Раздел II. Политическая мысль высокого возрождения

1. МАКИАВЕЛЛИ

Николо Макиавелли (1463-1527) - крупнейший политический писатель и флорентийский политик. Состоял секретарем Совета десяти во Флоренции с 1498 по 1512 г.г. а в период республики, образовавшейся после изгна­ния Пьеро Медичи в 1494 г. Исполнение этой должности ставило Макиа­велли в центр повседневной политической работы и вооружило его огром­ным запасом конкретных политических наблюдений и знаний, которые он попытался позднее обобщить в своих политических трактатах. В 1512 г., после падения республики и реставрации Медичи, Макиавелли отставля­ется от всех должностей. Для него наступает период вынужденного бездей­ствия в области общественной и напряженного литературного творчества. В это время пишутся все крупные произведения Макиавелли «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «Семь книг о военном искусстве», «Госу­дарь». Попытки вернуться к практической деятельности при Медичи кон­чаются неудачей, и Макиавелли получает эту возможность только в 1525 г., т.е. в последние годы жизни. К последнему периоду творчества Макиавелли относится «История Флоренции».

Макиавелли - одно из немногих имен в истории мировой политической литературы, сохранивших актуальный интерес до нашего времени. Значение его основано на том, что он сделал замечательную попытку вскрыть теоре­тические основы государственной власти, проследить ее деятельность в рес­публиканской («Рассуждения») и монархической форме ее проявления («Государь») и раскрыть свою концепцию на историческом материале фло­рентийской истории. Наблюдая флорентийскую действительность, Макиа­велли связал свой политический опыт с изучением идеализированных рим­ских образцов и дал апологию демократии и патриотизма. На­блюдая современную ему крупную монархию и деятельность бесчисленных итальянских тиранов своего времени, жадных, хитрых и бессовестных, он дал образ «Государя», в котором с откровенностью, непревзойденной в истории политической литературы, вскрыл природу нарождающегося абсо­лютизма и условия его существования. Как историк, Макиавелли прежде всего остается политиком, т.е. проводит свою концепцию применительно к историческому материалу, создавая исторический комментарий к своим политическим идеям. Знание психологии политических партий и мотивов партийной борьбы позволило ему дать отчетливую общую картину роста и заката Флоренции.

КАКИМ ОБРАЗОМ ГОСУДАРЬ ДОЛЖЕН ИСПОЛНЯТЬ СВОЕ СЛОВО

из «Государя» Макиавелли

Всякий легко поймет, как похвально, если государь всегда верен своему слову и действует всегда прямо и без криводушия. Однако же в наше время, на основании опыта, легко убедиться в том, что бывали государи, прославившиеся своими деяниями, но не придававшие никакого значения верности данным ими са­мими обещаниям, и умели ловко маскировать истинный смысл своих поступков. Случалось даже, что подобные государи выиг­рывали более, нежели те, которые основывали свои действия на праве и справедливости.

Существуют два способа действий для достижения той или другой цели: путь закона и путь насилия. Первый из этих спосо­бов — человеческий, второй - звериный. Но так как первый спо­соб не всегда ведет к цели, то люди прибегают иногда и ко вто­рому. Государи должны уметь пользоваться обоими способами. Эта мысль выражена аллегорически у многих древних писате­лей. Ахилл и многие другие правители и герои древности воспи­тывались, по словам этих писателей, у кентавра Хирона, наблю­давшего за их действиями. Мысль этого мифа ясна: учитель, получеловек и полузверь, показывает, что государи должны раз­вивать в себе как человеческую, так и звериную сторону, без чего власть их не может быть прочна.

Государь, действуя грубой силой, подобно зверям, должен соединять в себе качества льва и лисицы. Обладая только каче­ствами льва, он не будет уметь остерегаться и избегать западни, которую ему будут ставить; будучи же только лисицею, он не будет уметь защищаться против врагов. Вот почему, для избежа­ния сетей и для одержания победы над врагами, государи должны быть одновременно и львами и лисицами. Те, которые захотят щеголять исключительно в роли львов, выкажут только этим свою полную несостоятельность.

