Проприоцептивная чувствительность

О некоторых видах проприоцептивных ощущений мы уже говорили при рассмотрении вопроса о значении для ориентировки осязания. Тогда было отмечено, что некоторые ощущения, связанные с так называемой органической, суставно-мышечной, мышечно-двигательной и глубокой чувствительностью, настолько неразрывно сливаются с ощущениями чисто осязательными, что их очень трудно выделить, и их часто объединяют в общем понятии: осязательная или, что вернее, осязательно-двигательная чувствительность. Однако среди проприоцептивных ощущений есть немало и таких, которые совершенно невозможно, даже и при желании, объединить с ощущениями осязательными. Именно к таким ощущениям относятся ощущения положения тела в пространстве. Рецептором этих ощущений является вестибулярный аппарат внутреннего уха полукружные каналы. Однако и эти ощущения обычно сопровождаются ощущениями осязательными (прикосновения и давления) и суставно-мышечными. Всякая неровность пути, сопровождающаяся не горизонтальным положением ступни, даёт о себе знать через посредство рецепторов, заложенных в голеностопном сочленении, в сухожилиях и мышцах ноги. Но если неровность сопровождается уклоном пути, положительным или отрицательным, и хотя бы на протяжении двух и даже одного шага, то ощущение, возникающее при этом, явно имеет иной оттенок и субстрат его полукружные каналы. Неровности пути, обусловливающие эти ощущения, часто являются хорошими и надёжными ориентирами, ча1це всего тоже относимыми к числу осязательных. Такими, например, являются понижения панели перед арками ворот. Пороговые величины этой чувствительности, сколько мне известно, не установлены, но они явно зависят как от времени, в течение которого произошло изменение в положении тела, так и от расстояния, на протяжении которого оно произошло. Всякое, даже самое ничтожное, отклонение от вертикального положения не может пройти незамеченным, если оно совершается достаточно быстро. Точно так же прекрасно ощутимо всякое перемещение тела по вертикали или по горизонтали, или поворот около вертикальной оси, если движения эти совершаются тоже достаточно быстро. При очень медленном движении, при очень малом или очень плавном изменении положения тела в пространстве изменения эти не вызывают соответствующих ощущений и проходят незамеченными. Незамеченным остаётся движение и при больших скоростях, если оно является постоянным и равномерным, следовательно, когда не даёт себя почувствовать момент инерции.

Всё это весьма существенно, во всяком случае, значительно существеннее для слепых, нежели для зрячих, и приобретает нередко решающее значение в их ориентировке. Даже очень плавный уклон пути, слабый подъём или спуск, идущий на значительном пространстве, не может остаться незаметным для зрячего. Зрячий заметит его потому, что он видит разнообразные предметы на значительном расстоянии от себя находящимися ниже или выше того места, в котором находится он сам. Точно так же и слепой заметит тот же уклон, если он будет слышать звуки, исходящие от источников, находящихся выше или ниже, в зависимости от уклона местности. Но если подъём совершается без каких-либо зрительных или слуховых ориентиров, то и слепой и зрячий могут не заметить его. Именно это происходит, например, при очень плавном и постепенном подъёме самолёта. Без дополнительных ориентиров может пройти совершенно незамеченным и изменение горизонтального направления движения. Но в то время как для зрячих такая обстановка, когда отсутствуют всякие зрительные ориентиры, встречается исключительно редко или даже может быть создана только искусственно, слепые попадают в неё очень часто, особенно если иметь в виду горизонтальные отклонения от взятого направления. При ходьбе по открытой местности или по местности, вообще не имеющей хороших ориентиров (с однообразным грунтом), слепой легко уклоняется от взятого направления в силу неровностей пути или некоторой асимметрии тела. С другой стороны, если дорога, по которой идёт слепой, постепенно уклоняется от нужного направления, он не заметит этого и, при отсутствии звуковых ориентиров, может уйти далеко от цели, даже в противоположную сторону от неё. Дезориентирующее влияние оказывают на слепого также и резкие повороты, если они следуют один за другим и если углы их меньше или больше 90 градусов. Суммарное изменение направления пути в этом случае может быть определено слепым весьма неточно, что влечёт за собой досадные последствия, а иногда и серьёзные неприятности. Приведу примеры.

