Значение осязания для ориентировки

Согласно широко распространённому, хотя и далеко не научному мнению существует два вида осязания: активное и пассивное. В состав пассивного осязания входят ощущения прикосновения, давления, тепла, холода, иногда боли. Если же ко всем этим ощущениям, вследствие движения осязающего органа, присоединяется ещё и ощущение перемещения, осязание становится активным. Активное, осязание, в связи с включенными в него элементами движения, приобретает черты, делающие его существенно отличным от осязания пассивного. Пороговые величины некоторых видов чувствительности резко понижаются; становятся ощутимыми такие элементы, которые при пассивном осязании вовсе не воспринимались; осязание становится более тонким и более точным. Кроме того, при пассивном осязании довольно быстро наступает адаптация, когда ощущение прикосновения и давления проходит: предмет, приложенный к данному участку кожи и остающийся некоторое время неподвижным, при неподвижном положении органа перестаёт восприниматься. Наконец, активное осязание, в противоположность пассивному, оказывается способным воспринимать форму предмета, что неизмеримо повышает его роль в пространственной ориентировке слепых. Возьмите несколько одинаковых деревянных палочек.

Одну из них покройте глянцевитой, другую шероховатой бумагой, третью нетолстой бумажной тканью, четвёртую оставьте непокрытой. Осторожно, по очереди, прикоснитесь каждой из этих палочек к поверхности кожи на ладони или даже на осязающей мякоти пальца (место наиболее чувствительное), и вы увидите, что человек, к руке которого вы прикасались, не заметит никакой разницы во всех этих прикосновениях. Он не ощутит различия в характере поверхности, в фактуре приложенных к его руке предметов и даже в их форме, если форма ваших палочек была различной при приблизительно одинаковых размерах и если в момент прикосновения и при дальнейшем нахождении предмета на руке испытуемого не произошло смещения. Если же такое смещение, хотя бы ничтожно малое и мгновенное, произошло, то тотчас же испытуемый почувствует различие в характере поверхности и формы. Он не только почувствует различие, но даже и определит, в чём оно заключается.

У него возникнет более или менее определённое представление о характере поверхности. Если же испытуемый получит возможность, хотя бы слегка, подвигать осязающей поверхностью, то представление это станет весьма точным. Волос, положенный на гладкую бумагу, останется незамеченным при пассивном прикосновении, но будет хорошо ощутим и может быть прослежен на всём протяжении при активном осязании.

Но в коже заложены не только такие нервные окончания, которые реагируют на прикосновение и давление. Там находятся и нервные окончания, обладающие температурной чувствительностью тепловые и холодовые точки, а также и болевые.

Ощущение тепла и холода не отделимы, в нашем случае, от ощущения прикосновения и давления. Вот почему наш испытуемый тотчас заметит различие в прикосновении, если к его руке приложить последовательно, скажем, деревянную и металлическую палочки, но различие в материале останется неуловимым, если температура или теплопроводность этих материалов одинакова. Люди, не имеющие отношения к биологической науке, обычно не выделяют температурную чувствительность как особый, самостоятельный вид чувствительности и включают её в понятие осязания. На самом же деле ощущение тепла и холода и температурных изменений представляет собою совершенно особый вид чувствительности, которая может действовать и действует вне всякой зависимости от давления и даже прикосновения; она имеет особое значение для ориентировки, почему и будет рассмотрена отдельно.

Но наряду с температурной чувствительностью есть ещё и некоторые другие виды чувствительности, которые тоже участвуют, притом значительно чаще, если не всегда, в акте осязания и выделить которые из сложного осязательного восприятия является делом нелёгким. Нервные окончания, специализировавшиеся в регистрации того или иного раздражения, размещены повсеместно в различных органах и тканях нашего организма.

