2.12 .9. Влияние идей о.Шпенглера на развитие культурологии.

Культурологическая проблематика, тесно свя­занная с философской традицией, первоначально развивалась в рамках философии истории, фило­софии культуры. Со второй половины XIX века происходит усиление интереса к вопросам куль­туры, назревает необходимость перехода тради­ционных ценностей Просвещения и классической философии культуры к новым культурологическим концепциям, что способствовало преодолению аб­страктного философствования, субъективистских и панлогистских установок. В XX в. усиливается потребность исследования культуры в рамках са­мостоятельной сферы гуманитарного знания — культурологии, что обусловлено осознанием спе­кулятивности классической философии культуры, ее неспособности охватить богатый эмпирический материал, разработать методологию, обеспечива­ющую подлинно научное исследование культуры, выработать новое понимание культуры, вбираю­щее в себя не только теоретические представле­ния о ней, но и ее практическое функционирова­ние во всех сферах жизнедеятельности.

Особое место в культурологических концепци­ях XIX в. — первой половины XX в. занимает тема кризиса культуры.

Центральное место в этих концепциях занимают культурологические идеи О.Шпенглера. Сигналом величайшей тревоги в 1923 году стала его сенса­ционная книга «Закат Европы», в которой речь шла о неизбежной гибели современной западной культуры, в поступательное развитие которой прежде верили всецело. «Закат Европы» — это произведение, которое содержит биологическую философию истории: культуры — это те же живые организмы, которые зарождаются, растут, взрос­леют, стареют и увядают. Всемирная история пред­ставляет собой чередование и сосуществование различных культур, каждая из которых имеет не­повторимую душу.

Шпенглер не рассматривает всемирную исто­рию как планомерный, однонаправленный процесс в духе Гегеля, он преодолевает традиционное чле­нение истории на Древний мир — Средние века — Новое время и считает, что такие понятия как «человечество», «прогресс», «цель» существуют лишь в головах выдумывающих их философов. У истории нет всеобщей логики, она исчерпывается лишь рождением и умиранием культурных орга­низмов. Носительницами подлинной всемирной истории, по мнению Шпенглера, являются восемь следующих великих культур: египетская, индийс­кая, вавилонская, китайская, греко-римская (апол-лоновская), византийско-арабская, культура майя и ныне существующая, западноевропейская (фау­стовская). Каждая из этих культур абсолютно не­повторима и замкнута. Шпенглер отрицает идею преемственности культур, их смысловую диалогич-ность. Все эти культуры имеют одинаковое строение и одинаковую деятельность, они могут просу­ществовать 1200-1500 лет, проходя фазы рожде­ния, юности, зрелости, старости и, наконец, гибе­ли. В конечном итоге культурный организм впа­дает в стадию окостенения цивилизации, в период который невозможны достижения науки, искусст­ва, философии, религии. На этой стадии происхо­дит выработка организации и техники, что приво­дит к гибели культуры.

Схема рождения и гибели культуры непреодо-.лима, Шпенглер рассматривает ее как судьбу, как .неизбежность. Следовательно, кризис культуры, в том числе и современной, фаустовской — законо­мерное явление. Западная культура, пройдя ста­дии роста и расцвета, достигла стадии цивилиза­ции, которая характеризуется образованием «ми­рового города», в котором нет народа, а есть «мас­са», непомерным развитием техники, непонимани­ем традиций, борьбой против церкви, преоблада­нием рационализма, всепроникающим духом де­нег. Единственно возможная философия на этой стадии — скептицизм.

Не допуская мысли о преемственности куль­тур, Шпенглер видел причины вырождения куль­турного организма исключительно в его внутрен­нем развитии. Для него кризис культуры есть не­что иное, как вступление в стадию цивилизации, во время⁴которой материальные элементы начи­нают преобладать над духовными и постепенно вытесняют последние. Поскольку культура не об­ладает способностью перестраиваться, то для нее нет иного исхода, кроме гибели. Таким образом, Шпенглер исходит из констатации сугубо внутрен­них механизмов развития культурного кризиса.