Медленно слепнущий (и стоящий теперь на грани абсолютной слепоты) человек средних лет шёл по достаточно хорошо знакомому ему маршруту. На перекрёстке улиц он попал в довольно сложную обстановку. Была ранняя весна, и на дорогах скалывали лёд. В одном месте путь был покрыт кусками сколотого, но ещё не убранного льда, в нескольких местах улицы лёд был собран в кучи. Сойдя с панели, слепой сразу же попал на участок неубранного льда. Нога скользила по ледяным осколкам, и последние смещались под ней; слепой с первых же шагов изменил направление, не заметив этого. Выйдя на середину улицы, он встретил кучу сколотого льда, затем вторую. Огибая эти кучи, слепой настолько уклонялся всё вправо, что в общей сложности сделал поворот на 180 градусов и, перейдя на противоположную сторону улицы, направился по ней в обратную сторону. Не обращая внимания на звуки, которые могли бы помочь ему обнаружить ошибку, и предполагая, что он идёт туда, куда нужно, слепой прошёл целый квартал и, дойдя до первого перекрёстка, остановился в полном недоумении и растерянности. Вместо ожидаемого шумного перекрёстка перед ним была тихая улица; к тому же наискось, в угловом доме, то и дело открывалась и закрывалась дверь, издавая дребезжащий звук, весьма характерный для булочной, находившейся вблизи его дома, которую он часто посещал. Обратившись к прохожему, наш слепой выяснил, что пришёл к своему же дому, только по другой стороне улицы, по которой никогда до этого случая не ходил.

Другой слепой, очень опытный, проведший без зрения несколько десятков лет и прекрасно ориентирующийся, рассказал нам следующее. Однажды возвращался он домой поздним вечером. Была осень, дул очень сильный ветер и лил холодный дождь, Переходя одну из улиц, находившуюся неподалёку от его дома, которую он превосходно знал, слепой из-за дождя и ветра потерял направление и пересек не только поперечную улицу, но и ту, по которой шёл, и вышел к углу, расположенному наискось от исходного. Слепой обнаружил ошибку тотчас же, как только попал на панель. Однако он понял только, что перешёл неправильно, но не смог определить, куда именно он уклонился вправо или влево и куда попал. Час был поздний. На пустынных улицах не было никакого движения, отовсюду слышался только шум дождя и ветра. Слепому пришлось подойти к углу и трижды перейти улицы для того, чтобы выйти на правильный путь. Известный деятель Общества слепых Н. В., ныне покойный, отличался способностью прекрасной ориентировки; он часто предпринимал поездки по области без зрячего сопровождающего. Однажды зимой, возвращаясь с сильно затянувшегося собрания и желая сэкономить время, он направился кратчайшей дорогой по глухим улицам, местами пролегавшим по пустырям. Было очень холодно, дул сильный ветер. Мела метель. Местами нанесло целые сугробы снегу, и привычная дорога стала неузнаваемой. На одном перекрёстке, где с двух сторон простирались большие пустыри, В. сбился с дороги и незаметно для себя углубился в один из этих пустырей. Вскоре В. начал проваливаться в глубокие, наполненные снегом, рытвины. В. попробовал вернуться назад, но не нашёл улицы. Он пошёл сначала в одном, затем в другом направлении повсюду были сугробы снега и предательские рытвины под ним. В. пробовал ударять в ладоши, кричать, сначала для того, чтобы по отражённому звуку обнаружить здания, а потом чтобы обратить на себя внимание прохожих. Но прохожих не было. Ничего не было слышно кроме шума ветра, который бросал в лицо целые облака колючего снега. В. потерял самообладание и вместо того, чтобы идти в каком-нибудь одном направлении до тех пор, пока не кончится открытое пространство, продолжал беспорядочные блуждания по пустырю. Лишь спустя два часа, сильно озябшему и вконец обессилевшему, ему удалось отыскать дорогу.

