Значение слуха для ориентировки

Звук прямой результат движения. Где есть движение, там есть и звук. А так как в природе никогда не наступает абсолютного покоя, то и абсолютной тишины в ней никогда не бывает. Вся жизнь человека протекает в атмосфере, наполненной множеством разнообразных звуков, которые по-разному, иногда мощно, воздействуют на него. Мы различаем звуки по их тону (частота колебаний) и по их силе. Наш орган слуха начинает улавливать звук, когда частота его приближается к двадцати колебаниям в секунду, и перестаёт слышать звук, когда частота колебаний приближается к двадцати тысячам в секунду. В природе постоянно существуют звуки, частота колебаний которых ниже двадцати в секунду или, как принято говорить, ниже 20 герц. Но мы не слышим их как звуки, хотя они и не перестают воздействовать на наш организм; это так называемые инфразвуки. Инфразвуки обладают большой механической энергией и способны производить настоящие разрушения. Они, например, вызывают обвалы в горах, а при очень большой силе переходят в то, что мы называем взрывной волной. Очень низкие звуки, уже различаемые нами как звуки, при очень большой интенсивности вызывают у нас спазмы желудка, повышают внутричерепное давление, влияют на деятельность сердца и т. п. Точно так же в природе существуют и звуки с частотой колебаний, во много раз превышающей 20 тысяч в секунду. Это ультразвуки. Мы не воспринимаем их как звуки, но широко используем их в технике. Очень высокие звуки при очень большой интенсивности производят неприятное ощущение щекотания в нашем ухе, что не раз без сомнения испытывал каждый, например, при разговоре по телефону. При дальнейшем увеличении силы такого звука он способен произвести серьёзные повреждения нашего органа слуха. Сила звука, при которой барабанная перепонка начинает ощущать его давление, называется порогом осязания звука. По мере уменьшения силы звука он становится более слабым и при достижении некоторого предела силы вовсе перестаёт быть слышимым. Предел этот называется порогом слышимости. Звуки разной высоты не одинаково хорошо воспринимаются нашим ухом. Наш орган слуха наиболее чувствителен к звукам в пределах 2000-4000 герц. В ту и другую сторону от этих величин чувствительность уха падает. Чтобы быть услышанным нами, звук более высоких и более низких частот должен всё более и более повышать интенсивность. Порог слышимости звука постепенно повышается при повышении и понижении тона за пределами этой области наибольшей чувствительности слуха. Звуки различных частот в природе распространяются не одинаково. Чем выше частота колебаний, чем выше тон звука, тем быстрей он затухает. Кроме того, звуки более высоких частот в значительно большей степени отражаются окружающими нас предметами и поглощаются ими. Благодаря этому очень важному свойству звуки более высокие, так сказать, менее живучи, чем звуки более низкие. Всякий, вероятно, замечал, как изменяются звуки духового оркестра при его удалении. Сначала перестают быть слышимыми более высокие звуки, в то время как более низкие слышатся значительно дольше. Долее всего слышны звуки басов и турецкого барабана. Это особенно хорошо заметно, когда удаляющийся оркестр уходит за угол большого дома. Высокие звуки отражаются от стены такого дома, тогда как низкие огибают её и распространяются далеко по улицам. Это легко заметить, если прислушаться к звукам, производимым удаляющимся трамваем и т. п. Чистота этой звуковой картины на практике может нарушаться тем обстоятельством, что многочисленные звуки, входящие, скажем, в шум трамвая, отличаются не только по высоте, но и по интенсивности. Более высокий звук притом может обладать значительно большей силой, чем звук более низкий, в силу чего этот более высокий звук может слышаться дольше, чем звук низкий, но это, конечно, вовсе не умаляет значения общего физического закона. Здесь полезно отметить и ещё одно свойство звуков. Получить звук одного тона, совершенно чистый, свободный от других сопутствующих звуков, не так-то просто. Даже основной звук любого музыкального инструмента сопровождается многочисленными звуками-обертонами, сообщающими ему определённую окраску, определённый тембр. Именно это и позволяет нам всегда отличать звук одного инструмента от звука другого, хотя высота тона их будет совершенно одинакова. На практике, в повседневной деятельности человека такие чистые звуки, чистые тоны никогда не встречаются. В этих условиях мы всегда имеем дело со сложными шумами, что имеет для нас огромное практическое значение. Поэтому я и позволяю себе останавливаться здесь на вещах, хорошо известных каждому из элементарного курса физики. Такое напоминание позволит в дальнейшем лучше разобраться в явлениях, которые сопровождают ориентировку слепых в большом пространстве и обусловливают её качество.

