Гольдман Л. - Лукач и Хайдеггер. - 2009

натива встречалась и за пределами сталинизма. Она выражалась в оппозиции между пониманием

иобъяснением в методологии наук о духе в немецких университетах и у феноменологов. Со­ гласно последним, поиск значения должен про­ исходить на основе позиции понимания, посред­ ством интуиции и эмпатии; в ином случае мы заслуживаем обвинения в позитивизме, который изучает, например, способ создания произведе­ ния каузально, по модели естественных наук, и ничего не может понять в изучаемом феномене. Сталинистам, чтобы стать приверженцами науки, необходимо было назвать себя материалистами,

инаоборот, назвав себя материалистами, они становились приверженцами науки; аналогичным образом, согласно теоретикам эмпатии, мы ухо­ дим из науки, как только начинаем искать объяс­ нения.

Между тем, после Гегеля, на уровне пусть и не научных, но методологически сформулирован­ ных положений, а затем после диалектического материализма и сочинений Маркса, эта альтерна­ тива должна быть полностью отвергнута. Мате­ риализм и идеализм — это два дополняющих друг друга облика одной и той же ложной пози­ ции, которая сводит материальную реальность к механизмам, а смысл располагает вне ее, в духе. В первом и третьем из Тезисов о Фейербахе Маркс весьма ясно высказался об этой проблеме. По его мнению, Фейербах упразднил деятель­ ность, чтобы отделить от нее созерцание и чувст­ во, которое должно связывать нас с объектом, но вследствие этого разделения и этого упразднения деятельность становится достоянием идеализма и

180

теории. Когда реальность и людей понимают как механизмы, в соответствии с прежним материа­ лизмом, смысл выносится за пределы реальности, и мы вынуждены представлять, согласно треть­ ему из Тезисов о Фейербахе, что какие-то инди­ виды — сверхчеловеки или теоретики — возвы­ шаются над обществом, несут с собой смысл и могут действовать. Исследование смысла не яв­ ляется исключением из исследования способа производства, но в той же мере и исследование способа производства не представляет собой ис­ ключения из исследования смысла. Диалектика устраняет дуалистические альтернативы между материализмом и идеализмом, между детерми­ низмом и волюнтаризмом, между формализмом абстрактных исторических периодизаций и ирра­ циональностью неуловимых индивидуальностей, вторгающихся в ход истории. Диалектика, в сво­ ем основании и своем принципе, монистична и для нее смысл обнаруживается в самой человече­ ской реальности и вместе с ней изменяется. Каж­ дая структура обладает собственным смыслом, который коренится в ее общем значении, в ее единстве и ее строении, которые могут быть по­ няты лишь в связи со способом производства, то есть, исходя из более широкой структуры, кото­ рая порождает этот смысл, и по отношению к ко­ торой он и образует структуру, обладающую значением.

Эта связь между смыслом и способом произ­ водства, это отношение между пониманием и объяснением, является проблемой конкретных развивающихся тотальностей. Одна мысль Пас­ каля — если брать пример из уже завершенного

181

исследования — должна быть понята вначале в Мыслях в целом, а эти Мысли в их связи с твор­ чеством Паскаля, которое само должно быть объяснено на основе той более широкой тоталь­ ности, которую образует движение янсенистов. Творчество Паскаля обладает ценностью, пони­ маемой в связи с янсенизмом, который его объ­ ясняет. Сам янсенизм позволяет нам понять дво­ рянство мантии, тогда как дворянство мантии объясняет движение янсенизма. Затем положе­ ние дворянства мантии должно быть понято и объяснено в связи с классовыми отношениями во Франции XVII века и в связи с другими мировоз­ зрениями, которые они породили, и так далее. Весь этот подход, одновременно и объясняющий

ипонимающий, все больше и больше приближает нас к смыслу одной из мыслей Паскаля и к спо­ собу ее производства, который не может быть от нее отделен. Суть в том, чтобы постоянно обна­ руживать конкретные опосредствования, преодо­ левающие альтернативы дуалистического мышле­ ния, так как реальность не отделена от своего смысла: она в одно и то же время и материальна,

иобладает значением.

Исследование, которое должно быть согласо­ ванно направлено и на смысл, и на способ произ­ водства, должно также, чтобы привести к досто­ верным результатам, выполнить четыре условия. Если объектом изучения является произведение, необходимо начать с исследования мировоззре­ ния, лежащего в его основе, а также группы, для которой это мировоззрение обладает характером функциональной необходимости, и все это, разу­ меется, независимо от взглядов исследователя и

182

его ценностных суждений. Во вторую очередь, для того, чтобы лучше представить мировоззре­ ние и возможное сознание группы, исследование должно ориентироваться на общество в целом и исследовать адекватность мировоззрения группы