Военноослепший Р. рассказал, что он едва не замёрз, оказавшись в подобной же обстановке в условиях сельской местности.

Проприоцепция, дающая возможность обнаружить изменения в положении тела или изменения движения, его скорости или направления, имеет особенно важное значение для слепых при их поездках. Когда движение, даже очень быстрое, приобретает характер постоянного и равномерного, оно перестаёт быть ощутимым. При езде в поезде человек ощущает равномерное сотрясение вагона, но направление движения он может определить только тогда, когда взглянет в окно на неподвижные предметы.

Слепому для этого придется высунуть в окно руку, чтобы обнаружить движение воздуха или прислушаться к отражённым звукам; но как-то, так и другое не всегда возможно. Но едва поезд начинает ускорять или замедлять движение, как направление последнего становится очевидным. Это особенно ощутимо в моменты, когда поезд останавливается или только начинает движение. То и другое сопровождается толчками, при которых, в силу инерции, человека отклоняет в противоположную движению сторону. При поездке на лодке ощущаются только толчки в момент загребания воды вёслами. Если же лодка движется сплавом, по течению реки, то движения её вообще невозможно обнаружить, если не прислушиваться к звукам, доносящимся с берега. То же самое происходит при поездке на большом пароходе. При полёте на самолёте слепой ощущает движение чаще. В этом случае движение ощутимо и проприоцептивно (повышение или понижение) и посредством осязания, когда тело как бы прижимается к сиденью или последнее как бы уходит из-под него. Это особенно резко чувствуется при погружении самолёта в воздушную яму.

При резко выраженном спуске или подъёме ощутимым становится изменение положения сиденья. Но при очень плавных виражах, подъёмах и спусках тело восстанавливает вертикальное положение столь постепенно и незаметно, что подобные изменения движения остаются неощутимыми. Они остаются неощутимыми и для зрячих, если последние не смотрят в окно на землю или на крыло самолёта. Очень постепенный спуск обнаруживается только по тем неприятным ощущениям в ушах, которыми сопровождается переход в зону более высокого давления. Но все эти ощущения интересны не столько как ощущения, помогающие ориентировке, хотя они до известной степени и являются таковыми, сколько как переживания, подчас довольно сильные, разнообразящие утомительное путешествие, вообще говоря, бедное впечатлениями.

Совершенно иное значение приобретают эти ощущения при пользовании городским транспортом, когда именно на них строится вся ориентировка слепых. При переезде по городу в автобусе или трамвае слепой должен знать, где он проезжает в данный момент, чтобы вовремя приготовиться к выходу и выйти именно там, где нужно. Если слепой хорошо знает маршрут, то ему не приходится обращаться с вопросами к соседям в вагоне.

Он узнаёт любую остановку по тем ощущениям, которыми сопровождается поездка по тому или иному отрезку пути. Иногда слепые просто считают остановки от начала пути до его конца. Способ этот и неудобен и непрактичен. Слепой в этом случае вынужден постоянно думать о том, сколько остановок трамвай уже сделал, и фиксировать в сознании каждую новую. Но если маршрут длинен, а слепой занят мыслями или разговором, то сосредоточить внимание на остановках не просто и не всегда удаётся; выпадение же из счёта хотя бы одной из них грозит неприятностями. На помощь слепому приходит то, что любой маршрут трамвая оказывается не однообразным на всём протяжении. Каждый маршрут, за очень редкими исключениями, имеет повороты в одну и другую сторону, причём они то совпадают с остановками, то не совпадают с ними. Местами путь пролегает через мосты, большие или маленькие, местами он имеет изгибы или уклоны. Наконец, движение трамвая по открытому месту, среди высоких построек и в иной обстановке, сопровождается весьма характерным звучанием, в котором отражается иногда даже состав грунта.