Следовательно, предусмотрительный государь не должен исполнять своих обещаний и обязательств, если такое исполнение будет для него вредно и если мотивы, вызвавшие его обещание, более не существуют. Конечно, если бы все люди были честны, подобный совет можно бы счесть за безнравственный; но так как люди обыкновенно не отличаются честностью и подданные не особенно заботятся об исполнении своих обещаний государям, то и последним нечего быть особенно щепетильными по отношению к первым. Что же касается государей, то им нетрудно каждое свое клятвопреступление прикрывать благовидными предлогами. В доказательство этого можно привести бесчисленные примеры из новейшей истории; можно указать на множество мирных до­говоров и соглашений всякого рода, нарушенных государями или оставшихся мертвою буквою, за их неисполнением. При этом станет очевидно, что в выигрыше оставались те государи, кото­рые лучше умели подражать в своих действиях лисицам. Необхо­димо, однако же, последний способ действий хорошо скрывать под личиной честности. Государи должны обладать великим искусством лицемерия и лжи, потому что люди обыкновенно до того слепы и близоруки, что человек, умеющий хорошо лгать, всегда найдет достаточно легковерных людей, охотно поддаю­щихся обману.

Государям, следовательно, нет надобности обладать в дей­ствительности хорошими качествами, но каждому из них необхо­димо показывать вид, что он всеми ими обладает.

Личина для государей необходима, так как большинство судит о них по тому, чем они кажутся, и только весьма немногие бывают в состоянии отличить кажущееся от действительного. Но если даже эти немногие и поймут настоящее качество государей, то они не дерзнут высказать свое мнение в противность мнению большинства, да и побоятся посягнуть тем на достоинство пред­ставляемой государем верховной власти. Кроме того, так как действия государей не подсудны трибуналам, то подлежат обсуж­дению одни только результаты действий, а не самые действия. Лишь бы государь сумел сохранить свою жизнь и свою власть — все средства, какие бы он ни употребил для этого, будут счи­таться честными и похвальными. Толпа обыкновенно увлекается внешностью и успехом, а весь мир представляет толпу и немно­гих, к мнению которых государи обращаются только тогда, когда сами не умеют выйти из каких-либо затруднительных обстоя­тельств. В наше время есть один государь, назвать которого я не считаю позволительным; на словах он - само благочестие и пер­вый друг мира, на деле же он давно бы уже потерял свое государ­ство, если бы проводил в жизнь свои убеждения¹.

2. КАМПАНЕЛЛА

А) ПОЛЬЗА ОБЩЕГО ТРУДА

из «Города Солнца»

Всякую службу называют они учением, говоря при этом, что одинаково почтенно ногами ходить<...> а глазами видеть и языку говорить; ведь по необходимости и глаза выделяют слезы, а язык - слюну<...> Поэтому каждый, на какую бы службу ни был он назначен, исполняет ее как самую почетную. Рабов, развра­щающих нравы, у них нет: они в полной мере обслуживают себя сами и даже с избытком. Но у нас, увы, не так: в Неаполе семь­десят тысяч душ населения, а трудятся из них всего какие-нибудь десять или пятнадцать тысяч, истощаясь и погибая от непосиль­ной и непрерывной работы изо дня в день. Да и остальные, пре­бывающие в праздности, пропадают от безделья, скупости, телес­ных недугов, распутства, ростовщичества и т. д., и множество народа портят и развращают, держа его у себя в кабале, под гнетом нищеты, низкопоклонства и делая соучастниками соб­ственных пороков, чем наносится ущерб общественным повинно­стям и отправлению полезных обязанностей. Обработкой полей, военной службой, искусствами и ремеслами занимаются кое-как и только немногие и с величайшим отвращением.

Б) «ГИМН ВЕСЕННЕМУ СОЛНЦУ»

из «Города Солнца»

Так как молитва моя еще не услышана, я обращаюсь теперь к тебе, о Феб.

Я вижу тебя сияющим в знаке Овна и оживляющим вновь все существующее.

Ты возвращаешь к жизни всех погибающих, всех умирающих.

Верни же к жизни из милости и меня, любящего тебя превыше всего.

Как можешь ты оставлять в душной, сырой и темной тюрьме того, кто всегда прославлял тебя?

Дай мне покинуть тюрьму в то самое время, когда зеленая трава пробивается из-под земли.

Ты заставляешь подниматься в деревьях сок и превращаешь его в цветы, из которых со временем вырастают плоды<...>

Ты будишь от долгого сна кротов и хомяков, ты даруешь силу и движение самому ничтожному червячку<...>

О солнце! Нашлись люди, отрицающие в тебе разум и жизнь и ставящие тебя таким образом ниже насекомых.

О них я писал, что они еретики, что они неблагодарны и мя­тежны по отношению к тебе, и они похоронили меня живьем, по­тому что я тебя защищал<...>

Если я погибну, кто тогда будет защищать тебя? Кто будет называть тебя живым храмом, изображением и высокочтимым ликом истинного бога, высшим благодетельным светом мира, блаженным повелителем звезд, жизнью, душою и чувствованием всех низших существ?

О смилуйся надо мной, божественный и плодотворный источ­ник света, дабы свет твой, наконец, просиял надо мной.