38 Ю. В. Перов, в. Ю. Перов

его данности человеку открывает путь к релятивистским и персоналистиче$

ски$экзистенциальным трактовкам бытия. Редукция Хайдеггером вопроса о бы$

тии к вопросу о смысле бытия, как полагал Гартман, и вовсе вводит в заблужде$

ние. Обсуждая возможные интерпретации смысла бытия, Гартман обнаружил,

что понятие «смысл» применительно к бытию или излишне, или двусмысленно.

«Смысл в себе» — нечто абсурдное, потому что всякий смысл всегда есть «смысл

для кого$то». И в любом случае «обладание смыслом» не тождественно бытию

того, что обладает смыслом, таким образом, вопреки уверениям Хайдеггера, во$

прос о смысле бытия не является собственно онтологическим вопросом о самом

бытии.

Требование онтологического и методологического монизма, хотя оно и не все$

гда реализовывалось в истории философской мысли, на протяжении многих ве$

ков выступало в качестве регулятивного принципа философствования, его идеа$

ла, критерия и нормы. С утверждения, что бытие едино, начиналась греческа

философия. Предполагалось, что единое универсальное основание бытия долж$

но быть постигнуто в монистически выстроенном философском учении. Даже

онтологический дуализм Декарта (признание мышления и протяженности само$

стоятельными и не взаимодействующими субстанциями) восполнялся отчасти

его убеждением, что все содержание философии может и должно быть выведено

из единого принципа (первоначала). Немецкий классический идеализм, обнару$

жив в предшествующей новоевропейской философии онтологический и гносео$

логический дуализм мышления и бытия, субъекта и объекта, свою главную зада$

чу видел в необходимости его преодоления на пути обоснования (в разных вари$

антах) тождества мышления и бытия. В результате Фихте и Гегель создали макси$

мально последовательные системы философского монизма. В XIX в. требование

монизма в философии несколько ослабло, тем не менее (от Шопенгауэра и Мар$

кса до неокантианцев и философии жизни) оно не утратило значения.

Онтология Гартмана в ряде отношений оценивалась порой как архаичная дл

ХХ в. и даже как реставрация аристотелевско$схоластической традиции. Но от$

ношение к философскому монизму—это тот пункт, в котором Гартман в полной

мере предстал как современный мыслитель. В ХХ в. все бульшую силу обретало

убеждение, что многомерный и многоаспектный мир непостижим ни с какой од$

носторонней монистической философской позиции. Параллельно с этим при$

знанием неосуществимости монистической установки утратил очарование и сам

идеал философского монизма. Современная философская мысль, как правило,

не только допускает, но и предполагает совмещение и наложение разных теоре$

тических проекций, горизонтов, перспектив, ракурсов в осмыслении плюрали$

стичной в своих основаниях и измерениях реальности. Гартман развернул крити$

ку монистического принципа в философии, руководствуясь убеждением, что

философское утверждение единства всего сущего есть всего лишь рационали$

стический предрассудок, и сам в своей онтологии последовательно реализовал

идеи плюрализма и многослойности, многоуровневости бытия и сущего.

Здесь уместно терминологическое пояснение к различению онтологии и ме$

тафизики. Традиционная «школьная» метафизика, в полемике с которой форми$

ровалась критическая философия Канта, подразделялась на «общую» и «специ$

альную». Специальная метафизика исследовала вопросы о душе и ее бессмер$

тии, о мире в целом и о бытии Бога. Общая метафизика по объему и содержанию

Философия ценностей и ценностная этика 39

совпадала с онтологией. В написанных Гартманом на протяжении жизни текстах

понятие «метафизика» использовалось не всегда в одном и том же смысле. Но

главный таков. Во всех областях философии есть предельные фундаментальные

вечные проблемы, неразрешимые до конца нашими ограниченными познава$

тельными способностями. Они и есть метафизические проблемы в строгом

смысле слова, и в них всегда есть нечто иррациональное. Следует учесть, однако,

что для Гартмана иррациональное — это понятие не онтологическое, а только

гносеологическое: иррациональное синонимично непознаваемому. Бытие и су$

щее (как реальное, так и идеальное) сами по себе не являются ни рациональны$

ми, ни иррациональными — эти познавательные характеристики к ним непри$

ложимы. Нет оснований полагать, будто в бытии и сущем самих по себе есть не$

что принципиально непознаваемое. Речь может идти лишь о недоступности че$

го$то в них для ограниченного рационального познания. Но и здесь граница ра$

ционального (познаваемого) и иррационального (непознаваемого) не являетс

жесткой, она подвижна. В метафизических областях есть вопросы, более доступ$

ные рациональному познанию, чем другие, а в перспективе возможно продвиже$

ние и в тех проблемах, которые ныне неразрешимы. Внутри метафизических

проблем (при сохранении иррационального остатка) есть также сторона, в боль$

шей мере доступная рациональному постижению, где возможно продвижение

вперед. Это как раз онтологические вопросы внутри метафизики, и в этом, пола$

гал Гартман, одна из причин современного возрождения онтологии.

Гартман настаивал на том, что бытие как таковое едино. Но это не традицион$

ный философский монизм. Единое бытие разделено на разные способы бытия,

присущие различным родам сущего. Хотя терминологически эти способы

(виды) бытия нередко именовались Гартманом как якобы разное бытие: реаль$

ное и идеальное, природное, органическое, психическое, духовное, логическое,

математическое, бытие сущностей и бытие ценностей. Философскому монизму

он противопоставил плюралистическую концепцию «слоистости» бытия. Ос$

новные виды (способы) бытия у Гартмана — это реальное и идеальное бытие.

Традиционно философы, отмечал Гартман, понимали реальность (реальное

бытие) как материально$вещественное, протяженное, пространственное в отли$

чие от мышления, психики и духа как якобы нереальных, что, замечал он, соот$

ветствует и первоначальному смыслу слова realitas, обозначавшего способ быти

материальных вещей и что отсюда проистекало фундаментальное философское

противопоставление материи и сознания (духа). Позиция Гартмана радикально

иная; он настаивал на расширительном понимании реального. Да, материаль$

ное, психическое и духовное бытие и сущее различны, но лишь как разные уров$

ни внутри единого способа бытия — реального. Материя протяженна, «вещна»,

но реальна не только материя. Отличительным качеством реального, по Гартма$

ну, является отнюдь не его материальность и протяженность, а способ его суще$

ствования во времени. Один и тот же реальный способ бытия материи и духа во$

площается во временности и индивидуальной неповторимости их существова$

ния. Способу бытия всего реального в равной мере присущи становление, про$

цессуальность (длительность), возникновение и уничтожение.

Основной онтологический феномен реальности, по Гартману,— это единство

реального способа бытия в многообразии его «уровней» («слоев»). Налицо ие$

рархии слоев реального бытия, в котором низший слой образует материальна