Гольдман Л. - Лукач и Хайдеггер. - 2009

значения — существенного или несущественно­ го — для практики. Факты не являются чистыми данными, самостоятельным фундаментом, на ко­ тором воздвигаются теоретические и научные ис­ следования.

«Ограниченный эмпиризм, конечно, оспари­ вает, что факты вообще впервые становятся фактами лишь после такой методологической об­ работки, которая проводится по-разному в зави­ симости от цели познания. Он верит, что сможет найти в каждой данности, в каждом статистиче­ ском показателе, в каждом factum brutum эконо­ мической жизни важный для него факт. При этом он не учитывает, что самое простое пере­ числение, простейшее нанизывание «фактов» без всяких комментариев уже является «интерпрета­ цией»: даже в этом случае факты постигаются, исходя из некоторой теории, некоторого метода, они изымаются из той жизненной взаимосвязи, в которой первоначально находились, и вводятся в

теоретическую взаимосвязь. Более образованные оппортунисты, несмотря на их инстинктивное и глубокое отвращение к теории, нисколько этого не оспаривают. Но они ссылаются на метод есте­ ственных наук, на тот способ, каким в этих нау­ ках посредством наблюдения, абстрагирования, эксперимента и т. д. исследуются «чистые» фак­ ты и выявляются их взаимосвязи. И они противо­ поставляют насильственным конструкциям диа­ лектического метода подобный познавательный идеал».1

1 Цит. по: Лукан Г. История и классовое сознание. М., 2003. С. 108.

100

С целью критики этого метода, когда речь идет о гуманитарных или исторических науках, Лукач доказывает:

А) что капиталистическое общество в своем функционировании стремится придать социаль­ ным фактам овеществленную и количественную видимость, аналогичную тем фактам, которые изучают естественные науки, и поэтому исполь­ зование этих методов — которые иногда, по видимости, оказываются эмпирически подтвер­ жденными — вводит априори тот факт, что соци­ альная реальность в силу своей природы имеет и должна всегда сохранять капиталистическую структуру;

Б) что применение этих методов и использова­ ние этих исследовательских процедур методоло­ гически устраняет историческое измерение соци­ альных фактов, усиливая таким образом ошибку, вытекающую из фактов, упомянутых в предыду­ щем замечании;

С) что методы установления фактов (стати­ стика, анкетирование и т. д.) требуют для своего использования довольно длительного времени и их публикация часто представляет уже пройден­ ное действительностью состояние. Такая задерж­ ка, относительно немного значащая в период спокойствия, может быть источником серьезных ошибок, когда дело касается периодов быстрых преобразований.

По отношению к пункту А, а также о двух других, Лукач говорит:

«Возникают „изолированные" факты, изоли­ рованные комплексы фактов, самодовлеющие об­ особленные области (экономика, право, и т. д.),

101

которые уже в своих непосредственных формах проявления кажутся в большой мере приуготованными к соответствующему научному исследо­ ванию. Вот поэтому-то особо «научным» должен считаться такой подход, при котором до конца додумывается и возводится в ранг науки эта, присущая самим фактам, тенденция. В то время как диалектика, утверждающая в противополож­ ность всем таким изолированным и изолирую­ щим фактам и частичным системам конкретное единство целого, разоблачающая эту видимость, как видимость, — правда, необходимо порождае­ мую капитализмом, — эта диалектика создает впечатление голого конструирования. Ненауч­ ность этого якобы столь научного метода, стало быть, состоит в том, что он игнорирует истори­ ческий характер базовых для себя фактов и пре­ небрегает таковым».

«Исторический характер упомянутых „фак­ тов", которые наука якобы постигает в их „чисто­ те", однако, заявляет о себе еще более роковым образом. А именно, будучи продуктами истори­ ческого развития, они не только находятся в по­ стоянном изменении, но являются — и как раз по структуре их предметности — продуктами определенной исторической эпохи: капитализ­ ма».

