2. Политическое развитие и идейная ситуация во Франции в 1 пол. XIX в.

Начало века во Франции ознаменовано приходом к власти Наполеона, а в 1804 и его принятием титула императора. В 1800—1812 годах Наполеон путём завоевательных походов создал всеевропейскую империю, а в Италии, Испании и других странах правили его родственники или ставленники. После поражения в России и очередного объединения антинаполеоновской коалиции держава Наполеона распалась, был восстановлен царствующий дом Бурбонов. Но Наполеон смог найти выход. 1 марта 1815 Наполеон I высадился на южное побережье Франции. Широкие слои населения, недовольные реакционной политикой восстановленных в 1814 на престоле Бурбонов, оказали ему поддержку. Бурбонам не удалось организовать сопротивление продвижению отряда Наполеона I, на сторону которого переходили посланные против него войска. 20 марта Наполеон I вступил в Париж. Против восстановленной наполеоновской империи выступила 7-я антифранцузская коалиция европейских государств. В сражении при Ватерлоо (18 июня) армия Наполеона была разгромлена английскими и прусскими войсками. 22 июня Наполеон вторично отрекся от престола. Вновь утвердилась власть Людовика XVIII из династии Бурбонов. Вторая реставрация Бурбонов принесла народу еще более тяжелые бедствия, чем первая, Во Франции начался «белый террор». Многие деятели революции были убиты без суда. Реакционной по своему составу оказалась избранная палата депутатов. Из 388 ее членов 235 были крупными помещиками. Почти все они принадлежали к партии ультрароялистов. Людовик XVIII, опасаясь революционного взрыва в стране, вынужден был в 1816 году распустить «бесподобную палату». Новые выборы в парламент принесли победу умеренным роялистам, сторонникам конституции. Правительство стало проводить более гибкую и осторожную политику. Но с 1821 года к власти опять приходят ультрароялисты, и в стране вновь усиливается реакция. Правительство принимает закон, расширивший представительство крупных землевладельцев в палате депутатов. Также вводится предварительная цензура, школы отдаются под надзор епископов. Ответом на усиление правительственной реакции явились револю-ционные выступления. Венты карбонариев предприняли ряд попыток организовать восстания в городах Франции, но все их выступления были подавлены. В этот период буржуазия выступала как оппозиционная сила по отношению к существующему режиму. После смерти Людовика XVIII в 1 824 году престол занял брат короля Карл X - глава ультрароялистов. В 1826 году во Франции разразился первый в её истории экономический кризис, сменившийся длительной депрессией. Недовольство политикой правительства возрастало.В 1829 году Карл X отправил в отставку правительство конституционных монархистов и вручил власть ультрароялистам во главе с князем Полиньяком. Приход к власти крайних монархистов привел к резкому обострению политической обстановки в стране. 27 июля в Париже вспыхнуло вооруженное восстание. Активное участие в нем приняли рабочие, ремесленники, служащие, студенты. Руководство вооруженной борьбой осуществляли бывшие офицеры, журналисты. Представители крупной буржуазии придерживались пассивной тактики.Когда революция победила, буржуазия поспешила воспрепятствовать провозглашению республики и захватила власть. 30 июля собрание депутатов распущенной палаты решило передать корону герцогу Луи-Филиппу Орлеанскому, который 7 августа был провозглашен королем.14 августа 1830 года была принята новая конституция. Были расширены права палаты депутатов, снижен имущественный ценз для избирателей, в результате чего их число увеличилось со 100 тыс. до 240 тыс. Католическому духовенству запрещалось приобретать недвижимое имущество. Было введено также местное и областное самоуправление. Но народные массы так и остались политически бесправными. Не были отменены законы против рабочего движения. С самого начала существования Июльской монархии по отношению к ней сложилась политическая оппозиция.Умеренные либералы во главе с О. Барро выступали за расширение избирательных прав, сокращение государственных расходов.т Умеренные республиканцы во главе с А. Моррастом настойчиво требовали установления республики в стране, создания условий для расширения торговли.Другой представитель оппозиции, Пьер Жозеф Прудон, выражал стремление мелкой буржуазии защитить свою собственность от натиска крупного капитала. Прудон отвергал политическую борьбу, отрицательно относился к государству.Идеи коммунизма пропагандировал Этьен Кобе. Он считал возможным осуществление коммунизма путем примирения бедных и богатых, однако его не понимали ни те, ни другие. В 30-40-е годы во Франции все более популярными становятся идеи социалистов-утопистов, стремившихся усовершенствовать социальную систему. Они подвергали критике существующий общественный строй и высказывали идеи построения нового общества. Многие из социалистов видели путь преобразования общества в пропаганде социалистических идей, хотя порой отвергали революционную борьбу.