иее возможного сознания относительно общест­ ва в целом, чтобы определить его истинный или идеологический характер. Исследователь, кото­ рый работает с древней эпохой, находится вне ее, на определенной исторической дистанции, и он может лучше понять совокупность отношений между группами той эпохи, чем это делали на уровне своего сознания те, кто в эту эпоху жили

итворили. Эта дистанция ни в коей мере не унич­ тожает тождество объекта и субъекта; она дела­ ет, всякий раз различным способом, это тождест­ во относительным; но она необходима даже и для современной эпохи — несмотря на все труд­ ности, которые она предполагает и которые не­ обходимо преодолеть, чтобы суметь эту дистан­ цию установить — чтобы определить наделенную значением структуру какого-либо произведения или события и обнаружить те опосредствования, которые выражают ее происхождение. Тождест­ во субъекта и объекта располагается на ином фундаментальном уровне, в изначальной ориен­ тации на объект, ориентации, которая сама берет свое начало внутри тотальности, внутри опреде­ ленного момента истории, как берет там начало

иобъект исследования. Следовательно, должна быть определена совокупность мировоззрений различных групп в обществе в целом, и исследо­ ватель должен выяснить, в какой мере мировоз­ зрение каждой из этих групп обладает идеологи-

183

ческим характером, то есть, какого максимума сознания каждая группа может достичь, созна­ ния, которое не следует смешивать с реальным психологическим сознанием.

Тем не менее это субъективное сознание и субъективные цели также должны быть изучены, и это образует третий момент исследования. Уровень субъективного сознания часто имеет второстепенное значение, поэтому до сих пор мы им пренебрегали; но субъективный проект, осоз­ нанно субъективный, может быть иногда весьма важным, им не следует систематически пренебре­ гать. Речь идет не только о субъективном и непо­ средственном сознании творцов, но также, и главным образом, о реальном сознании различ­ ных групп, которые и являются истинными субъ­ ектами. Связав неосознаваемую рациональность поведения группы с ее возможным сознанием, которое обнаруживает его смысл, необходимо исследовать, как эта рациональность проявляет себя в реальном субъективном сознании группы. И, наконец, четвертый этап, возвращающий нас к двум первым параметрам исследования, должен раскрыть социальное равновесие, к которому стремится деятельность группы, хотя это равно­ весие, результат деятельности различных групп, весьма редко — как мы уже подчеркивали — соответствует субъективно осознаваемым целям тех групп, которые в этой деятельности участву­ ют, или даже неосознаваемым проектам, управ­ ляющим их деятельностью, которые только «прибавочное сознание» может сделать ясными.

Смысл и способ производства, неразрывно связанные, должны быть разделены в стратегии

184

исследования. Оно начинается в первую очередь с исследования смысла и должно определить ми­ ровоззрение прежде, чем приниматься за три других дополнительных уровня. Этот смысл не оккультный и не эзотерический; он очевиден, но не дан непосредственно, потому что наши мен­ тальные структуры все меньше и меньше способ­ ны непосредственно достигать тотальности и смысла, потому что наши социальные отношения крайне опосредствованы. Часто даже случается, что общая структура, порождающая смысл, структура, которую можно уловить лишь посред­ ством ее включения в иную, более широкую структуру, не дана непосредственно и требует целого ряда опосредствовании, чтобы ее можно было уловить. Когда в Средние Века утвержда­ лись теологические значения, согласно которым Бог эффективно вмешивается в реальность, эти общие значения также нуждались в исследовани­ ях, но они были даны почти непосредственно и не требовали предварительного удвоения посред­ ством аналитических рассуждений. Когда роман, которому соответствуют эмпиризм и рациона­ лизм, лишенные общего видения, появляется в качестве литературы распадающегося мира, в этом мире — который также является миром ин­ дивидуализма — индивид был реальностью, не­ посредственно созерцаемой на уровне истории и восприятия. Авторы романов, очевидно, стреми­ лись изобразить все отношения между индиви­ дом и вселенной, но им приходилось избирать слишком длинные окольные пути, чтобы привес­ ти читателя к этому общему смыслу, выходящему за рамки простой развлекательной истории. Этот

185

окольный путь становился все более и более длинным между Дон Кихотом, который еще стре­ мился к каким-то ценностям, и жизнью госпожи Бовари, которая, на первый взгляд, не превосхо­ дит уровень анекдота и простого повествования о событиях. Увеличивается расстояние между не­ посредственно воспринимаемым и общим смыс­ лом, который в нем все же явно имеется; и для нас, уже не обладающих непосредственным вос­ приятием тотальности, окольные пути и опосред­ ствования усложняются.