«Это разграничение представляет собой пер­ вую предпосылку действительно научного рас­ смотрения, которое, по словам Маркса, было бы излишним, если бы „форма проявления и сущ­ ность вещей непосредственно совпадали". Дело, поэтому, состоит в том, чтобы, с одной стороны, отъединить явления от этой непосредственной

102

формы данности, найти опосредствования, с по­ мощью которых они могут быть соотнесены со своей сердцевиной, своей сущностью, и понять в этой сущности; а с другой стороны, — суметь уразуметь этот феноменальный характер явле­ ний, их видимость, как необходимую форму их проявления... Лишь в этой взаимосвязи, где от­ дельные факты общественной жизни включаются в тотальность в качестве моментов историческо­ го развития, перед познанием фактов появляет­ ся возможность стать познанием действительно­ сти».1

Такое познание исходит из данных, «чтобы от них перейти к познанию конкретной тотальности как мыслительного воспроизведения действитель­ ности».2

«Эта конкретная тотальность отнюдь не дана мышлению непосредственно. Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определе­ ний, следовательно, единство многообразного».

И, после новой критики «синтезов» идеализма и вульгарного материализма, Лукач заканчивает параграф, напоминая, что «положение Маркса о том, что в каждом обществе производственные отношения образуют некоторое единое целое, является методологическим исходным пунктом и ключом как раз к историческому познанию об­ щественных отношений. А именно, каждую изо­ лированную, частичную категорию можно — при условии такой ее изолированности — мыслить

1 Цит. по: Лукач Г. История и классовое сознание. М., 2003. С. 109-110.

2 Там же. С. ПО.

103

и рассматривать как присущую общественному развитию в целом (если ее невозможно отыскать в каком-то обществе, то это есть то самое „ис­ ключение", которое подтверждает правило)».1

Третий параграф начинается с утверждения, что мышление, сосредоточенное на идее тоталь­ ности, удаляющееся, якобы, от непосредствен­ ных данных, которые якобы так «ненаучно» ее конструирует, — на самом деле является единст­ венным истинным методом, допускающим мысли­ тельное воспроизведение и постижение действи­ тельности.

«Конкретная тотальность, стало быть, являет­ ся подлинной категорией действительности»2. Противоречия, которые с самого начала исследо­ вание обнаруживает в непосредственной дейст­ вительности, будут не устранены и преодолены, а интегрированы в целое качестве определяющих начал структурного анализа.

После этого Лукач переходит к проблеме ча­ стных исторических исследований и их связи с глобальным смыслом истории. Назовем это, на языке Хайдеггера, отношением между онтическими исследованиями истории и онтологиче­ ским изучением бытия и его историчности. К сво­ ему удивлению, признаюсь, что необходимо ска­ зать, что исследование Лукача не является абсолютно радикальным и еще сближается неко­ торыми сторонами с дуализмом Хайдеггера. Речь уже шла о том, что, говоря о непосредственно

1Цит. по: Лукач Г. История и классовое сознание. М., 2003. С. 112.

2Там же. С. 112.

104

II.ЛЕКЦИИ 1967-1968

1.Овеществление, Zuhandenheit

ипрактика

По всей вероятности два отрывка в Бытии и времени представляют собой ссылки на Лукача. Первый раз, на 46 странице своей книги, Хайдеггер сам ставит проблему отличия его философии от других, и он отделяет ее от трех иных фило­ софских учений. Он называет Шелера и персона­ лизм; Дильтея и философию жизни; но что каса­ ется третьего учения, того, которое — согласно автору — на онтическом уровне восстает против овеществления сознания, то он никого не назы­ вает. Тем не менее, весьма вероятно, что в 1927 речь могла идти только о Лукаче. Вот что пишет Хайдеггер:

«Одной из ее первых задач будет доказать, что введение ближайшей данности Я и субъекта в принципе промахивается мимо феноменального состава присутствия («присутствие», Dasein можно переводить как «человек», несмотря на все оговорки Хайдеггера, которые, впрочем, ста­ вятся под сомнение во фразе, идущей далее —

примечание А. Голъдмана). Всякая идея «субъек­ та» онтологически влечет за собой — если не очищена предшествующим определением онтоло­ гического основания — введение еще и subiectum, с каким бы воодушевлением при этом ни восставали против «душевной субстанции» или

