63Ясна 9.4 sq. См. ссылки в; Soederblom. La vie future, p. 175 sq. и A.Christensen. Les Types du premier homme, vol.2, p. 16 sq.

64См.: A.Christensen, passim, G.Dumézil. Mythe et Epopée, vol. 2, p. 182 sq.

65Videvdat 2. 20-32. Ср.: Soederblom. La vie future, p. 172 sq. См. также: Bundahišn 39; Menok i Xrat 62. 15; Dumézil Mythe et Épopée, vol.2, p. 147 sq.

303

манской традиции), но абсолютно не соответствующая зороастрийским идеям. Однако понятно, почему Йима оказался включенным в этот мифологический сценарий конца света: он ведь царь, принадлежавший легендарному Золотому Веку, а в варе сохранились, вернее были «спасены» зачатки будущего человечества, готового после эсхатологической катастрофы зажить в райском «начале всех начал».

Добавилось и еще одно эсхатологическое понятие — воскресение плоти. Сама вера в воскресение сравнительно древняя, но прямо она провозглашается в яштах (19. 11 и 89, см. также: 13. 129), которые говорят о «воскресении из мертвых» в связи с объявленным Заратустрой приходом «Живущего», т.е. Саошьянта. Таким образом, Воскресение составляет часть окончательного Обновления, которое также означает вселенский суд. Теперь в грандиозном эсхатологическом видении находит отражение несколько концепций, иные из них довольно древние: радикально и полностью обновленный мир представляет собой новое Творение, которому не будут больше наносить вред своими атаками демоны; воскресение из мертвых (точнее, новое сотворение тел) эквивалентно космогонии в силу параллели между микро- и макрокосмом — концепция древняя и распространенная у ряда индоевропейских народов, но получившая особое развитие в Индии и Иране.

Как мы видели (§104), окончательное Обновление, провозвестником которого выступил Заратустра в исполненной им литургии, предвосхищается в ритуалах Нового Года (Navrōz). В конце концов, традиция помещает рядом с Новым Годом три самых важных события космической и человеческой драмы: Творение, откровение Религии и эсхатологическое Обновление.66 Но поскольку год есть некий образ целостности, полноты космического времени, последние десять дней каждого года в некотором смысле составляют период ожидания эсхатологической драмы. Этот тот самый промежуток времени, в который души возвращаются на землю: один из яштов (13. 49-52) призывает фравашей,67 которые в последние десять дней года имеют возможность передвигаться свободно. Это поверье распространено повсеместно,*101 но зороастрийцы, как и их предшественники и последователи, помещают его в значительно более широкую систему: согласно текстам на пехлеви, Ормазд сотворил человека именно в эти десять дней; следовательно, фраваши появляются на земле в момент сотво-

66Ср.: Molé. Culte, mythe et cosmologie, p. 120.

67Фраваши — это души праведников и одновременно их небесные архетипы. Ангелы-хранители верных, фраваши сражаются с воплощениями зла; но более поздние источники описывают их в виде вооруженных всадников, охраняющих небеса; см.: Widengren. Religions, p. 39. Сложный образ фравашей появился в результате долгого процесса синкретизации в религии.

304

рения человека и вновь возвращаются под конец времен, т.е. в момент воскресения плоти.68 Параллелизм между празднованием Нового Года и эсхатологическим Обновлением с его воскресением

мертвых развивается в более поздних текстах. По случаю каждого Нового Года дарится новая одежда, а в конце времен Ормазд одарит великолепной одеждой всех воскрешенных.69 Мы уже знаем (§104), что всеобщее Обновление произойдет после жертвоприношения, сотворенного Саошьянтом, независимо от того, будет Ахурамазда ассистировать ему или нет. Это эсхатологическое жертвоприношение повторяет, в некотором смысле, жертвоприношение космогоническое, и потому оно тоже «сотворяющее». А воскресение и его следствие — нетленность плоти — это смелое развитие эсхатологической мысли Заратустры; оно представляет собой действительно новую концепцию бессмертия.70

68См. тексты, приведенные Моле в: Culte, p. 109.

69Saddar Bundeheš 32-37, trad. Mole, p. 111.

70Оба вида творения — духовное (тēпōк) и материальное (gētik), a также мифология, связанная с первобытным человеком, рассматриваются во И томе.