Речь, следовательно, не идет о том, чтобы най­ ти некий эзотерический смысл, который исследо­ ватель вводил бы в произведение извне, но о том, чтобы установить единство, к которому у нас нет непосредственного доступа. Процесс понимания требует конструирования и рефлексии, и эта рефлексия является в то же время доступной и пониманию и объяснению. Исследование должно привести к одновременно конкретному и рацио­ нальному анализу. Только так оно может про­ двинуться еще дальше, чем иные попытки интер­ претации, потому что оно принимает в расчет целое, не ссылаясь на такую абстрактную или об­ щую вещь как законы; потому что в то время, как оно понимает произведение как произведение искусства — но не превращая его в нечто уни­ кальное и неповторимое, — оно включает его в историческое развитие и обнаруживает там его функцию. В каждом особом случае необходимо исследовать и единую структуру произведения и опосредствования по отношению к обществу в целом, которые позволяют выявить эту структу­ ру и показать ее функционирование. Пока эти

186

вопросы не руководят исследованием, оно оста­ ется в плену двух позиций, о которых мы уже го­ ворили: чисто формального объяснения и пони­ мания, которое говорит только о гении и о неповторимом.

Но как возникает этот обнаруживаемый и, тем не менее, на первый взгляд, скрытый смысл? Цель исследования — раскрыть его и опреде­ лить, но, разумеется, оно не привносит его про­ извольно извне; оно выводит его из объекта, который также создается в самом ходе полу­ чающего этот смысл исследования, из объекта, который в полном виде существует только вме­ сте с появлением смысла, позволяющего пости­ гать этот объект как структуру, обладающую определенным значением. Мы рассматриваем не объект, данный с заранее установленными правилами, но концепцию объекта, функциони­ рующего в качестве структуры, обладающей определенным значением, и методологическую концепцию. Известно, что даже независимо от их определения в исследовании, смысл и объект уже произведены в практике множественного субъекта. И исследование, которое стремится определить этот смысл и этот объект, приводит к результатам только по мере того, как оно обнаруживает в объекте достаточное число от­ ношений, чтобы открыть в нем необходимую упорядоченность, иными словами, функцио­ нальность для коллективного субъекта. Вне этой связи смысла и функциональности смысл следует понимать имманентно, внутри совокуп­ ности феноменов, находящихся в поле иссле­ дования, то есть — если взять пример с про-

187

изведением искусства — внутри совокупности элементов, образующих произведение, и их свя­ зей. Четыре этапа, которые мы ниже выделили в стратегии исследования, — это первый момент, который мы определили, настаивая на конкрет­ ных и позитивных критериях, гарантирующих правомерность подхода до того, как мы перей­ дем к трем остальным этапам, направленным со­ ответственно на адекватность мировоззрения реальности, на субъективную конечность и на объективный результат всякого действия и про­ изведения.

Не следует понимать упорядоченность в ло­ гическом смысле, и полагать, что все, что непо­ средственно не соответствует логике, все, что предполагает противоречия, не упорядочено. Упорядоченность должна быть понята в смысле относительной взаимосвязанности, в смысле функциональности по отношению к определен­ ной социальной группе и исходя из ее практики. Трагическое противоречие было упорядоченным видением мира для крайних янсенистов, и оно для них было очевидным и необходимым именно в качестве противоречия. Но видение также мо­ жет быть противоречивым и упорядоченным, оно может даже иметь свою упорядоченность в своем противоречии, и это противоречие может быть незаметным внутри группы. Например, в либе­ ральной идеологии идеи свободы и равенства, взятые в абсолютном смысле, исключают друг друга. Действительно, крайняя свобода отрицает равенство, а крайнее равенство отрицает свобо­ ду. Однако, они сосуществуют в мышлении про­ светителей и играют большую роль в борьбе про-

188

тив феодализма; они были связаны между собой и, несмотря на то, как мы теперь можем к ним относиться, это не были просто слова. Необходи­ мо изучать их функцию в каждый из историче­ ских моментов. Свободу и равенство начали про­ тивопоставлять и сделали явно противоречивыми позже, в ходе XIX столетия, но они не были про­ тивоположностями для прогрессивной буржуа­ зии. Относительно этой группы, это сегодняшнее противоречие, как бы его не формулировали, об­ ладало своей упорядоченностью. Очевидно — как известно теперь, и исторические исследова­ ния это прекрасно показали — буржуазия жела­ ла равенства лишь до определенной степени, по­ тому что это равенство, чисто юридическое, ей служило, но она, тем не менее, стремилась к это­ му равенству, внутри этих границ. Тем не менее это новое противоречие ставит уже не проблему упорядоченности, но проблему идеологии; это проблема ложного сознания, различия между тем, что может видеть сознание, и тем, что мо­ жет и чего стремится достичь реальная практика.

Упорядоченность, связанная с функцией, об­ разуется на уровне ментальных структур на ос­ нове данной исторической ситуации и в перспек­ тиве практики, определяемой одной группой в связи с другими группами. Будучи порождена практикой как одним из ее важнейших элемен­ тов, который ее поддерживает и делает ее воз­ можной, идеология редко соответствует практи­ ке, которую она вызывает к жизни, хотя она и сама была вызвана к жизни этой практикой. Это соответствие или несоответствие между идеоло­ гией и практикой составляет объект второго из

189