3. Особенности развития французского либерализма в I пол XIXв. Политическая концепция Б. Констана. Ведущим течением французской политической мысли в первой половине XIX в. стал либерализм. Экономический подъем, который переживала в этот период страна, объективно способствовал дальнейшему укреплению позиций буржуазии. Либеральная политико-правовая идеология наиболее полно отвечала интересам буржуазии — правящего класса Франции. Отрицая сколь-нибудь самостоятельную политическую роль католической церкви, они тем не менее признавали глубокую укорененность католической религии во французском обществе и высоко оценивали социальную функцию церкви. , им представлялось, что не сами люди определяют свою судьбу, а неумолимый рок влечет человечество. Однако ключевой элемент теоретического наследия просветителей — учение о естественных правах человека — представители либерализма в целом сохранили и развили. Исторической заслугой французского либерализма является то, что он, во-первых, четко дифференцировал права человека, поставив на первое место свободу (отсюда и название этого течения политической мысли), и, во-вторых, проблему взаимоотношений государств и индивида однозначно решил в пользу последнего. Стержнем либерального учения стал антиэтатизм: роль государства сводится к минимуму, чем меньше оно вмешивается в экономику, тем лучше для личности и общества в целом. Первейшей целью общества должно быть обеспечение неотъемлемых прав и свобод личности, их защита от перманентных поползновений государства установить полный контроль над индивидом. О других целях, например равенстве или материальном благосостоянии большинства, можно говорить лишь тогда, когда будет достигнута главная цель. Представители французского либерализма уделяли большое внимание гарантиям основных прав и свобод личности: свободе слова, печати и совести, неприкосновенности личности и частной собственности. Весьма подробно проработаны в их трудах такие вопросы, как несменяемость судей, формирование состава суда присяжных, характер уголовно-процессуального законодательства, функционирование пенитенциарной системы и др. Проблема выбора формы правления в первой половине XIX в. не рассматривалась как принципиальная: считалось, что приемлемы и конституционная монархия, и республика, лишь бы они обеспечили права и свободы личности. В качестве политической гарантии их соблюдения представители либерализма видели развитие и укрепление представительной демократии. К слабым сторонам учения можно отнести игнорирование вредных последствий фактического неравенства, характерное для любого ран небуржуазного общества. Это игнорирование вызвало критику либерализма как справа, так и слева со стороны социалистов и в конечном счете привело к ослаблению его позиций в политико-правовой мысли страны. Один из основоположников французского либерализма Анри Бенжамен Констан де Ребек. В 1795 г. он принял французское фажданство и сразу же стал активно участвовать в политической жизни своей новой родины. Он резко осуждал кровавый террор и антирелигиозные эксцессы революции, что вызвало нападки со стороны якобинцев, но столь же решительно приветствовал установление гражданского равенства и политических свобод, чем восстановил против себя роялистов. Поддержка Наполеона, принесла Б. Констану назначение в 1799 г. на пост члена Трибуната — формально одного из высших органов государственной власти. Принципиальное и стойкое неприятие абсолютизма первого консула привело три года спустя к изгнанию Констана не только из Трибуната, но и из страны. Обратно он вернулся только во время «Ста дней», после того, как Наполеон предложил ему участие в составлении «Дополнительного акта» 1814 г., устанавливавшего конституционные основы нового государства. В эпоху Реста ссссссссб0врации Констан — один из лидеров либеральной оппозиции в парламенте. В ходе к власти Луи Филиппа. Умер Б. Констан в том же, 1830 г.Анализ его трудов показывает, что политико-правовые воззрения Констана претерпели некоторую эволюцию. Так, если до 18 брюмера он считал наиболее подходящей для Франции республиканскую форму правления, то в эмиграции он склоняется к конституционной монархии. Не всегда удается проследить четкую линию в его политических поступках. Но в главном Констан сохранил выработанные еще в годы молодости идеалы и принципы. В первую очередь следует сказать об его отношении к свободе, наиболее ярко проявившемся в эпоху Реставрации.