Глава XIV. РЕЛИГИЯ ИЗРАИЛЯ ВО ВРЕМЕНА ЦАРЕЙ И ПРОРОКОВ

§113. Царская власть: апогей синкретизма

«Когда же состарился Самуил, то поставил сыновей своих судьями над Израилем». Но сыновья его «не ходили путями его», и старейшины пришли к нему и сказали: «Поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов» (1 Цар 8:1-5). Таким образом, институт царской власти израильтяне заимствовали у других народов. Несогласные не жалели критики для его ниспровержения, потому что в их глазах единственным царем Израиля был Яхве. Однако с самого начала монархия пришлась по душе Яхве. На

Элиаде Мирча=История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. От каменного века до Элевсинских мистерий. — М., Критерион, 2002. — 464 с.

Саула, помазанного Самуилом, «нашел дух Господень» (10:6), ибо царь был «помазанником (mâśiah) Господа» (24:7,11; 26:9, 11,16,23 и т.д.); он становился «приемышем» Яхве, в некотором смысле сыном последнего: «Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном» (2 Цар 7:14). Но Яхве не производит царя на свет, а лишь своим заявлением признает его, делает «законным».1 Яхве дарует ему власть над всем миром (Пс 71: 8), и царь восседает на троне рядом с Богом (Пс 109:1; 1 Пар 28:5, 29:23 и т.д.). Царь представляет Яхве на земле, следовательно, принадлежит сфере божественного. Однако положение Яхве как единственного бога делает «обожествление» царя невозможным;2 царь прежде всего — «раб» Яхве (по отношению к Давиду это слово употреблено шестьдесят раз).*102 Церемония вступления на царство включает, в числе других обрядов, помазание, введение в царское

достоинство и возведение на трон.3 В качестве представителя Яхве царь Израиля, в точности так

1Ср.: Fohrer. History of Israelite Religion, p. 147. Народ Израиля тоже был «сыном» Яхве (ibid., р. 185 sq).

2Даже в текстах, где больше всего говорится о монархии — в Псалмах, центральная роль все-таки отдается Яхве, а не царю (Fohrer. History, p. 150).

3См. тексты, приведенные и рассмотренные Ринггреном: Ringgren. La religion d'Israël, p. 236 sq.; Fohrer.

History, p. 142 sq.

306

же, как древние восточные правители, обязан поддерживать космический порядок (Пс 2:10-12), насаждать справедливость, защищать слабых (Пс 71:2 и сл.), обеспечивать плодородие земли: «Он сойдет, как дождь на скошенный луг», «Будет обилие хлеба на земле, на верху гор» (Пс 71:6, 16). Мы узнаем традиционные образы, ассоциируемые с райским правлением, образы, которые пророки Мессии отполируют до блеска. (С идеологией царской власти тесно связано и само ожидание идеального царя, Мессии). Монархия стала пониматься как новый завет между Яхве и Давидовой династией, продолжение синайского завета.

Заимствованный институт был облечен смыслом и ценностью, как новый акт священной истории — в

этом и состоит оригинальность идеологии царской власти у израильтян.4 Соломон строит в Иерусалиме, вблизи царского дворца, Храм, обозначая таким образом связь между

культом святилища и наследственной монархией. Храм становится обителью Яхве у израильтян. Ковчег Завета, который до этого всегда сопровождал войска израильтян, устанавливается в темной глубине Святая Святых (debir). Но из этого места святость Яхве иррадиирует на город и на всю землю (Пс 14:1; 23:3; 45:5; Ис 31:4; 48:2 и др.). Гора Сион, на которой сооружен Храм, есть Центр Мира.5 Иерусалимский Храм становится святыней народа, а культ царя отождествляется с официальной религией. Службы состоят из умилостивительных и искупительных ритуалов, исполняемых от имени всей общины, но в них входят и коллективные молитвы во славу царя, за нерушимость его справедливости, которая обеспечивает «мир людям» и всеобщее процветание (Пс 71). В конечном счете это означает, что литургическая практика воспринимается как средство обновления основ мироздания.

