Билет 18

1. Социологические исследования в области организации труда в России в 20-30-е гг. XX века (а.К.Гастев, п.М.Керженцев, а.В.Чаянов).

Постепенно многие специалисты пришли к убеждению, что магистральным путем роста производительности труда является его рационализация. Группа видных ученых (П.М.Керженцев, В. Радусь-,Зенкович, И. Бурдянский, В. М. Торбек, М. П. Рудаков и др.) подвергла острой крити­ке течение НОТ, к которому принадлежал О. А. Ерманский и примыкали «цитовцы» (работники Центрального Института Труда — ЦИТ) А, К. Гастев, А. 3. Гольцман и др. Бурдянс­кий, в частности, обвинял Ерманского в искажении методоло­гических принципов трудовой теории стоимости К. Маркса, не соглашаясь с ее интерпретацией в терминах расходования физической энергии человека, с заменой социально-экономи­ческих и психологических факторов труда физиологическими и «механическими».

Таким образом, к середине 20-х гг. сложились две веду­щие теоретические платформы — «группа 17-ти» (П. М. Кер­женцев и И. Бурдянский) и «цитовцы» (А. Гастев, и А. Гольцман). Первые опирались на творческую инициативу широких масс в рационализаторской деятельности, вторые апеллирова­ли к профессиональной лабораторной работе, за что сотруд­ников ЦИТа упрекали в методологии «узкой базы», в стрем­лении чуть ли не повысить эксплуатацию советских рабочих. А. Гастев возражал, полагая, что ни о какой эксплуатации в научном смысле слова говорить вообще нельзя в стране, где производительность и интенсивность труда рабочих в не­сколько раз ниже мировых стандартов.

К концу 20-х крупные научные центры в области ор­ганизации труда сложились в Москве, Ленинграде, Харько­ве. Казани, Таганроге. Вопросами управленческого контроля, коллегиальности и единоначалия, совершенствования организационной структуры, стиля руководства занимались десят­ки ученых и практиков в различных городах страны. Во Всеукраинском институте труда (Харьков), который возглавлял Ф. Р. Дунаевский, плодотворно изучались проблемы, связан­ные с воздействием современной технологии и частичного разделения труда на человека, отмечалось появление нового типа профессий как у вспомогательных, так и основных ра­бочих. Интересные идеи в области профотбора и профориен­тации выдвигали В. Шнейдер. Е. Г. Либерман, М. Фанштейн и др. В Москве в эти годы успешно работал над проблемами организации и стимулирования труда А. Ф. Журавский. Ин­тересовала его и внепроизводственная сфера, в частности воздействие образа жизни на трудоспособность работника.

Одной из наиболее ярких фигур в движении НОТ и в со­циологии труда 20-х гг. являлся А. Гастев. Основополагаю­щим тезисом его теории было утверждение о том, что ника­кая техника или машина не помогут, если не появится, не воспитается новый тип работника. Понятно поэтому то огром­ное внимание, которое А. Гастев уделял развитию трудовой культуры в самом широком понимании этого слова. Она прев­ращалась в важнейший фактор организации труда. Отличительной чёртой разработок ЦИТа. в том числе А. Гастева, установка на практическое внедрение. С этой целью им был проанализирован и методически отработан сложнейший механизм внедрения новых форм организации и управления трудом. С.Г.Струмилин, как и А. Гастев, подробно рассматривал социологические факторы трудового поведения работников. первый ориентировался скорее на макросоциологию (народнохозяйственный уровень), а второй — на микросоциологию (уровень отдельного работника и трудового коллектива). В 20-е гг. он активно участвует в исследовании наиболее ак­туальных проблем социологии труда: стимулирования и мо­тивации труда, оптимального соотношения между трудом и рациональной продолжительности рабочего дня, профессиональной подготовки, условий быта и отдыха работников. Под руководством С. Струмилина в первые годы Со­ветской власти проводились исследования по изучению бюд­жета рабочих и крестьян. Определенный вклад внес С. Струмилип в теорию распределительных отношений при социализме, хотя ряд вопросов так и не нашел удовлетвори­тельного решения, например редукция сложного труда к простому и его оплата. Было установлено: в тех семьях рабочих-текстильщиков, где жена трудилась на фабрике, она своим приработком меньше добавляла к семейному бюджету, чем в тех семьях, где она целиком посвящала свое время домашней работе. Интересные социологические идеи содержатся в работах Н. А. Витке, В. В. Добрынина, Э. К- Дрезена, В. М. Бехте­рева, А. С. Макаренко, которые рассматривали проблемы коллективного труда в бригаде и на предприятии. Именно в_20-е гг. закладываются основы социогической теории трудового коллектива. Н. А. Витке, рассматривая предприятие как единый организм, подчеркивая, социально организаторскую функцию руководителя. П. А. Витке нема­ло внимания уделял отбору новичков. В вышедшей в 20-е гг. книге Э. К- Дрезена «Основы НОТа (организация труда)» поднимались такие проблемы, как мотивация работника в условиях совместного труда, организация аппарата управления, прием новых работников, профессиональный отбор и профессиональная оценка (в нее включалась административная, психологическая и служеб­ная оценки, оценки технических умений). Э. К. Дрезен на­стаивал на участии в подборе кадров специалистов-профес­сионалов, выступая вместе с тем за расширение доступа ря­довых работников ко всей производственной информации, являлось, на его взгляд, радикальным инструментом повы­шения участия их в управлении и укрепления солидарности с администрацией.