Для лучшего понимания особенностей ориентировки на слух полезно также вспомнить и о некоторых замечательных свойствах нашего слуха, игнорирование которых иногда вызывает путаницу в руководящих советах тифлопедагогики и влечёт нежелательные последствия для практической деятельности воспитателей, учителей и вообще работников со слепыми.

Слух является сложным анализатором, который обладает соответственно очень сложным рецепторным аппаратом. Анатомия последнего хорошо изучена, но в самом психофизиологическом процессе есть ещё много неясного. Слуховая функция представляет собою очень сложное явление. В состав его входит передача звука, его восприятие и понимание услышанного. Сложный рецептор кортиев орган доставляет сознанию такие сведения о звуке, которые позволяют нам улавливать и определять тончайшие изменения в его составе, недоступные даже физическому анализу. Мы способны слышать одновременно большое количество звуков и понимать, осознавать значение каждого из них и отдельных комплексов в целом. В то же время наш слух способен отстраиваться, выделять выбранный нами звук и следить за ним, рассматривать его отдельно от других, входящих в данный комплекс. Это происходит и тогда, когда мы наслаждаемся звуками сложной симфонии, которую исполняет большой оркестр, и тогда, когда слепой, подойдя к шумному перекрёстку улиц с бойким городским движением, выбирает момент для перехода. Замечательной особенностью нашего слуха является и то, что он обладает парным органом двумя ушами. Одновременное слушание двумя ушами (бинауральный слух) позволяет нам с достаточной точностью локализовать источник звука в пространстве.

В свете изложенного кратко остановимся на двух вопросах, которые в практических руководствах по тифлопсихологии и тифлопедагогике не всегда излагаются с ясностью и определённостью, столь необходимыми для практических работников со слепыми. Работники эти часто не имеют возможности глубоко продумать тот или иной вопрос, особенно если он требует специальных знаний, и решают его, руководствуясь тем, что говорит по этому поводу учебник. Вот эти вопросы: во-первых, можно ли развить и воспитать слух и, во-вторых, какие отношения и связи существуют между слухом и пространственными представлениями, между звуком и пространством.

Было время, когда считали, что слух является основным органом познания мира у слепых, что он у этих людей принял на себя функции зрения и развился и обострился до такой степени, что они несравненно лучше зрячих способны слышать и познавать всё то, что поддаётся познаванию на слух. В связи с этим в специальной, а тем более и в общей литературе встречалось множество анекдотов и нелепых примеров и предложений. Так, предлагали использовать слепых для вождения кораблей в тумане, для определения по звуку вражеских кораблей во время подводного плавания, для обнаружения по звуку вражеских самолётов и т. д. Считали также, что все слепые являются прирождёнными музыкантами, почему занятия музыкой рекомендовались в качестве преимущественной для слепых профессии. С течением времени широкая практика работы со слепыми, в том числе и работа по их трудоустройству, показала, что музыкальность слуха ни в какой мере не зависит от состояния зрения, и одарённые музыканты среди слепых встречаются не чаще, чем среди зрячих. Для выяснения степени обострённости слуха у слепых было предпринято множество сравнительных исследований в разных странах, в разное время, с конца прошлого века до последнего времени, на различном материале. Эти исследования производились в различной обстановке: в обычной обстановке класса или коридора над детьми, причём применялся камертон или даже подручные источники звука, и в обширных залах при помощи специальных приборов, и в естественной обстановке на открытом воздухе как над детьми, так и над взрослыми. Большинство авторов пришло к заключению, что в отношении остроты слуха и способности локализовать звук в пространстве как слепые, так и зрячие чрезвычайно вариабельны и некоторые отклонения в ту или иную сторону у разных групп испытуемых могут быть объяснены случайным подбором. В общем же, как слепые, так и зрячие дали результаты весьма сходные. Но в ряде наблюдений в условиях, приближающихся к условиям ориентировки в естественной обстановке, слепые дали несколько более высокие, хотя и незначительно, результаты. Такие же несколько более высокие результаты дали слепые и в опытах определения разностного порога, т. е. в определении разницы при сравнении двух величин.