Так, например, давление мы способны чувствовать не только поверхностью нашего тела, но и внутренними органами: комок плохо прожёванной пищи мы ощущаем во время его движения по пищеводу; если предмет, на котором мы сидим или стоим, наклонится, даже слегка, мы тотчас же заметим это. Зрячие производят совершенно точно множество разнообразных движений, не прибегая к зрительному контролю. Они, скажем, могут есть в полной темноте, не пронося ложки мимо рта. Это происходит потому, что соответствующие нервные приборы-рецепторы заложены в самых разнообразных тканях нашего организма. Ощущение положения тела в пространстве, ощущение положения руки или иного органа (вследствие его движения) и многое другое относится к группе так называемой проприоцептивной чувствительности: глубокой мышечной чувствительности, суставно-мышечной, мышечно-двигательной чувствительности и др. А так как осязательное восприятие связано не только и не столько с давлением на поверхностный слой кожи или с пассивным перемещением осязаемого предмета, сколько с давлением на осязающий орган в целом и с движением последнего, в формировании восприятия участвуют и ощущения, о которых только что было упомянуто как об ощущениях проприоцептивного ряда.

Вот этот-то вид чувствительности некоторые авторы, даже в специальной литературе, относят к так называемому опосредствованному осязанию. Учитывая глубокие связи, существующие между осязательными и некоторыми проприоцептивными ощущениями, мы рассмотрим последние в данной главе совместно с осязанием, оговорив это ещё раз в своём месте во избежание возможных недоразумений и путаницы, которая может возникнуть в понимании рядового читателя.

Прежде чем говорить об участии в ориентировке осязания, необходимо уточнить понятие последнего. Это необходимо сделать потому, что понятию этому иногда даются существенно различные толкования.

Под осязанием я понимаю сложную акцию, в состав которой входит целый ряд чувствительностей: прикосновения, давления или сопротивления, перемещения, тепла, холода, иногда боли и в различной степени чувствительность глубоких слоев кожи, мышц, сухожилий, суставов и, вероятно, других органов или тканей.

Доля участия отдельных видов чувствительности в акте осязания не всегда одинакова. Некоторые виды чувствительности, например болевой, могут и вовсе отсутствовать. Зато другие участвуют в нём всегда и в постоянном сочетании друг с другом. Так, например, ощущения прикосновения, давления или сопротивления и температуры (тепла или холода) в практических условиях осязания неотделимы. Это происходит потому, что нервные приборы данных видов чувствительности объединены общим органом кожей, в которой расположены так густо, что любой предмет, прикасаясь к любому участку кожи, непременно покрывает большое число этих приборов и одновременно на них воздействует. При этом отдельные предметы или отдельные части одного предмета, обладающие различной теплопроводностью, вызывают различные ощущения даже и в том случае, когда температура их одинакова. В практических условиях осязательный акт немыслим без движения; при этом совершенно безразлично, проявится ли оно в виде ничтожно малого смещения (чермаковские движения) или в виде очень сложных повторных перемещений (ощупывание). Всякое же движение органа связано с глубокой проприоцептивной чувствительностью, которая и играет в акте осязания весьма существенную роль.

Пространство, при ориентировке в котором участвует осязание, является пространством, ограничивающим предмет, доступный одновременному контакту с телом человека в пределах минимальной и максимальной части его поверхности. В это пространство вмещается любой предмет от остро заточенного конца штифта, до предмета, доступного охвату всем телом в распластанном положении последнего. Пространство это может быть как угодно увеличено путём последовательного перемещения осязающего органа. При этом ориентировка при помощи осязания во всех случаях будет оставаться предметопознавательной.

Несмотря на такую ограниченность возможностей пространственной ориентировки при помощи осязания, последнее является основой формирования пространственных представлений, тех элементарных пространственных представлений, на базе которых, путём работы сознания и стереогноза, формируются представления любого пространства и, следовательно, без которых невозможна никакая пространственная ориентировка.

Рассматривая осязание как фактор ориентировки в аспекте настоящего исследования, т. е. как акт познавания пространства в практической деятельности слепого человека, мы находим, что чаще и шире всего оно применяется в быту, в обучении и на производстве. Чаще и шире всего оно применяется слепым тогда, когда он действует в пределах, не превышающих пространства рабочей зоны, главным образом в пространстве рабочего места (применяя это понятие не только в производственном, но и в более широком смысле). Если проследить деятельность слепого на протяжении целого дня, то станет совершенно очевидной степень участия осязания в ориентировке и сфера его приложения. Попытаемся произвести такой обзор в самой краткой форме.

