Гольдман Л. - Лукач и Хайдеггер. - 2009

нии, являющимся неподлинным, но в соответст­ вии с историческими событиями, которые явля­ ются судьбоносными. По мнению Хайдеггера, подлинная история — это не наука «всеобщей истории» и не историчность совместного бытия людей, а история индивидов, которые принимают решение быть. История всякий раз делается на основе решения, подлинность которого исходит из «бытия-к-смерти».

Однако нельзя, как это делали К. Лёвит и Гольдман, упрекать Хайдеггера в «индивидуа­ лизме». Хайдеггер видел подлинное совместное бытие людей не в социальном, а в бытийственном ракурсе. Он осмыслял связь между индиви­ дом и общностью (Gemeinschaft), между отдель­ ным человеком и народом (Volk), используя в качестве посредников между ними фигуры «учи­ теля», «вождя» и «героя». Выбирая тот или иной образец для подражания, человек ориенти­ руется на будущее. Хайдеггер называет подлин­ ное бытие в общности с народом «судьбой». Речь не идет ни об общности человечества, ни о всеобщей истории, которая, согласно Хайдеггеру, суть лишь пустая болтовня, но об общности народа и подлинном воспроизведении жизни прежних героев.

Для Хайдеггера смысл бытия открывается Dasein. Вопрос в том, является «бытие-в-мире» индивидуальным или коллективным. Этот вопрос ставится и решается у двух мыслителей различ­ ным образом. Для Лукача субъекты истории — это группы, коллективные субъекты, являющиеся в то же самое время объектами. Dasein является, согласно Лукачу, не индивидом, а множеством

260

субъектов, возможности которых объективны. У Хайдеггера отношение человека к миру не яв­ ляется социально опосредованным. Он имеет дело с подлинной решимостью быть, а раскрытие социокультурной обусловленности оставляет для всеобщей истории и историцизма. У Лукача, на­ оборот, переход между событием и тоталь­ ностью, раскрытие конкретного имманентного значения не имеет ничего непосредственного, ре­ шение не срывает покровы со смысла и не пре­ доставляет к нему доступ.

Бытие у Хайдеггера не является категорией, наиболее общим и наиболее широким понятием. Оно раскрывается не категориально, а экзистен­ циально как способ вопрошания Dasein, которо­ му свойственна историчность и темпоральность. То, что Хайдеггер говорит нам о смысле бытия, полагал Гольдман, можно обнаружить уже у Лукача в рассуждениях о тотальности. Это не вещь, на которую можно указать пальцем, ибо мир задан деятельностью коллективного субъек­ та, который сам от этого мира производен. По­ этому тотальность, связанная с человеческой деятельностью, является еще и производством значений, которые имеют исторический харак­ тер.

Лукач говорил о необходимости не только по­ литического решения выступать за или против капитализма, но и его теоретического обоснова­ ния, которое он видел в понимании совокупного развития общества как тотальности.1 Что такое

1 См.: Лукач. Г. Роза Люксембург как марксист / / Ис­ тория и классовое сознание. М., 2003.

261

«тотальность»? Прежде всего, это целостность, но не замкнутая в себе, как в структурализме, а включающая развитие, т. е. исторический про­ цесс в целом. М. Лифшиц отмечал, что термин «тотальность» плохо выражает суть дела. Лучше русское слово «полнота» (плерома), а не «цело­ стность».1

Это понятие любил использовать Гегель для обозначения масштабности мирового духа. Со­ гласно Лукачу, именно гегелевское диалектиче­ ское воссоединение мышления и бытия, понима­ ние их как единства и тотальности некоторого процесса, составляют сущность философии исто­ рии. Понятие тотальности было также предме­ том дискуссий с К. Ясперсом. Оно позволило Лу­ качу преодолеть дихотомии субъекта и объекта, базиса и надстройки, избежать экономического детерминизма. Благодаря диалектике «идеологи­ ческие» и «экономические» проблемы утрачива­ ют косную чуждость, перетекают друг в друга. Философское, литературное, научное выражение проблемы выступает как выражение обществен­ ной целостности, как обнаружение ее возможно­ стей, границ и проблем. Поэтому история фило­ софии становится философией истории.

Согласно К. Косику, «тотальность» означает действительность как структурированное диалек­ тическое целое. В своей диалектике конкретной тотальности он усилил «экзистенциальные» темы Лукача: деструкция неподлинного, овеществлен­ ного бытия должна способствовать гуманизации

1Лифшиц М. А. Лукач / / Вопросы философии. 2002.

№12. С. 120.