Под влиянием этих исследований тифлопсихологи пришли к заключению, что никакого различия в слухе слепых и в слухе зрячих нет. Но так как слепые в силу необходимости вынуждены чаще обращаться к помощи слуха, чем зрячие, слух их тренируется более, чем слух зрячих; слепой научается слышать (замечать) звуки, которых он прежде не слышал (не замечал). Он научается точнее локализовать в пространстве источник звука, определять природу последнего. Острота слуха при этом, по-видимому, не повышается. Не происходит понижения физиологического порога слышимости подобно тому, как не изменяется и физиолого-анатомическая основа локализации звука в пространстве, ибо базис (расстояние между органами слуха) остаётся неизменным. Физиологически слух остаётся неизменным, изменяется отношение слепого к звукам. Воспитывается слуховое внимание. Уточняется оценка слышимого. Развивается психическая способность замечать малейшие изменения в звучании, правильно истолковывать их и использовать эти изменения для практических целей, в частности, для целей ориентировки в пространстве.

Но что значит воспитать внимание и выработать способность использовать звуки для практических целей? Внимание не является психическим процессом. Это психическое состояние, свойственное каждому психическому процессу, состояние, при котором сознание направлено на какой-либо определённый предмет, на какое-либо определённое явление. Благодаря этому сознание может быть направлено на рассматривание зрительного объекта точно так же, как на. выслушивание какой-либо звуковой картины или на осязательное восприятие и т. д. При этом различные люди обладают различными особенностями внимания. У одних оно концентрированное, тогда как у других распределённое. В первом случае в центре сознания человека находится один какой-нибудь объект (слуховой, зрительный и т. д.), созерцанием которого этот человек занят всецело и обычно ничего более не замечает, всё окружающее проходит для него бесследно. Во втором случае человек, занимаясь созерцанием какого-либо объекта, в то же время не перестаёт реагировать и на многочисленные другие, действующие в данный момент, раздражители. В этом последнем случае играет определённую роль объём внимания. У одного человека в центре сознания могут одновременно находиться многие объекты, количество которых, вообще говоря, очень ограниченно, тогда как у других кажущаяся распределённость внимания в действительности является его гибкостью, подвижностью. Внимание такого человека способно быстро переключаться с одного объекта на другой, в неуловимо короткие отрезки времени успевая охватить многочисленные объекты. Люди, обладающие распределённым, да к тому же ещё и гибким вниманием, способны всё замечать, на всё реагировать, мгновенно оценивать обстановку и мгновенно принимать необходимые решения. Такого распределённого и гибкого внимания требуют многие профессии. Такими должны быть водители скоростного транспорта, разведчики, охотники, географы на маршруте. Именно такими должны быть и слепые. Во время своих переходов в большом пространстве и ориентировки в нём слепой должен постоянно следить за всем, что происходит вокруг него, и замечать даже самые малейшие изменения в окружающей среде. И это постоянное и непроизвольное наблюдение не должно влиять на то, что является в данный момент главным, на что направлено его сознание, как на главный объект, что служит в данный момент предметом размышления, обсуждения, беседы. Любой человек, занятый каким-либо объектом, неизбежно переключает своё внимание на другой, если новый раздражитель обладает интенсивностью, превосходящей интенсивность других раздражителей. Именно поэтому, например, все сигналы транспорта сделаны такими резкими и интенсивными. Но нередко бывают и такие случаи, когда внимание переключается на раздражитель, который обладает незначительной интенсивностью, но зато является жизненно важным и возбуждает особый интерес. Так, опытный комбайнер тотчас заметит неполадку в работе машины, едва в чрезвычайно сложное звучание комбайна вплетётся некоторый, даже очень слабый звук, обусловленный неисправностью механизма. Слепой должен обладать именно таким вниманием, иначе он не будет в состоянии замечать такого слабейшего раздражителя, который вызывает ощущение препятствия, и вообще из поля его внимания будут неизбежно выпадать многочисленные раздражители, обусловливающие чёткость и точность его ориентировки. К счастью, внимание воспитуемо. Оно поддаётся волевому управлению, и отдельные полезные свойства его поддаются упражнению и закрепляются в процессе практики. И вот, когда мы говорим о воспитании слуха, мы и имеем в виду воспитание слухового внимания, воспитание способности удерживать в поле внимания одновременно многие звуковые раздражители и замечать малейшие изменения звуков и правильно оценивать их значение.