Поднявшись от сна, слепой находит своё платье, ориентируется в нём и надевает его, действуя в основном на осязание.

Если не учитывать движение, которые совершает он, перенося руки от предмета к предмету и переходя с места на место, то и в совершении своего туалета, и в приведении в порядок комнаты, и в приготовлении пищи осязание играет то ведущую, то весьма существенную роль. Я говорю ведущую или существенную потому, что если остановиться на любом акте, совершаемом человеком в данной обстановке, и тщательно проанализировать его, то станет очевидным, что изолировать осязание, отделить его от других видов чувствительности совершенно невозможно. О том, что обоняние и слух играют в данном случае подчинённую роль, говорит хотя бы тот факт, что слепые, лишённые обоняния или слуха, вполне удовлетворительно справляются с бытовой ориентировкой в условиях, о которых идёт здесь речь.

Однако не следует при этом забывать, что ориентировка у этих лиц и в данных условиях менее точна и более затруднена, чем у слепых, обладающих нормально действующими органами этих чувств. Мы не знаем человека, который при наличии осязательной чувствительности вовсе был бы лишён чувствительности суставно-мышечной и двигательной, но и представить себе его деятельность совершенно невозможно. Но проследим наш пример далее. Оставив пока переход к месту обучения или работы, характеризующий ориентировку в большом пространстве, посмотрим на действия слепого в классе и на производстве у станка. Ориентировка на парте и подготовка предметов классного обихода к .уроку производятся несомненно и главным образом при помощи осязания. В акте чтения оно также, играет ведущую роль. При письме осязание ведущую роль уступает суставно-мышечному и двигательному ощущениям, сохраняя за собой главным образом контроль над правильностью ориентировки в виде прослеживания строки пальцем левой руки, без чего, впрочем, возможно и обойтись, как это видно на примерах работы одноруких слепых. При обследовании наглядных пособий, будь то рельефный рисунок, муляж или модель сложной машины или сооружения, значение осязания очевидно. Примерно та же картина наблюдается и при производственной профессиональной работе. При огромном разнообразии профессий и ещё большем разнообразии операций технологического процесса участие осязания в ориентировке при работе варьирует в широких пределах. Если проследить, например, работу корзинщика. то не трудно установить, что осязание в этой работе применяется непрерывно. В противоположность этому, при работе на станке, действующем автоматически, участие осязания сводится к минимуму.

Так, например, при работе на штамповальном прессе, когда слепой, вложив металлическую ленту в соответствующие ограничители, ритмичными толчками вдвигает её под штамп, осязание действует только во время подготовки металлической ленты и заправки её в машину. Во всех этих примерах действует осязание пальцев и кисти руки в целом. Однако из примеров, приведённых во введении, видно, что в ряде случаев как бытовой, так и производственной трудовой ориентировки в качестве осязающего органа действуют губы и кончик языка, а также, хотя и редко, отдельные участки поверхности тела, например, при усаживании; достаточно вспомнить движения, совершаемые человеком, когда он, скажем, в трамвае садится на скамейку, тесно занятую другими пассажирами.

Если ориентировка в пространстве может быть осуществлена и при помощи осязания, и при помощи другого вида чувствительности, например слуха, то ориентировка при помощи осязания потребует, при прочих равных условиях, во много раз больше времени. Чем больше возрастает пространство, в котором происходит такая ориентировка, тем в ещё большей степени возрастает затрачиваемое на неё время. Поясним это примером.