262

человека, созданию человеческой действительно­ сти в онтологическом процессе, поскольку каж­ дый индивид должен сам для себя освоить куль­ туру и прожить свою собственную жизнь.1

Как у Лукача, так и у Хайдеггера подлинность коренится в отношении к истории. Тем не менее эта связь с историей понимается принципиально различным способом каждым из двух мыслите­ лей. Лукач и Хайдеггер осуществляют критиче­ ское возвращение философии Гегеля. Гегель пы­ тался сблизить науки о духе и науки о природе. Хайдеггер упрекал его в том, что он создал свое понятие времени, которое привнес из наук о при­ роде для описания развития духа. Наоборот, Лу­ кач, считавший необходимым разделение между науками о природе и о духе, критикует их ото­ ждествление. Он связывает историю с коллектив­ ными субъектами, а не резервирует ее для элиты, как Хайдеггер. Гольдман считал, что в диалекти­ ке есть пара категорий, которой Хайдеггер пре­ небрегает: прогресс и регресс. Это существенно ограничивает потенциал понятия возможности. Поле возможного, по Лукачу, не является, как у Хайдеггера, раз и навсегда открытым для Dasein: оно принадлежит историческому, а не онтологи­ ческому порядку, и постоянно преобразуется вместе с деятельностью коллективных субъектов. Гольдман пришел к выводу, что в противополож­ ность Лукачу, который, исходя из товарного фе­ тишизма и коллективного субъекта, преуспевает в объяснении генезиса мира, данного как пред-

1 См.: Kosik К. Dialektika konkretniho. Praha, 1966. S. 34.

263

ставление, Хайдеггер не вышел за пределы фено­ менологического описания неподлинности мира и не сумел объяснить его историческое происхо­ ждение.

На самом деле Хайдеггер всегда был озабочен «забвением бытия» и указывал пути к нему. Уже в «Бытии и времени» он разработал теорию де­ струкции метафизики, которая напоминает ге­ неалогию Ницше. Ницше критиковал историзм за осовременивание прошлого. Идея прогресса за­ ставляет видеть в прошлом ростки настоящего. Такое рассмотрение истории оказывается сле­ пым относительно нереализованных возможно­ стей. Собственно, задача генеалогии состоит в том, чтобы указать точки отклонения от них и тем самым открыть «коридоры времени», веду­ щие к бытию.

Как Хайдеггер опирался в описании бытия на «герменевтику фактичности», так и Лукач в «Ис­ тории и классовом сознании» ставит своей целью исследование конкретных тотальностей, раскры­ тие их связи и их опосредствования. Диалектика конкретного Лукача и Косика является реакцией на противоборство структурализма и герменев­ тики. Формализм стремится к внешней классифи­ кации, плетущейся в хвосте у исторического раз­ вития, вроде общей теории и закона трех стадий у Огюста Конта, применимого ко всем случаям, безотносительно к имманентным структурам и частным опосредованиям. Герменевтика, опираю­ щаяся на интуицию и эмпатию, наоборот, выдви­ гает на первый план уникальность и настаивает на неповторимом и неуловимом характере собы­ тий и индивидуальностей, которые следует пони-

264

Судьба народа имеет другое происхождение.

В»Бытии и времени» она раскрывается в борьбе и

вобщности судеб. Для Dasein имеет значение именно выбор судьбы, даже если она никогда не становится судьбой народа. Судьба народа под­ чинена судьбе Dasein, бытие к смерти которого выбрано как основание подлинности. В 1927 г. народ появляется у Хайдеггера лишь эпизодиче­ ски. Он окажется в центре речей 1933-1934 гг. Народ в этих текстах рассматривается как Da­ sein, имеющее судьбу и способность решать в со­ ответствии с возможностью, которую ему пре­ доставляет фюрер.

Во «Введении в метафизику» Хайдеггер под­ тверждает внутреннее «величие» национал-со­ циалистического движения, однако не требует претворения его в реальность. Он заявляет, что философия касается лишь немногих избранных: «тех, кто преобразует, творя, тех, кто произво­ дит изменения», поэтов, мыслителей и государст­ венных деятелей. Именно они, бросая вызов смерти, удаляясь от толпы, уходя в одиночество, рождают в бою нечто неслыханное. Только они лишены «места», потому что являются основате­ лями любого «места». Они обречены на забвение, потому что их творения станут повседневной ба­ нальностью для большинства, которое не следует смешивать с такой мифической сущностью, как народ, существующий лишь благодаря творцам. Творцы представляют силы бытия, дают возмож­ ность расцвести в его присутствии, а планетарно­ му разуму — возможность себя проявить. Фило­ софия намечает горизонты времени и выполняет функцию хранителя его масштабов. С одной сто-