106

«овеществления сознания». Вещность сама нуж­ дается прежде в выявлении своего онтологиче­ ского происхождения, чтобы можно было спро­ сить, что же надо все-таки позитивно понимать под неовеществленным бытием субъекта, души, сознания, духа, личности».1

Хайдеггер говорит нам, что традиционная он­ тология — это онтология субъекта и объекта, и что то, что является фундаментальным для его мышления, для философии, которую он излагает, так это как раз отказ от всякого противопостав­ ления субъекта и объекта, всякого подтвержде­ ния положения субъекта перед объектом; это от­ каз от способа познания, который, отталкиваясь от позитивных данных, взамен их выдвигает цен­ ностные суждения. Так он говорит, имея ввиду Лукача, имея ввиду философию овеществления сознания, что такое мышление находится еще на онтическом уровне разделения между субъектом и объектом, что мы остаемся на уровне субъекта. Это возражение — терминологически точное — является — философски — неточным, и связано с недоразумением, к которому мы позже еще вернемся.

Второй текст, который в Бытии и времени со­ держит ссылку на овеществление сознания, пред­ ставляет, по отношению к первому, две различ­ ные характеристики, сообщающие ему особую значимость. Первый раз овеществление сознания упоминалось рядом с двумя другими философ­ скими учениями; на этот раз имеется в виду толь­ ко одно овеществление сознания и — опять —

Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. С. 46.

107

никто не назван по имени. Вторая характеристи­ ка и более важная, — это место этого текста в Бытии и времени: он находится на последней странице книги, в заключении. Книга Бытие и время должна была иметь второй том, который так никогда и не появился; несмотря на это, если книга завершается проблематикой овеществле­ ния сознания, то это значит, что эта последняя страница имеет фундаментальное значение для книги в целом.

Хайдеггер пишет:

«Что античная онтология работает с „вещепонятиями" и что есть опасность „овеществить сознание", известно давно. Только что значит овеществление? Откуда оно возникает? Почему бытие „постигают" именно „ближайшим обра­ зом" из наличного, а не из подручного, которое ведь лежит еще ближе? Почему это овеществле­ ние снова и снова приходит к господству? Как позитивно структурировано бытие „сознания", так что овеществление оказывается ему неадек­ ватно? Достаточно ли вообще „разницы" „созна­ ния" и „вещи" для исходного развертывания он­ тологической проблематики? Лежат ли ответы на эти вопросы на дороге? И получится ли хотя бы искать на них ответ, пока вопрос о смысле бытия вообще остается не поставлен и не прояснен?»1

Место этого текста сообщает особое значение проблеме овеществления и указывает, что для Хайдеггера — это центральная проблема обсуж­ дения.

1 Цит. по: Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. С. 437.

108

Идет ли речь о прямой ссылке на Лукача? В Истории и классовом сознании овеществление является самым важным понятием, и глава, кото­ рая ему посвящена, основание остальных тек­ стов, в количественном отношении самая длин­ ная в книге. Она озаглавлена «Овеществление и сознание пролетариата», указывая тем самым, что проблема овеществления является проблемой превращения сознания, проблемой структуры не­ адекватного сознания, и что пролетариат — это единственная социальная группа, желающая уничтожить овеществление и прийти к неовеществленному сознанию. Весьма вероятно, что речь идет о дискуссии между двумя важнейшими кни­ гами, полностью противоположными друг другу, но представляющими, тем не менее, аналогичный поворот в истории мышления. Понадобятся спе­ циальные исследования, чтобы в этом разобрать­ ся. Возможно, в окружении Ласка, который ориентировался на неогегельянство, велись дис­ куссии об этих проблемах, и нельзя исключить, что книги Лукача и Хайдеггера были ответами на них. Следует также обратиться и к Зиммелю, хотя у него в центре внимания не столько поня­ тие, сколько философия овеществления.

Необходимо также заметить, что выражение

«Verdinglichung des Bewusstseins» всегда заклю­ чено в кавычки в тексте Хайдеггера и что, в силу добавочной иронии, речь идет о кавычках цити­ рования. Эти термины, следовательно, соответст­ вуют не той или иной идее, иначе выраженной одним из тех философов, которых Хайдеггер многократно упоминает в своей книге (Гуссерлем или Бергсоном), но точному понятию, используе-

109