Полезно заметить, что последние исследования показали, что систематическое упражнение слуха способно повысить даже и абсолютную остроту его. Доказано, что в процессе такого длительного упражнения слуха понижается порог слышимости. Но явление это остаётся недостаточно изученным, так что продолжает казаться неясным, за счёт чего следует отнести понижение порога слышимости: за счёт ли изменения оценки нами наших ощущений, или за счёт действительного понижения физиологического порога возбудимости нервного аппарата. По мнению некоторых учёных, например Кравкова, возможно и то и другое.

Но, несмотря на всё огромное научное значение этого открытия, для нас оно пока имеет только теоретический интерес. Для практики ориентировки важно не то, что ухо в процессе упражнения приобрело способность улавливать звуки значительно слабее тех, которые оно могло воспринимать вначале (хотя и это может иметь определённое и иногда большое значение), а то, что сознание научилось регистрировать и правильно оценивать те полезные для ориентировки изменения в звуковой ситуации, которые вначале оставались незамеченными и проходили бесследно.

В процессе систематического воспитания и практической деятельности образуются сложные связи нервных центров, в результате чего вырабатываются сложные психосенсорные регулировки, делающие многие движения человека автоматическими, протекающими без видимого участия сознания, что имеет большое значение при ориентировке. Так, например, подходя к какому-нибудь препятствию и ощутив его близость, слепой уклоняется в сторону и избегает столкновения, нередко не осознав того слабого ощущения, которое вызвала в нём близость предмета. Процесс восприятия в данном случае протекает подсознательно субсенсорно, Однако возможно переключить внимание и на подобные очень слабые раздражители, приблизить их к центру сознания, сделать их объектом рассматривания, наблюдения и этим существенно повысить их практическую значимость для ориентировки, а тем самым и для целей трудоустройства.

Вторым вопросом, требующим, как было сказано, дополнительного разъяснения, является вопрос об отношении слуховых восприятий к пространственным представлениям слепых, об отношении звука к пространству.

В истории тифлопедагогики было время (и давно прошло), когда отдельные педагоги спорили о том, что важнее в воспитании слепых осязание или слух. Находились люди, которые доказывали, что слух является доминантой в жизни слепых, почему и воспитание их следует строить на слуховых восприятиях. Эти люди полагали, что слуховые восприятия могут формировать пространственные представления вне зависимости от осязания, почему слепой может составить себе полное представление о пространстве только на основании своих слуховых восприятий. В настоящее время в тифлопедагогике нет места для подобных рассуждений. Давно уже стало неопровержимой истиной, что в основе пространственных представлений слепых (как и пространственных представлений зрячих) лежат осязательно-двигательные восприятия. Но, признавая эту истину, мы не должны умалять роли слуха в понимании и освоении большого пространства, в формировании представления о большом пространстве на базе уже имеющихся конкретных пространственных представлений. Мы не должны умалять значения слуха в процессе ориентировки в пространстве, особенно в большом пространстве. На деле такая недооценка слуха имеет место. В учебниках психологии и педагогики слепых, имевших хождение до последнего времени, можно найти ссылки на Т. Геллера, который на основании своих опытов заключил, что всякое усиление звука толкуется слепыми как приближение предмета, производящего этот звук, и наоборот, ослабление звука как удаление его источника. Возможно, что Т. Геллер и получил подобные результаты, если свой эксперимент он ставил над неопытными маленькими детьми. Но другие, более близкие к нам повремени тифлопедагоги, даже весьма квалифицированные, повторяют это заключение, подводя под него научную базу, взятую из законов физики. «Звук не имеет элементов пространственности», приводят они всем известный закон физики. «Звук позволяет с относительной точностью определить только направление на источник звука, об удалённости же его можно судить только по его интенсивности». Лидер американских тифлопедагогов, тифлопсихолог профессор С. П. Хайес, как уже было отмечено, говорит: «Кто из нас не был обманут, когда мы прислушивались, не понимая, лает ли маленькая собака вблизи, или большая в отдалении? И что является причиной гудения муха на окне, или аэроплан в отдалении?»