Реставрации появилась возможность утвердить либеральный режим, но не было единого мнения, каким он должен быть. Опыт современных государств подходил мало, поэтому вполне естественной выглядела ориентация на античные образцы. Древние народы знали только политическую свободу, которая понималась ими как право (и, по существу, обязанность) участвовать в коллективном отправлении власти. В то же время личность была полностью поглощена обществом и государством: они жестко регламентировали религиозные воззрения, род занятий, поведение в быту, личную и семейную жизнь. Для древних такое понимание свободы было единственно знакомым и потому органичным, но европейцев начала XIX в. оно уже не устраивало. Работа Констана «О свободе древних сравнительно со свободой новых народов» (1819) не только покончила с идеализацией античного понимания свободы, но и предоставила новому, еще находящемуся в процессе формирования обществу иное понимание свободы. Политическая свобода становилась не более чем условием для достижения свободы гражданской, которую он понимал как право любого индивида выбирать любой образ жизни и следовать ему, не спрашивая на то дозволения государства. Ядром гражданской свободы у Констана выступают права человека. К ним он относил неприкосновенность личности, свободу совести, свободу слова, печати и собраний, свободу выбора профессии и места жительства, неприкосновенность собственности и невмешательство государства в экономику. Источник этих прав — в самом человеке, они не имеют отношения ни к государству в целом, ни тем более к его законодательным органам. Как только публичная власть вступает в противоречие с одним из этих прав, любой ее закон утрачивает свой нравственный авторитет и юридическую силу. При этом для Констана не имели никакого значения ни принадлежность власти (народу или монарху), ни целесообразность ее действий, ни их мотивация (пусть даже самыми благими намерениями), ни объем нарушенных прав, ни даже количество лиц, чьи интересы могут быть затронуты (вся нация или один человек): есть действия, которые не могут быть оправданы никакими соображениями.Из концепции гражданской свободы Констан сделал важный вывод: границей политической власти, независимо от того, кому она принадлежит, служат права человека. Обеспечить их может сила общественного мнения и соответствующее устройство власти. В труде «Курс конституционной политики» он предпринял попытку развить теорию разделения властей Монтескье. Над ис-полнительной и законодательной ветвями он поместил высшую власть — королевскую, причем законодательную ветвь разделил на две: постоянную представительную (наследственная палата пэров) и выборную нижнюю палату, представляющую общественное мнение. Вместе с судебной властью они образуют пять ветвей. Прерогативы монарха, по Констану, весьма обширны, но связаны правилом контрасигнатуры: любой королевский указ должен быть скреплен подписью соответствующего министра, который и принимает на себя всю полноту ответственности. Палата пэров обладает правом отлагательного вето на решения нижней палаты и выполняет функции суда для членов правительства. Нижняя палата не только обладает правом законодательной инициативы (наравне с монархом и министрами), но и фактически осуществляет законодательный процесс. Она формируется через прямые, но не всеобщие выборы. Вначале Констан признавал право голоса только за владельцами крупной земельной собственности, но вскоре распространил его и на промышленников, а незадолго до смерти — на все мужское население. Исполнительную власть он вручал министрам, но ответственность они несли не перед нижней палатой парламента, а перед королем. Независимость судебной власти обеспечивалась несменяемостью судей, назначаемых королем. Таким образом, Констан дифференцирует не столько сами по себе ветви власти, сколько ее носителей. В этом плане его вариант разделения властей не получил столь широкого резонанса в политической теории, как классический трехзвенный вариант Монтескье. Не самоочевидным для его современников был и вывод Констана о необходимости дополнить свою пятизвенную схему еще одним видом власти — муниципальной. Идея децентрализации власти посягала, как казалось тогда многим, на самые основы государственности Франции, и понадобились многие десятилетия, чтобы она была реализована на практике.

4. П.-П. Ройе-Коллар о закономерностях либерализации европейской политики.