В предметах домашнего обихода, так же как и в инструменте и материале на производстве, слепой ориентируется главным образом на осязание. Чтобы взять письменный прибор, обычно лежащий на столе, слепой подходит к столу и протягивает руку к тому месту, где лежит прибор. Ощутив прикосновение к прибору, он тотчас же стереогностически определяет место, к которому прикоснулся, и делает соответствующее движение для того, чтобы взять его. Если прибор лежит между другими предметами, например, между книгами, то слепой и это устанавливает при помощи осязания и поступает, как в первом случае. Но допустим, что слепой, протянув руку за прибором, обнаруживает, что его нет на месте. Тогда слепой вынужден обследовать ближайшие участки стола, весь стол, ориентируясь на нём исключительно с помощью осязания. Естественно, что подобное обследование потребует времени. Предположим теперь, что прибора не оказалось на столе, не оказалось его и на другом месте, присутствие его на котором было вероятным. В этом случае слепому придется обследовать всю его комнату, ориентируясь при этом исключительно при помощи осязания (ощущения двигательные и суставно-мышечные будут широко использованы, но действуют они только постольку, поскольку осязание не может действовать в отрыве от них; непосредственно же для поисков прибора они значения не имеют). Нетрудно представить себе, сколько будет при этом затрачено времени и труда, совершенно излишних в том случае, когда пропавший прибор можно было бы отыскать, скажем, при помощи зрения или слуха. Пример этот как нельзя лучше подчёркивает то значение, какое имеют для слепых определённый порядок и система в вещах. Сами слепые чаще всего привыкают к этому в процессе повседневной практики и свои личные вещи содержат в определённом порядке, на раз и навсегда отведённых для них местах. Зато окружающие слепых зрячие, нередко и члены их семьи, незаметно для себя отходят от этого правила и иногда не выполняют его, даже если и знают о его значении. Это обстоятельство влечёт за собой множество неудобств и мелких неприятностей для слепого, что всегда должны помнить учителя н воспитатели слепых детей и работники со взрослыми слепыми, недавно потерявшими зрение. В повседневной своей работе со слепыми эти люди должны прививать соответствующие навыки детям и недавно ослепшим, в частности военноослепшим, с первых же дней их самостоятельной деятельности в стенах лечебного учреждения.

Уже на примерах, приведённых выше, было показано, что в тех случаях, когда осязающая поверхность пальца слишком велика для того, чтобы обследовать очень малую поверхность предмета, слепой прибегает к помощи ногтя, зубов или даже тонкого предмета, например иглы. Нервы вовсе не проникают в ноготь, а нервы, ветвящиеся в зубе, отделены от внешней среды достаточно толстым слоем твёрдого вещества, кроме того, они не имеют приборов, подобных приборам осязательным, не наделены осязательными функциями и на раздражение реагируют болевыми ощущениями. Несмотря на это и ногтем, и зубом можно не только обнаружить очень мелкие неровности, например, на гладкой поверхности металла, но и до известной степени определить форму таких неровностей и зазубрин, особенно если они находятся на ребрах и остриях. Ещё более удивительным кажется тот факт, что слепой при помощи очень тонкого предмета, например иглы, может обследовать поверхности, вовсе недоступные для его осязающих органов. Так, например, .вооружившись тонкой иглой, слепой способен составить себе очень точное представление об узком отверстии в металлической пластинке, о его диаметре, глубине, о характере его внутренней поверхности, скажем, обнаружить в ней резьбу и даже иногда, сосчитать число нарезок. Всё это возможно исключительно благодаря тому, что в глубоких слоях кожи, в мелких и крупных мышцах, в суставах и сухожилиях заложены нервные окончания, обусловливающие так называемую глубокую гностическую чувствительность, входящую в состав ещё более широкой проприоцепции. Механизм многих ощущений нам ещё не ясен, и структура многих приборов нервных окончаний ещё не достаточно изучена, но мы знаем, что именно эти проприоцептивные (Е точном переводе -сами себя чувствующие) органы сигнализируют нам о всяком, даже самом ничтожном изменении положения или состояния частей нашего организма. Именно они, действуя в тесном взаимодействии с органами, расположенными на поверхности нашего тела, в данном случае с органами осязания, участвуют в формировании сложных восприятий, в частности двигательных и осязательно-двигательных, доставляющих нашему сознанию критерий для ориентировки в пространстве, благодаря своим малым размерам вовсе недоступном непосредственному восприятию. Такое восприятие иногда, как уже упоминалось, называют опосредствованным осязанием. Однако термин этот не точен и требует пояснений или оговорок, которые обычно не делаются, что и ведёт к некоторой путанице. Создаётся определённое упрощение понятий. В некоторых случаях, когда адресуются к широкой публике, такое упрощение, может быть, и допустимо, однако при условии, чтобы оно не переходило в упрощенчество. Но пользы будет, несомненно, больше, если и в этом случае понятия будут по возможности уточнены.

