвай в такую погоду ходит очень тихо, как бы подкрадываясь. Зато особенно благоприятная для ориентировки обстановка создаётся, когда снегопад прекратился, но на земле снег лежит толстым рыхлым слоем: предметы вызывают интенсивное ощущение препятствия, звуки слышны отчётливо и на больших расстояниях на фоне наступающей в этих условиях общей тишины; громкие звуки приобретают мягкий оттенок, в них исчезает всё резкое, раздражающее слух. Даже звуки механического транспорта, этого врага ориентировки слепых, становятся мягкими, не столь мешающими; сам трамвай, по меткому выражению одного слепого, «ходит в валенках». Рыхлый снег является прекрасным звукопоглощающим материалом. Его покров создаёт те идеальные условия, к которым стремится техника в борьбе с шумом на городских улицах.

Говорят, что ориентировке слепых способствует ветер. Ветер как бы помогает определить направление (предполагается, что ветер в течение длительного или относительно длительного времени сохраняет постоянство направления) и даёт возможность установить, где кончается стена, начинается поперечная улица и т. п. Вернее всего, это измышляют люди главным образом зрячие, которым не приходится ориентироваться на слух. На самом же деле ветер при всех условиях является весьма существенной помехой для ориентировки слепых. Ветер в небольшом, ограниченном высокими предметами пространстве редко сохраняет постоянство направления. В городе, среди строений, особенно у углов и перекрёстков, он постоянно и очень резко меняет своё направление, часто на диаметрально противоположное, и способен только запутать. Главной же помехой является шум, который создаёт ветер в окружающем пространстве и в ушных раковинах. Шум мешает слепому слушать и правильно оценивать обстановку. К этому присоединяется ещё и механическое действие ветра, который мешает движению, раздувает одежду, срывает шляпу, бросает в лицо пыль и т. п.

В тифлопедагогической литературе (Биллей) можно встретить замечания о том, что звук расширяет для слепых горизонт.

В качестве примера такого звука называют гром. У слепого, не знающего зрительных образов, представление горизонта может быть основано только на знании, а не на чувственном восприятии. Звуки, доносящиеся издалека, несомненно способствуют конкретизации такого, основанного на знании, представления, и в этом смысле они, конечно, расширяют горизонт слепого.

Правда, ссылка на гром должна считаться неудачной, так как звуки грома не связаны ни с каким пунктом на земле и у слепого едва ли могут вызвать какие-либо ассоциации с представлением о земных пространствах. Совсем иное дело звуки, которые могут быть отнесены к определённому пункту на земле: звук заводского или паровозного гудка, выстрела или эхо этих звуков. Такие звуки не только способны «расширить горизонт слепого», т. е. сообщить ему общее представление о расстилающемся перед ним пространстве, но и конкретизировать это представление, конкретизировать положение в пространстве ряда пунктов, в которых находятся источники звуков, конкретизировать расстояния до них и тем создать сеть опорных пунктов, на базе которых, как мы уже говорили, слепой может составить себе вполне доброкачественное представление о плане местности.

Более того, если слепой умеет хорошо истолковывать значение звуков и их оттенков, он способен судить и о характере пространства, о предметах, его наполняющих, о его рельефе и о явлениях, на нём происходящих. А ведь всё это составляет элементы пейзажа, и в этом смысле мы можем говорить о звуковом пейзаже. В том же случае, когда созерцание такого звукового пейзажа сопровождается описанием зрячего человека, представление о нём становится совершенно конкретным, живым и красочным, если только слепой имеет представление о цветах. Опытный руководитель, например, преподаватель школы слепых, должен использовать эти возможности, чтобы дать слепым представление не только о пейзаже, но и о ландшафте.

Во введении был описан случай, когда слепой, сидя на высоком берегу реки, наблюдал за звуками, доносившимися до него из разных пунктов расстилавшегося перед ним пространства. Эти звуки дали ему возможность составить себе некоторое представление об открывавшемся перед ним пейзаже. Чем больше таких звуков доносится до слепого, тем полней его представление, тем больше наблюдений он может произвести.