Исследования по изучению психологических механизмов коллективной деятельности, ее отличию от деятельности ин­дивидуальной с позиций коллективной рефлексологии про­водились в Ленинграде В. М. Бехтеревым. Его теория, хотя и получила отрицательную рецензию в журнале «Эконо­мист», тем не менее оказала заметное влияние на дальней­шее изучение психологических механизмов групповой дина­мики.

В большинстве работ уже в 20—30-е гг. основой внутри-группового взаимодействия признавалось наличие общей це­ли, хотя факторы, определяющие целеполагание, трактова­лись по-разному. Свой вклад в теорию коллектива внес А. С. Макаренко. Различая взаимоотношения людей в кол­лективе по степени глубины, он ставил во главу угла «отно­шения ответственной зависимости», указывал на эффектив­ность хозрасчета не только в экономическом, но и в педаго­гическом плане.

В 1920 и 1926 гг. в СССР были проведены переписи на­селения, которые дали интересную статистику по проблемам социальной структуры общества, образования, культуры, на­уки.

В этот период в социологии труда получили развитие и другие направления: исследование условий жизни и быта рабочего класса (Е. А. Кабо, Б. Б. Коган, М. С. Лебединс­кий); изучение интересов рабочей молодежи (А. И. Колод­ная, А. И. Тодорский, В. А. Зайцева); анализ социальных проблем коллективизации деревни (В. С. Немчинов, А. Анисимова); изучение социальных проблем города, народонасе­ления и миграции {А. Н. Анциферов, Л. Л. Паперный, А. Годулов, Б. Я. Смулевич); психология технического изобрета­тельства (А П. Нечаев)профессиональная ориентация и профессионализация школы (А. Федотов); бюджеты рабочей семьи {А. Лебедев, Д. Годин); бюджеты времени рабочих и служащих (В. Михеев); трудовые конфликты (А. М. Стопани)

В послереволюционный, как и в дореволюционный, период основными источниками эмпирической информации являлись данные статистики, монографические исследования, анкетные опросы, в меньшей степени — интервьюирование. Позже к ним добавились психологические тесты, используемые глав­ным образом в лабораторных условиях.

К концу 30-х гг. картина новой жизни стала подвергаться крити­ке со стороны воинствующих идеологов. Призывы Ленина к преодолению «невежественного самомнения» не были услы­шаны в грохоте революционных будней — страна уже строи­ла всеобщий «котлован» (А. Платонов).

Ориентация на «большой скачок» с помощью форсирован­ной индустриализации и насильственной коллективизации требовала иных механизмов управления массами. Трудовой энтузиазм инспирировался не только методами прямого ад­министративного нажима. Людей стимулировала по-своему сильная социальная политика, основанная, с одной стороны, на угрозе голода, с другой — на мелких подачках и великих обещаниях. Научная организация труда и социология с их тонкими инструментами познания, тщательным обосновани­ем фактов, сложными социальными технологиями, стремле­нием к индивидуальному подходу и гуманистическими при­зывами были явно не ко времени.

Административная система в приказном порядке упразд­нила социологию, а затем попыталась обосновать свои действия теоретически. Так, в разделе о диалектическом и историческом материализме «Краткого курса истории ВКП(б)» целая область социального знания, а именно исто­рический материализм, вопреки научной логике была возвра­щена в сферу умозрительной философии. Иначе говоря, в 30-е гг. официальная наука отказывается от тех принципов — отбросить дореволюционную социологию за ее умозритель­ность, заменив ее новой, ориенти­рованной на практику социальной инженерией. С тех пор со­ставные части социологии, включая специальную теорию труда, ее категориальный аппарат стали рассматриваться только на философ­ском уровне. На конкретное изучение социальных процессов в трудовой сфере был нало­жен запрет. Социология была объявлена буржуазной лже­наукой, не только несовместимой с марксизмом, но и враж­дебной ему. Статистика как источник информации претерпела в начале 30-х гг. серьезные измене­ния.

Марксизм из живой, развивающейся теории превращен в доктринальную систему мышления, в которой господствова­ли, с одной стороны, нормативный подход, а с другой — уто­пизм и вульгарный социологизм. Текущие проблемы меря­лись особой мерой — ориентацией на будущее, на коммуни­стический идеал.