Я полагаю, что недоумение может возникнуть разве только у очень маленького и очень неопытного ребёнка. Звук не имеет элементов пространственности. Это, конечно, верно. Но верно также и то, что бинауральный слух даёт нам возможность определять направление на источник звука с большой точностью (многочисленные наблюдения показали, что ошибка при этом не превышает 3-4 градусов). Чистый музыкальный звук, тон, не содержащий никаких дополнительных звуков, обертонов, сообщающих ему определённую окраску, не может дать никакого критерия для суждения об удалённости источника звука. Об этом можно судить только по интенсивности звука, что несомненно повлечёт за собою серьёзные ошибки. Но ведь такие абсолютно чистые звуки существуют только в теории или, в лучшем случае, в лаборатории физиков. В природе всегда и всюду возникают сложные звуки, чаще всего такие, которые физика определяет словом шум.

В своей повседневной деятельности человек всегда имеет дело с многочисленными и многообразными очень сложными шумами. И даже тогда, когда мы имеем дело с музыкальными тонами, они имеют характерную для каждого из них окраску и чаще всего сопровождаются другими сопутствующими им звуками. Жизненный опыт научил человека по характеру звука, по его окраске или по составу шума определять причину, его вызвавшую, определять источник звука. Но сложные звуки помогают определять не только источник звука. При удалении источника звука постепенно падает интенсивность шума. А так как в состав этого шума всегда входят звуки различной интенсивности, то, по мере удаления предмета, издающего звук, постепенно перестают быть слышимыми сначала более слабые, затем более сильные звуки, входящие в состав шума. Благодаря этому самый шум постепенно изменяет свой характер. Жизненный опыт слепого научил его определять по этим изменениям и расстояние, на котором находится в каждый данный момент удаляющийся или приближающийся источник звука. Конечно, не каждый слепой и не всегда может правильно оценить это расстояние в метрах или других мерах. Ведь и зрячие далеко не все и не всегда способны сделать это. Но для целей ориентировки далеко не всегда необходимо определять расстояния с такой точностью. Например, при переходе улицы слепому не так уже важно определить, сколько метров остаётся до приближающегося автомобиля, зато ему очень важно определить, успеет ли он перейти улицу, или уже поздно и следует обождать, пока машина проедет. Систематическое обучение и жизненный опыт научают слепого достаточно хорошо делать такие определения. И возможны они только благодаря тем изменениям в составе шума, которые происходят при приближении или удалении источника звука. Преимущество систематического воспитания соответствующих навыков перед приобретением их в процессе житейской практики заключается в том, что в первом случае определения эти точнее и осмысленней. Слепой научается определять не только момент, подходящий для перехода улицы, но и расстояние до источника звука в разных фазах изменения шума, что, несомненно, совершенствует его пространственные представления. Кроме того, при таком обучении слепой научается понимать значение и причину, вызывающую то или иное звучание, что помогает предметопознавательной ориентировке. В данном примере шум автомашины слагается из сложного шума мотора, постукивания крышки карбюратора, повизгивания рессор, шипения шин по асфальту и др. Сознательное выделение этих звуков «делает более полным представление об автомобиле, помогая познать его в движении.