266

роны, она дело гениев-одиночек, с другой выра­ жает глубинный дух народа.1

Вот что по настоящему разделяет Маркса, а тем самым Лукача и Хайдеггера. Тренд на инди­ видуализм, отрытый Ницше был воспринят Хайдеггером. Притом что оба они мечтали о единст­ ве! Уже К. Лёвит ближайший ученик Хайдеггера, упрекал учителя за то, что тот не разработал мо­ дус общественного бытия (Mit-sein). Но даже по­ ворот 1933 г. не сделал Хайдеггера коллективи­ стом. Его «народ» и «рабочий» выглядят чем-то вроде «общей личности», а «мобилизация», союз фюрера и народа, профессоров и студентов — временным объединением индивидов вокруг за­ дачи, которую невозможно решить в одиночку.

Сегодня оба рецепта единства и солидарности выглядят пугающе. Поэтому на повестке дня сто­ ит теория элит. С социологической точки зрения, элита представляет собой небольшую часть об­ щества, являющуюся носителем знаний, практи­ ческих умений, культурных традиций. Количест­ во элиты на квадратный километр территории не подсчитано, тем более что значительная часть проживает в столице и в крупных мегаполисах. Это может быть несколько десятков или даже сотен тысяч людей, задающих тон в той или иной нише общества: в науке и религии, в искусстве и политике, в спорте и шоубизнесе. Важно отме­ тить, что речь идет о специалистах в сфере не только высоких технологий, науки и искусства, но и более простых услуг. Учителя, парикмахеры,

1Хайдеггер М. Введение в метафизику. СПб., 2001.

С.120.

267

кулинары, дизайнеры, предприниматели и прочие ведущие специалисты в той или иной области — они, прежде всего, образуют элиту общества. Если ее нет или она по каким-либо причинам ре­ прессирована, страна обречена на застой. Всякое общество, будь-то иерархическое, социалистиче­ ское или либеральное, имеет свою элиту. Это не только социологический, но и более фундамен­ тальный биологический закон: стадо имеет сво­ его вожака.

Вопрос в том, как мыслить элиту? Как вождя, просветителя, пророка или, как стало модным го­ ворить сегодня, менеджера? Германия на рубеже XIX и XX столетий была захвачена не просто ми­ литаризмом, но и протестом против торгашества, носителями духа которого считались Англия и Франция. Немцы утверждают взамен либерализма идею планового социалистического государства, играющего роль защитного панциря тела народа. Интеллектуалы пишут о примате воина-героя, от­ рицающего благополучие и комфорт. Мечтают о нации как организме. Равенство, свобода и брат­ ство видятся на путях организации. Поэтому ди­ лемма торгаша и героя — это не фантазм Зомбарта и Юнгера, а коллективная мечта, ставшая символической реальностью немецкого духа. Раз­ личие торгаша и героя становится опорой консер­ вативной революции. Капитализм критикуется как власть финансового капитала, стирающего наро­ ды, превращающего крестьян и рабочих в безли­ кую массу. Уничтожение природы, деградация культуры, механизация труда — таковы основные обвинения интеллигенции конца XIX — начала

XX в. против капитализма.

268

Отчуждение и овеществление

В «Письме о гуманизме» Хайдеггер обращает­ ся к «Рукописям 1844 г.»: «Маркс требует по­ знать и признать „человечного человека", der menschliche Mensch. Он обнаруживает его в „об­ ществе". „Общественный" человек есть для него „естественный" человек. „Обществом" соответст­ венно обеспечивается „природа" человека, т. е. совокупность его „природных потребностей" (пи­ ща, одежда, воспроизведение, экономическое благополучие)».1 Хайдеггер переворачивает тезис исторического материализма, который кладет практику и экономику в основание человека.

По мнению Гольдмана, в 20-е гг. Лукач не знал о существовании Марксовых «Рукописей 1844 г.».2 Он считает, что в «Истории и классо­ вом сознании» развивается понятие овеществле­ ния как эквивалент терминов «объективация» и «отчуждение», чтобы разоблачить капиталисти­ ческий способ производства в его основании. Лу­ кач показал, как общественное отношение экс­ плуатации сводит любой труд к «абстрактному труду», производящему вещь-товар, полезную и пригодную для обмена. Он считал, что именно в этом новом способе производства скрываются истоки и проблемы современной философии, ко­ торые могли быть преодолены лишь вместе с об­ щественными противоречиями, в отождествляю­ щей субъект и объект практике.

1 Хайдеггер М. Письмо о гуманизме / / Хайдеггер М.

Время и бытие. СПб, 2007. С. 271. 2 Лифшиц с этим не соглашался.

269