Рассмотрение культурно-исторического процесса как чередования и параллельного существования культурных организмов, проходящих через общие стадии зарождения, расцвета и упадка, и определяется очень серьезной целью исследовате ля — найти закон существования и развития куль­тур, с помощью которого можно не только оцени- . вать прошлое культуры, но и дать прогноз на будущее, сделать возможным предсказание судьбы культуры, в частности ныне существующей, западной. Вывод Шпенглера однозначен: рационалис­тическая цивилизация, в состоянии которой нахо­дится европейская культура, есть деградация ду­ховных ценностей, и такая культура обречена.

Шпенглер создает образное учение — «мор­фологию всемирной истории», опираясь на бога­тейший материал, заимствованный из сферы ис­тории науки, философии, искусства, религии, эко­номики, политики. Глобальное решение проблемы истории, по мнению Шпенглера, было невозмож­но, так как до сих пор отсутствовал метод для исторического мышления. Историки лишь прини­мали как таковые наблюдаемые явления истори­ческого порядка, приводя их в систему по принци­пу причины и действия, что по сути являлось пе­ренесением методов естествознания в сферу исто­рии. Они считали исчерпывающим историческое познание, иллюстрирующее характер эпохи соци­альными, религиозными, художественными явле­ниями. Но, по глубокому убеждению Шпенглера, явления духовно-политического характера являют­ся только выражением, меткой принявшей формы душевной стихии культуры. Поэтому целью исто­рика должно стать изучение этих проявлений «морфологического сродства», не ограничиваясь обла­стью каких-либо фактов, а погружаясь в глубо­чайшие научные, художественные, философские, религиозные, социальные идеи греков, индусов, арабов, западноевропейцев. Шпенглер требует от историка понимания языка живых форм истории, понимания мира как истории в противоположность миру как природе. В качестве методов историчес­кого исследования Шпенглер предлагает те же средства, которые служат раскрытию загадки раз­вивающихся явлений — наблюдение, аналогия, вживание, «непосредственная внутренняя уверен­ность», «точная чувственная фантазия».

Следуя за идеей Дильтея о разграничении «наук о духе» («наук о культуре») и «наук о при­роде», Шпенглер противопоставляет морфологию истории природы, резко отделяет органическое представление о мире, опирающееся на хроноло­гию и идею судьбы, от механического, опирающе­гося на законы физики, причинно-следственные отношения, логику пространства. Стремясь осво­бодить историческое познание от методов есте­ственных наук, чье бурное развитие способство­вало укоренению естественно-научного метода мышления в области гуманитарного знания, Шпен­глер демонстрирует несоизмеримость мира исто­рии с совокупностью законов, формул и систем. Если в природе имеет место необходимость при­чины и действия, то в жизни существует необхо­димость судьбы — логика времени, которая со­ставляет суть всей истории в ее противоположно­сти миру природы. Таким образом, через идею судьбы, которая предстает человеческому взору как однократность, уникальность, неповторимость всего случившегося, Шпенглер утверждает реля­тивизм в истории. В культурологической концепции Шпенглера проявилась общая тенденция отхода от ценностей классической философии и стремление к новому осмыслению культуры. Критика рационализма и панлогизма классической философии культуры, соприкасающаяся с идеями «философии жизни», осуществляется Шпенглером в единстве с реали­зацией идеи построения «морфологии всемирной истории». Его культурологический проект развора­чивается на пути перехода от спекулятивной клас­сической философии культуры к постклассическим концепциям, к культурологизированию. Утвержде­ние Шпенглером многообразия-исторических типов культур, неприятие европоцентристских установок, спекулятивных конструктов способствовали преодо­лению абстрактного культурфилософствования. Во главу угла ставится не философское теоретизиро­вание, а мифотворчество, господство образов, ху­дожественное мировосприятие. Жизнь в богатстве всех ее проявлений — политических, экономичес­ких, художественных, этических — объявляется единственным достойным предметом культурно-исторического анализа.