Эти последние замечания приводят нас к уточнению вопроса о том, в какой мере участвует слух в формировании пространственных представлений и каково отношение звука к пространству. Сам по себе звук, конечно, не может вызвать адекватного пространственного представления, соответствующего тому предмету, который вызвал данный звук. Звук сам по себе, не обладая элементами пространственности, не имеет формы. Сам по себе звук не может воспроизвести формы предмета, породившего его. Но в сознании человека почти всегда возникает представление об этом источнике. Представления эти могут быть в достаточной мере неточными или даже фантастическими, если природа звука не известна и он не вызывает ассоциаций с предметом хорошо знакомым. Но представления эти могут быть и вполне адекватными, если услышанный звук принадлежит к таким, природа которых хорошо известна, так же, как и его источник. Мы здесь не можем рассматривать какого-то отвлечённого слепого, который родился слепым и обладает таким ничтожным чувственным опытом и таким ничтожным запасом конкретных пространственных представлений, что природа звуков, повседневно раздающихся вокруг нас, остаётся для него неизвестной и непонятной. Мы не должны забывать того, что среди слепых, с которыми мы имеем дело на практике, сравнительно очень мало абсолютно слепых и уж наверное более половины их обладают остатками зрения, в той или иной мере помогающими формированию пространственных представлений.

Не следует забывать также и того, что среди сравнительно небольшого числа абсолютно слепых, или близких к этому состоянию, которое не превышает одной трети, не так уж мало таких, которые потеряли зрение в возрасте, обеспечившем им возможность накопить достаточно большой запас пространственных представлений в результате зрительного опыта.

Изучение карточек учёта Ленинградского городского отдела Всероссийского общества слепых показало, что на 100 слепых (выборочно) в 1948 году на долю ослепших в детстве приходилось 8 человек, в зрелом возрасте ослепли 92, имеющих остаточное зрение 33 и слабовидящих 37 человек. При этом нельзя упускать из виду и того, что в рубрику «полностью слепой» без всякого сомнения вошло очень много лиц, которые обладают некоторыми остатками зрения, но считают это своё остаточное зрение не имеющим практического значения и потому не заслуживающим упоминания при заполнении учётной карты. Эти данные говорят о том, что только малый процент из всего числа слепых, с которыми нам приходится иметь дело на практике, принадлежит к числу таких, которые не имели длительного зрительного опыта, но подавляющее большинство и этих последних прошло курс обучения в школе слепых. Школа эта, несомненно, настолько пополнила запас их пространственных представлений, что шумы, практически помогающие их ориентировке (звуки движения городского транспорта, звуки, издаваемые людьми при ходьбе, при закрывании и открывании дверей, звуки ремонтных работ и т. п.), вызывают ассоциации с предметами, хорошо известными из опыта. Звуки эти позволяют правильно судить о том практическом значении, которое могут иметь предметы и действия, вызывающие эти звуки, для слепого, их наблюдающего. Эти звуки несомненно дают слепому достаточно хорошее представление, по крайней мере для целей ориентировки, о величине пространства, а иногда и о его характере, а также о явлениях, которые в этом пространстве совершаются, в частности, о направлении движения и о его скорости, что в практической деятельности слепых имеет часто исключительно большое значение.

Однако звуки могут не только создавать представления о предметах, вызывая их в памяти человека по ассоциации с прошлым опытом, но и помогать ему создавать новые представления, конструируя их из некоторых элементарных представлений, полученных из прошлого опыта. Звуки ударов по рельсу, трубе и листу железа обладают настолько характерными особенностями, что спутать их совершенно невозможно. Точно так же невозможно спутать звуки, производимые ударами по этим предметам, трением о них шероховатыми поверхностями, скольжением или свободно скатывающимися предметами. Пример этот говорит о свойствах звука и о способностях нашего сознания использовать звуки, что можно отнести к очень большому числу предметов и явлений, в данном случае способствующих хорошей ориентировке слепых. При выслушивании звуков, порождаемых предметом, не известным слепому, движением, смысл которого ему не ясен, в сознании слепого возникают представления, иногда вполне конкретные, о предмете и действии, и представления эти основаны исключительно на некоторых элементарных представлениях, входящих в состав нового. Представления эти могут оказаться и суррогатными; но и суррогатные представления могут быть достаточно доброкачественными и служить на пользу практической деятельности слепого, в данном случае его пространственной ориентировке.