Звуковые изменения особенно заметны в летнее время, когда открыты окна вагона, но внимательное ухо способно заметить их и в любой обстановке.

Если слепой хорошо знает все особенности маршрута, он может не затруднять себя счётом остановок. Усевшись поудобнее, он может предаться своим размышлениям или заняться беседой со спутником, не заботясь о том, где едет. Резкие толчки вагона на поворотах, сотрясение и грохот его на стрелках сами дадут знать о себе и, следовательно, о том, где едет слепой. Если же внимание слепого настолько поглощено, скажем, мыслями, что он ничего вокруг не замечает, то в какой-то момент он всё-таки очнётся и проследит некоторый отрезок пути. Каждая из упомянутых особенностей чаще всего представляет сложное восприятие, целый комплекс ощущений слуховых, осязательных и проприоцептивных; причём доминантой может служить любое из них. Так, при проходе трамвая через стрелку слышится характерный и весьма сложный шум, ощущаются вертикальные и горизонтальные толчки и покачивания вагона, что воспринимается и внутренними органами (интероцептивно) односторонним увеличением давления внутренних органов вследствие инерции, перемещения лимфы и отолитов в вестибулярном аппарате, и внешне (экстероцептивно) усилением давления сиденья, стенки вагона, на которую пассажир опирается, увеличением трения одежды и т. д. При езде на автомобиле звуковой раздражитель ослабевает или вовсе снимается, зато усиливается проприоцепция. Если наблюдателем является глухой слепой, то проприоцепция вообще оказывается на первом месте, как это подтверждают описания поездки на автомобиле или пароходе, сделанные О. И. Скороходовой. Однако для нас в данном случае важно не то, что проприоцепция не действует или редко действует в чистом виде, изолированно от других ощущений, а то, что она действует в качестве существенного фактора ориентировки.

О том, какую роль в подобных наблюдениях играют личные свойства слепого и привитые воспитанием навыки, свидетельствует приводимый ниже пример.

Двое слепых предприняли поездку на теплоходе по небольшой реке с тихим течением, по которой они плыли впервые. После того как теплоход тронулся, один из слепых обнаружил, что он не может определить, в каком направлении происходит движение. Корпус корабля равномерно сотрясался от работы мотора, но поступательного движения не было заметно, и слепой мог с одинаковым успехом вообразить любое направление движения. Более того, отделение, в котором сидели слепые, имело примерно квадратную форму; голоса людей слышались с разных сторон, и лица их явно были обращены тоже в разные стороны. Ничто не помогало определить, где же у корабля нос и где корма. Это привело нашего слепого в состояние неприятного беспокойства, так как он привык всегда, при всяких обстоятельствах, отчётливо представлять своё отношение к окружающему. Он обратился с беспокоившими его вопросами к своему товарищу. Ответ последнего крайне удивил его: второй слепой и не думал о том, куда движется теплоход. Оказалось, что его никогда не интересует, в которую сторону идёт, например, поезд, в котором он едет; в данном же случае его не интересует, в каком направлении движется теплоход, где у него корма и т. д. Однако он принял деятельное участие в предпринятых наблюдениях. Вскоре нашим пассажирам удалось обнаружить, что скамья, на которой они сидели, стоит поперёк судна. Этому помогло движение воздуха из открытых окон и едва уловимые колебания теплохода, ощутимые на повороте фарватера. Направление же движения удалось установить только при подходе теплохода к первой после отправления пристани. О том, к чему привела наших слепых попытка определить своё положение относительно стран света на основании мнимых солнечных лучей, было сказано ранее.

Многим зрячим и в голову не может прийти, какие затруднения таит для слепых самая простая ситуация, для оценки которой зрячему достаточно одного беглого взгляда.