Приводя пример пишущего слепого, я указал на то, что при ориентировке в пространстве письменного прибора осязание участвует главным образом в виде контроля движения по строке, осуществляемого левой рукой. Бывают случаи, когда без такого контроля слепые обходятся вовсе. Правая рука при письме получает осязательные ощущения от соприкосновения с грифелем, который зажат в её пальцах. Ощущения эти, несомненно, несколько изменяются в процессе работы грифелем, однако основная роль в ориентировке на приборе, при передвижении грифеля внутри клетки прибора и при переносе его из одной клетки в другую, принадлежит глубокой чувствительности мышц и суставов сложного сочленения кисти и предплечья и даже более удалённых мышц и сочленений плеча. При помощи этой чувствительности, а не при помощи опосредствованного осязания опытный слепой может даже читать написанное с обратной стороны бумаги, «ощупывая» грифелем ямки выдавленных точек. При помощи той же сложной чувствительности слепой ориентируется посредством ножа, вилки или ложки в пище, лежащей на его тарелке, и безошибочно отличает мясо от картофеля и иного гарнира. При работе на штамповальном прессе, о чём речь была выше, рабочие движения регулируются почти исключительно двигательными ощущениями, обеспечивающими ритмичное продвижение металла под штамп, в точном соответствии с ритмом работы пресса и с размерами вырубаемой детали. Опыт штамповщика гуталиновых банок в механическом цехе учебно-производственного предприятия Ленинградского областного отдела Общества слепых показал настоящий смысл и значение выключения осязания из ориентировки на станке. При простой замене зрительного контроля установки металлической ленты под штамп контролем осязательным работа на этом прессе для слепого была немыслимой ввиду чрезвычайной медленности и большой опасности травматизма. После установки соответствующих приспособлений, устранивших необходимость участия осязательной ориентировки, слепой не только получил возможность работать на данном прессе, но довёл количество ударов, в среднем, до двух тысяч в час, что более чем на двадцать процентов превысило норму, установленную для зрячего рабочего

Едва ли нужно распространяться о том, что правильно организованная работа слепого требует для успешного своего выполнения сознательной и точной ориентировки на рабочем месте.

Такая точная ориентировка возможна лишь при точном представлении пространства и пространственного соотношения размещенных в нём предметов, с которыми приходится оперировать слепому. Если пространство и соотношение размещенных в нём предметов остаётся неизменным, то у работающего образуется определённый автоматизм рабочих движений, автоматизм перемещения руки в пространстве, от точности которого в конечном счёте зависит эффективность самой работы. В этих условиях и самая ориентировка на рабочем месте становится автоматической. Нетрудно понять, что точность её или, что то же, точность рабочих движений всецело обусловлена всё той же проприоцепцией. Исследования Кекчеева и Земцовой показали, что при ориентировке на рабочем месте при сохранении тела в покое, движения слепых даже точнее, чем такие же движения. зрячих, совершаемые ими без контроля зрения.

При ориентировке в большом пространстве (ходовая ориентировка) осязание уже не имеет места вовсе. Оно вновь вступает в действие только в тех случаях, когда при ходьбе слепой временно входит в соприкосновение с какими-либо предметами и вынужден в них ориентироваться. Это случается при встрече с. каким-нибудь препятствием, характер которого невозможно определить иным путём, при входе в помещение, на транспорт, когда приходится открывать двери, пользоваться поручнями и т. п. По во всех подобных случаях ходовая ориентировка фактически прекращается, и начинается ориентировка предметопознавательная. Ориентировка же в большом пространстве в основном происходит на звук, о чём речь пойдёт особо, с широким участием суставно-мышечной и мышечно-двигательной чувствительности, чаще всего в опосредствованной форме.