Очень большое значение для познавания пространства, следовательно, для ориентировки в нём имеет свойство нашего слуха достаточно точно фиксировать положение источника .звука в каждый данный момент.

Мои опыты дали возможность установить степень точности локализации движущегося источника звука. Находясь на расстоянии пяти метров от экспериментатора, слепые совершенно точно называли изменения направления движения источника звука. Источниками звука в этих опытах были: тонкая деревянная палочка, которой стучали по стене, колокольчик, приглушённый рукой, и автоматический звонок. Стуча палочкой по стене, экспериментатор водил рукой вправо и влево, вверх и вниз, очерчивая простейшие геометрические фигуры. Звонком и колокольчиком он делал то же в воздухе. Было испытано 20 слепых в возрасте от 12 до 20 лет. Слепые, обладавшие остаточным зрением, помогающим им при ориентировке, хотя и испытывались с выключенным зрением, с первого же эксперимента определяли направление движения совершенно точно, если они могли следить за движением, соответственно двигая головой. Полностью слепые в первых испытаниях делали существенные ошибки, но после нескольких упражнений и у них вырабатывался навык следить за движением и воспроизводить его рукой, и они начинали делать это безошибочно. В этом, как и во многих других случаях, сказалось воспитывающее значение зрительного контроля. Зрячий, воспринимая изменения направления движения источника звука на слух, в то же время следит за этим движением и взглядом. Малейшие изменения в характере звука, происходящие от изменения направления или скорости движения он связывает с причиной, вызвавшей эти изменения, так как видит их. Слепой же только слышит, что характер звучания изменился, но, не имея опыта или не будучи наученным, не знает, отчего это изменение произошло. Отсюда и ошибки в определении. Но едва причина изменения характера звука становится для него понятной, определения его приобретают точность, не отличающуюся от точности зрячего. Этот факт ещё раз говорит о том, что воспитанием слуховой функции необходимо планомерно заниматься в процессе обучения слепого ребёнка в школе и, по возможности, на ранних ступенях обучения. В этих опытах ещё раз подтвердился факт, наблюдаемый Белоголововым над зрячими и вытекающий из наблюдений над слепыми. Локализация звука в пространстве наиболее точной в том случае, когда источник звука находится на пересечении плоскости симметрии звука с плоскостью, проходящей через слуховую ось. Такое определение действительно только для не очень больших расстояний, на которых не сказывается влияние небольшой скорости звука в сравнении со скоростью света, вследствие чего на больших расстояниях звуковое изображение отстаёт от зрительного. Наблюдая издали за работой человека, который топором рубит доску, мы слышим удар» по доске в тот момент, когда топор уже вновь занесён над головой. Интересно заметить, что Белоголовов в результате своих наблюдений над точностью локализации звука пришёл к выводу, что человек точнее локализирует звук, когда источник последнего находится на уровне лица. С этой формулировкой Белоголовова хорошо согласуются определения слепых, утверждающих, что они хорошо ощущают только те предметы, которые находятся на уровне лица или доходят до этого уровня.

Слепые широко используют это свойство слуха; только благодаря ему они могут идти в нескольких шагах за зрячим по незнакомой местности, в точности повторяя все повороты и уклонения от прямолинейного движения, обходя ямы, лужи и всякие иные препятствия. Благодаря этому свойству слепой способен выяснить характер и направление дороги на значительном расстоянии впереди, следя за движением транспорта по этой дороге.

Необходимо, наконец, отметить практическую важность способности слуха симультанно, как бы с одного взгляда, оценивать, одновременно воспринимать и осознавать значение многочисленных звуков, как бы с одного взгляда оценивать общую ситуацию большого пространства, например, при входе в помещение или при выходе на улицу; это и является основой хорошей ориентировки в большом пространстве.