Немало таких наблюдений может произвести слепой во время путешествия в поезде. Шум, производимый поездом, по-разному воспринимается в различной обстановке, сопровождающей линию его маршрута. Стоя у открытого окна вагона, нетрудно заметить, что стук колёс и отзвуки, рождаемые предметами, мимо которых поезд проходит, постоянно изменяют свой тон и свою окраску. На шум поезда отзывается каждая постройка, мимо которой он проходит. Не только небольшая будка, но даже близко стоящий столб, даже фонарь у стрелки отвечают стуку колёс явственно воспринимаемым отзвуком. При въезде на станцию эхо возникает и в близко и в далеко стоящих составах, давая представление о величине станции в смысле величины пространства, занимаемого запасными путями. По ритмично изменяющемуся отзвуку можно даже сосчитать количество вагонов в поезде, мимо которого проходит поезд наблюдателя. Проход поезда через, мост, даже самый незначительный по размерам, не может остаться незамеченным. Мосты же средней величины и большие дают хорошее представление о ширине рек, через которые они перекинуты.

Особенно много разнообразных отзвуков будит шум поезда и звук свистка паровоза, когда поезд мчится по пересечённой местности. Каждая, даже небольшая, выемка, через которую поезд проходит, резко меняет характер шума. Интенсивность его возрастает по мере роста высоты стены, сопровождающей полотно железной дороги. В узком ущелье, особенно если стены его сложены скальными породами, и в тоннеле шум поезда превращается в грохот. В холмистой и особенно в гористой местности свисток локомотива будит многоголосое и звучное эхо. Эхо это особенно эффектно, когда свисток раздаётся в лесу. Хвойный лес при благоприятном состоянии атмосферы производит настолько гармонически звучащее эхо, что выслушивание его доставляет эстетическое удовольствие. На открытой равнинной местности стук колёс раздаётся четко, но слабо, и звук этот доносится непосредственно от его источника. Паровозный свисток беспрепятственно уносится вдаль и бесследно теряется в пространстве, будя иногда только короткою эхо в холме или постройке, уединенно стоящих в отдалении.

Всё это многообразие звуков вносит оживление в цепь однообразных и бедных впечатлений слепого пассажира, способных ввергнуть его в уныние, если он не найдёт для себя интересного занятия. Но звуки эти способны не только внести оживление в монотонное путешествие слепого, но и доставить ему ряд сведений о характере местности, через которую поезд проходит или в которой он остановился, если только слепой умеет разбираться в оттенках звучаний, понимать их смысл, особенно если его непосредственные наблюдения сопровождаются пояснениями зрячего спутника. Полезно заметить, что подобные наблюдения невозможны в цельнометаллических вагонах, окна которых герметически закрыты.

Можно было бы привести и ещё ряд выдержек из описаний наблюдений и впечатлений, сделанных слепыми. Можно было бы и ещё продолжить перечень акустических явлений, способных содействовать успешной ориентировке слепых в пространстве. Но и сказанного достаточно, чтобы понять, как велико значение слуха в деле пространственной ориентировки без контроля зрения, как велико многообразие проявлений звука не только как ориентира, как опорного пункта в большом пространстве, но и как зонда этого пространства. Однако следует помнить, что далеко не все слепые умеют достаточно широко использовать все возможности, которые предоставляет им звук.

Очень многие из них не замечают некоторых акустических особенностей, не обращают на них внимания, абсолютно ими не интересуются, несмотря на ту пользу, которую могли бы принести им наблюдения над звуками, сознательное отношение к ним. И происходит это потому, что большинство таких слепых не было в своё время научено понимать то, о чём говорит им тот или иной звук, что его вызывает, что сообщает ему тот или иной оттенок. Вот почему семья и школа должны особенное внимание уделять культуре слуха, конкретизации акустических явлений и практическим навыкам использования звука для целей ориентировки. В отношении поздноослепших, в том числе и инвалидов войны, эта задача лежит на лечебных учреждениях и Обществе слепых. Нужно также помнить, что звук никогда не остаётся изолированным фактором ориентировки, но всегда тесно связан с другими компонентами этого сложного акта.