При ходовой ориентировке слепые широко пользуются помощью трости. Трость является для них универсальным инструментом, описанию которого будет посвящен специальный раздел; здесь же мы остановимся на ней, как на приборе, удлиняющем руку и таким образом позволяющем получить впечатление от прикосновения к предмету, до которого невооружённая рука достать не может, главным образом от соприкосновения с грунтом или настилом, по которому слепой идёт. «Ощупывает дорогу тростью» это широко распространённое выражение как нельзя лучше характеризует роль трости. Выражение это не исчерпывает, как увидим ниже, всех действий, которые выполняет слепой при помощи трости. Не следует думать, что слепой при ходьбе непрерывно ощупывает дорогу тростью. Опытный слепой к ощупыванию дороги прибегает сравнительно редко. Он делает это только в тех случаях, когда чувствует или знает на основании разнообразных признаков, что путь, по которому он идёт, не свободен, что впереди имеется нечто, угрожающее его безопасности. Правда, встречаются иногда слепые, которые во время ходьбы непрерывно переставляют трость впереди себя на те места, куда должны встать их ноги. Иногда они делают при этом и взмахи тростью по воздуху, причиняя неудобства встречным прохожим. Но случаи эти встречаются редко. При ближайшем знакомстве такой слепой оказывается из числа поздноослепших, потерявших зрение недавно и не усвоивших ещё навыков пользования тростью и вообще навыков ориентировки. Иногда оказывается, что такой слепой имеет тяжёлые дефекты слуха. Ориентировка в большом пространстве слепых, страдающих существенным понижением слуха, очень затруднена. Обычно слепой время от времени контролирует правильность своего движения, прикасаясь тростью к краю панели, канавы, вдоль которой идёт, или к бордюру, травянистому или иному, которым окаймлен путь. При приближении к предполагаемому или обнаруженному препятствию слепой слегка приподнимает трость впереди себя для того, чтобы именно ею встретить препятствие и тем предупредить столкновение. Иногда слепой прибегает к помощи трости для того, чтобы обследовать большой, недоступный непосредственному ощупыванию руками, предмет, как это было показано на примере с танком. Движения, совершаемые при этом тростью весьма напоминают движения, совершаемые при обследовании пальцем. Результаты обследования, произведённые при посредстве трости, палки или иного предмета, вооружающего руку, менее точны, чем при обследовании непосредственно рукой. Они менее точны потому, что при этом из сложного комплекса осязательно-двигательных восприятий выключаются во всяком случае в значительной мере непосредственно осязательные ощущения. Последние только отчасти восполняются ощущениями слуховыми. В основном же при таком опосредствованном восприятии главную роль играют различные виды проприоцепции. Несмотря, однако, на эту относительно меньшую точность, и такого опосредствованного обследования бывает достаточно для того, чтобы у слепого сложилось правильное представление об обследованном предмете, о его размерах и во всяком случае об его общей форме. Но кроме сведений о протяжённости, откуда создаются представления о величине и форме, такое опосредствованное обследование, в данном случае при помощи трости, приносит некоторые сведения и о характере поверхности, о её гладкости или шероховатости (чем тоньше инструмент, употребляемый при обследовании, тем тоньше и точнее результаты обследования); оно приносит сведения также и о твёрдости предмета, его упругости или вязкости. Благодаря этому, с учётом звука, производимого тростью или обследуемым предметом, опытный слепой легко и безошибочно определяет материал, к которому прикасается: песчаный или твёрдый грунт, асфальт, дерево, камень, вода, ткань и прочее.

Подобно тому, как в ориентировке на большом пространстве принимают участие руки, действуя посредством трости, ноги делают то же посредством разнообразной обуви. При этом обнаруживается, что степень развития проприоцептивной чувствительности ног просто поразительна. Известно, что стопа ноги, так же как и всякая другая часть нашего тела, обладает осязательной чувствительностью. Известно также, что осязательная чувствительность стопы развита очень слабо в сравнении с чувствительностью кисти руки. Доля участия осязательной функции стопы в пространственной ориентировке ничтожна, тогда как роль проприоцептивной функции её и ноги вообще очень велика. При ходьбе человек всё время ощущает ногами дорогу, по которой идёт, безошибочно определяя характер грунта или его покрытия. Не требуется никаких усилий для того, чтобы ощутить различие между асфальтом, камнем, деревом, булыжной мостовой, песчаным или глинистым грунтом, травяным покровом или каким-либо мягким настилом. Это столь обычно, что ни у кого не вызывает удивления, хотя определения эти делаются не обнажённым телом, а через посредство обуви, в которой ряд слоев ткани, картона, кожи или резины а иногда и того и другого отделяют наш организм от грунта.