Пьер Поль Ройе-Коллар родился в 1763 году. Был адвокатом при парижском парламенте, а после падения Бастилии стал членом Парижской коммуны. В 1797 году вступил в совет пятисот и произвёл большое впечатление речью о возведении католицизма вновь на степень господствующей религии, при полном сохранении свободы совести и исповеданий. Примыкая к шотл. философской школе, сделал восприятие исходным пунктом своей философии, однако при этом выступил против сенсуализма Кондильяка...в области политики ставили целью создание политического строя, сочетающего «порядок» со «свободой», что гарантировало бы предотвращение «революционной опасности». Ройе-Коллар видел путь к этому в господствующем положении королевской власти. После первой реставрации Пьер Поль Ройе-Коллар был назначен генеральным директором по делам печати и выработал закон о печати, установивший предварительную цензуру, а после второй реставрации он занял пост президента комиссии народного образования и составил законопроект, направленный к ограждению учебных заведений от всяких политических тенденций. К концу 1820-х годов главой «доктринеров» фактически стал Гизо, придавший «доктринерству» оппозиционный характер. Вся доктрина Ройе-Коллара сводится к постоянным компромиссам, к пышным фразам.Он решительно отрицает: и принцип народного верховенства — естественное право гражданина заключать общественный договор; и его приложение — равенство политических прав; и его главное следствие — господство выборной палаты. Народное верховенство покоится на ложном понимании природы общества. Общество не «простое собрание известного числа индивидуумов, выражающих свою волю». Оно не совсем «однородно». Оно слагается из «интересов», одни из которых, действительно, общи всем его членам, a другие — свойственны только известным группам граждан. Эти интересы должны быть представлены, откуда весьма двусмысленное название — представительное правление. Представительство интересов будет тем лучше обеспечено, чем больше будут конкурировать между собою из-за влияния на общественные дела власти, различные по происхождению и по характеру. Все эти власти должны иметь самостоятельное историческое происхождениеі?.Участие в выборах не составляет право гражданина: это обязанность, предполагающая известную способность. Каждый человек обладает некоторыми правами «потому только, что он человек». К ним относятся «свобода совести и большая часть так называемых прав граждан». Но существуют иные права, которые распределяются сообразно различным видам неравенства, какие Провидению угодно было установить между людьми. К числу таких принадлежит право участвовать в образовании политического общества и в учреждении правительства. «Оно не присуще человеку как таковому, а зависит от способности индивидуума, рождается вместе с нею и узаконяется ею же». Палата, выбранная гражданами, выполняющими этим свою обязанность, не должна и не может претендовать на верховную власть. Признавать за ней эту власть — значит вводить «деспотизм многих» вместо деспотизма одного человека. Во Франции верховным владыкой является не парламент, а совокупность многих независимых властей различного происхождения: король, наследственные пэры и выборная палата. В особенности король; инициатива его должна оставаться абсолютной и ненарушимой; он не только царствует, но и правит; он даровал Хартию, которая дала жизнь палате; Хартия создает чиновников, обязанность которых состоит в выборе депутатов??. Избранные таким образом депутаты не должны ни свергать министров, ни вмешиваться в правление, ни проявлять какую-либо инициативу. Между французской монархией и английским образом правления нет никакого сравнения. Правительство нельзя пересадить, подобно растению??. Действительно, в монархии, основанной на Хартии, «представительства совсем не существует». Поэтому весьма ошибочно применяют к ней заимствованное у иностранцев название — представительное правление. Ройе-Коллар тем не менее пользуется этим термином, но упрекает себя за это, и в одном характерном отрывке объявляет его лишенным смысла??. В чем же состоит политическая способность, дающая участие в выборах? Если бы Ройе-Коллар признал выборную палату органом мнений, он, очевидно, принужден был бы приписать политическую способность всем гражданам или, по крайней мере, тем из них, которые достигли достаточной степени культуры для того, чтобы составить себе известное мнение. Получилась бы или всеобщая подача голосов, или такая, при которой были бы исключены одни безграмотные. Но Ройе-Коллар не желает допускать представительства мнений. Выборная палата у него служит органом известных интересов??. Выполнить функцию избирателя способен только тот гражданин, который по своему состоянию и по своим склонностям кажется наиболее пригодным для поддержания