Но поистине заслуживает удивления то, что мы через такой основательный изолятор, способны ощутить десятикопеечную монету, положенную на гладкий пол. Более того, при внимательном наблюдении мы способны обнаружить присутствие пыли на паркете, наличие самой тонкой насыпки в виде небольшого количества песка или штукатурной пыли на панели и даже некоторое увлажнение её. Зрячие обычно проходят мимо всего, этого, не обращая внимания, хотя подобные раздражители доступны и их восприятию; для слепого же эта способность имеет огромное практическое значение, в частности при пространственной ориентировке. Для ясности приведу несколько примеров. Слепой уронил перчатку или, скажем, вчетверо сложенную бумажку. Звука, произведённого падением предмета, который помог бы ему определить место упавшего предмета, он не слышал. Не желая прикасаться к полу рукой и в то же время вынужденный поднять предмет, о положении которого на полу он имеет лишь приблизительное представление, слепой переступает ногой и, наступив на предмет, а иногда только коснувшись его краем обуви, уточняет его положение и поднимает.

Слепой спокойно и быстро идёт по хорошо знакомому ему пути. Вдруг он чувствует появление на гладкой панели крупинок и комочков, которые обычно сопровождают ремонтные работы. Он тотчас же замедляет свои шаги и принимает меры предосторожности, которые нередко оказываются весьма кстати. Нечего и говорить, что такие восприятия, как восприятие утоптанной дорожки среди рыхлого песка или снега, дорожной колеи, тропинки среди травянистого покрова и тому подобного являются для слепого превосходным, иногда незаменимым ориентиром, следовательно, существенным фактором пространственной ориентировки.

В приведённых примерах особенно отчётливо выступает практически определимое различие между осязательной и глубокой проприоцептивной чувствительностью. Это ещё раз подчёркивает несостоятельность термина «опосредствованное осязание», который может быть принят, как условный, но от которого лучше воздержаться. В заключение раздела об осязании рассмотрим ещё некоторые, менее значительные случаи, когда в ориентировке принимает участие непосредственное или опосредствованное осязание или осязание в тесном взаимодействии с глубокой чувствительностью. Случаи же, когда проприоцепция, участвующая в ориентировке, к осязанию не имеет никакого видимого отношения, рассмотрим несколько позднее, в другом месте.

Когда слепой проходит в тесном помещении или вообще близко от окружающих предметов, он касается их своей одеждой. Как бы ни было легко прикосновение, оно передаётся телу и человек получает иногда достаточно сложные ощущения, которые в некоторой обстановке помогают ориентироваться. В этих случаях помогает стереогноз. В хорошо знакомой домашней обстановке такие прикосновения помогают правильно выбирать направление движений, корректируют их точность, позволяют слепому останавливаться в нужном положении перед столом, шкафом, кроватью, протягивать руку точно в нужном направлении и безошибочно брать необходимый предмет. В вагоне трамвая или автобусе те же прикосновения помогают определить слепому, свободно ли перед ним место или занято, а лёгкое прикосновение к его шляпе свешивающейся держалки является единственным критерием, дающим ему возможность судить о её присутствии, определить её положение и, если это нужно, воспользоваться ею.

Наконец, осязательные ощущения помогают слепому (впрочем так же, как и зрячему) ориентироваться в некоторых явлениях окружающей природы, которые иногда помогают пространственной ориентировке, иногда затрудняет её. Так, о направлении и силе ветра слепой может судить только по осязательным восприятиям. Избыточная влажность воздуха, плотный туман, оседающий на лице едва уловимой влагой, и дождь, особенно холодный, осенний, так же, как и мокрый снег, вызывают неприятные осязательные ощущения, отвлекающие внимание, и существенно мешают слепому ориентироваться.

Но каково бы ни было непосредственное участие осязания в пространственной ориентировке слепых, необходимо всегда помнить о том, что формирование пространственных представлений, без которых немыслима никакая ориентировка, возможно только на базе осязательных восприятий, действующих в неразрывном взаимодействии с восприятиями проприоцептивными, которые можно объединить в одно общее понятие осязательно-двигательных восприятий.