этих интересов. Отсюда — ценз, влекущий за собою сосредоточение политической власти в руках крайне малочисленного класса. У Ройе-Коллара «известным образом установленная верховная власть свободных правительств» допускает вмешательство чиновников, очевидно, способных по своему состоянию разумно служить интересам, органом которых служит выборная палата. Затем является Гизо, сглаживает резкости этой теории и ставит между божественным правом и верховенством народа так называемое им верховенство разума??. Средние классы, обладающие избирательным цензом, представляются ему как бы естественными хранителями политического смысла, и весь ход истории цивилизации, по его мнению, складывается в пользу появления этих классов. Доктринеры думали установить свободное правление, не допуская, однако, нацию до действительного участия в распоряжении своими судьбами; точно так же они думали служить делу индивидуализма, не признавая за индивидуумом никакого естественного права, по крайней мере, в области политики.Доктринеры, несомненно, заботились об индивидуальных вольностях, и было бы несправедливо не оценить усилий, потраченных ими для установления свободы печати, являвшейся для них началом и гарантией всех прочих вольностей; свободы слова; суда присяжных, на который они смотрели как на «ограничение установленных властей»?І. Они требуют также для граждан большей свободы в сфере их ближайших интересов и нападают на чрезмерную централизацию Империи и Конвента. Ройе-Коллар очень убедительно показывает связь между централизацией и политической философией, рассматривающей индивидуумов как математические единицы, отдельные атомы. «Централизация вышла из общества, растертого в порошок. Там, где одни индивидуумы, все дела, не принадлежащие им, являются делами публичными, делами государства»?і.Но этот индивидуализм, лишенный идеи естественного права и состоящий весь из ограничений и подразделений, рискует очутиться бессильным и никуда не годным перед возражениями и трудностями. Это хорошо видно в вопросе о свободе обучения. Ройе-Коллар, с гордостью считающий себя индивидуалистом и либералом, не колеблется защищать право государства. Он не исследует вопроса о том, имеет ли индивидуум право на обучение, как думаем мы, ничуть не отступая при этом от принципов правильно понятого индивидуализма. Нет, он сто-ит за право государства обучать индивидуума, не только наблюдать за образованием, но и руководить им. «Для опровержения этого принципа, — говорит Ройе-Коллар, — нужно было бы доказать, что общественное образование, а вместе с ним религиозные, философские и политические доктрины, составляющие его душу, стоят вне общих интересов общества, что они естественно входят в оборот как частные потребности, что они принадлежат промышленности, подобно фабрикации материй»??.Я знаю, что в данном случае Ройе-Коллар борется с «притязанием частной власти» церкви смотреть на образование как на «независимую область» и «давать законы публичной власти»??; но приведенные им аргументы заметно не соответствуют значению этого спора.С нашей точки зрения, в политической философии Ройе-Коллара и Гизо особенно важно отметить логическую несостоятельность их индивидуализма. Последний совершенно проникнут историческим духом и не только не восходит к принципам, но стремится лишь к тому, чтобы хорошенько понять данное положение вещей и приспособить к нему учреждения. Поэтому политическая философия доктринеров, в отличие от философии Бенжамена Констана, не могла пережить породивших ее обстоятельств. Индивидуализм Бенжамена Констана, опирающийся на отвлеченные принципы, сохраняет силу после Реставрации и после Июльской монархии; а индивидуализм Ройе-Коллара вышел из моды еще до 1830 года. В политической философии доктринеров чувствуется влияние немецкой мысли. Не только их идеальная монархия очень сильно походит на конституционную монархию Гегеля, но руководящие идеи немецкой исторической школы встречаются в первых же произведениях Гизо. Дух прошлого, перенесенный на почву современности внушает доктринерам великое почтение ко всему, что освящено временем??, и привычку покоряться необходимости, присущей ходу вещей. «Суровая, непоколебимая, неумолимая необходимость»??, — Гизо охотно пользуется этой формулой и другими в том же роде. И Ройе-Коллар, защищая какую-нибудь из вольностей, делу которых он служил не без пользы, обращается не к праву, а к покровительству необходимости. «Свобода печати, — говорит он однажды, — представляет необходимость». И прибавляет: «Это слово оправдывает само себя»??. Теперь, без сомнения, ясно, что свобода, для которой требуется ссылка на необходимость, через это искажается и уменьшается, так что представляет лишь неверный и умаленный образ истинной свободы; дальнейшие страницы покажут это еще лучше.