Иерусалимский Храм построен по иноземной модели; в соответствии с той же тенденцией, и культ включает в себя внешние заимствования, в частности, ханаанские. Процесс синкретизации достигает невиданных до той поры масштабов, потому что для монархии слияние религиозных идей и практики обеих частей общества, израильтян и ханаанеев, благотворно. Кроме того. Соломон не отказал своим женам-иноземкам в праве исповедовать культы своих народов и позволил построить святилища в честь своих богов (3 Цар 11:6- 8). Цари считали себя религиозными главами государства; правда, нам мало известно об их священнической функции. Когда Ковчег переносился в Иерусалим, Давид выступал в качестве священника: он исполнил танец перед Ковчегом и принес «всесожжения пред Господом и жертвы мирные» (2 Цар 6:16-18). Соломон «благословил все собрание Изра-

4Von Rad. Old Testament Theology, vol.1, p. 319 sq.: Ringgren. La religion, p. 252.

5О значении этой символики для позднейшего развития религиозной мысли см.: Eliade. Le Mythe de l'éternel retour, cap. 1.

307

ильтян» при освящении Храма (2 Цар 8:14). А в Псалме 109 (стих 4) царь провозглашается «священником вовек по чину Мельхиседека». Но иной раз царей осуждали за то, что они брали на себя исполнение церемоний, которые положено было исполнять только священникам. Вполне вероятно, что цари участвовали в искупительных ритуалах по случаю празднования Нового Года. С другой стороны, в некоторых псалмах есть упоминания обрядов, в которых можно увидеть символическую смерть и воскресение царя. Это позволяет предположить связь между празднованием Нового Года, с его символическим воспроизведением Творения, и ритуалом «смерти и воскресения» царя.6 По смерти Соломона царство разделилось на две части — Северное Царство, Израиль, и Южное Царство,

Иудею. Так как Ковчег остался в Иерусалиме, и у северных племен не было больше доступа к общей святыне, Иеровоам, первый царь Израиля, основал святилища в Вефиле и в Дане и в каждом поставил для поклонения Яхве по золотому тельцу (3 Цар 12:28-29). Возможно, эти тауроморфные статуи служили местопребыванием незримого Бога. Здесь есть, однако, ханаанское влияние, из-за которого был нарушен запрет на сотворение идолов, и это новшество, граничащее с отступничеством, усугубило разногласия между двумя царствами.7

Элиаде Мирча=История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. От каменного века до Элевсинских мистерий. — М., Критерион, 2002. — 464 с.

§114. Яхве и творение

Среди псалмов есть целая группа, в которой прославляется Яхве-царь. «Ибо Господь есть Бог великий и Царь великий над всеми богами» (94:3); «Господь царствует: да трепещут народы»; «И могущество царя любит суд. Ты утвердил справедливость; суд и правду Ты совершил в Иакове» (99:1,4). Но в основе идеи царственности божества лежит не институт монархии. Это древняя концепция: Бог — властелин мира, потому что он его сотворил. Яхве победил изначальное чудовище (Раава, Левиафана, дракона Таннина), символ хаоса. Как космократ, Бог обитает на небесах и являет свое присутствие или свою волю в атмосферических феноменах — молнии, громе, дожде. Мы уже говорили о противоречивости его свойств (§59), составляющих, по известной формуле, некое «единство». Яхве раздает добро и зло, он дарует жизнь и посылает смерть, он уничижает, он и возвышает

6См.: Ahlström. Psalm 89: Eine Liturgie aus dem Ritual des Leidendes Königs, p. 143 sq.; Widengren. Sakrales Königtum, p. 15 sq.; Ringgren. La religion, p. 249 sq.; Fohrer. History, p. 142 sq.

7Важно помнить, что если на юге продолжалась наследственная монархическая традиция Давидовой династии, то в северной части цари были скорее харизматическими; см.: Ringgren. La religion, p. 76 sq.

308

(1 Цар 2:6 и сл.). Гнев его ужасен, но Яхве и милостив. Главное же, он свят (qâdoś), т.е. недосягаем и грозен, но при этом несет спасение.8 Творец и царь мира, Яхве также и судья своему творению. «Когда изберу время, Я произведу суд по правде»

(Пс 74:3). Он судит «по правде» (Пс 95:10). Его «правда», охватывающая мораль, космос и общество, составляет фундаментальную для всей вселенной норму.9 Яхве — «живой Бог», он отличается и от идолов, которые «не говорят» и которых «носят, потому что ходить не могут» (Иер 10:5), и от людей, которые «как трава, которая всходит». Человек — тоже живое существо (nèfèś), потому что Бог «вдунул в него дыхание» или «дух» (rûah); но век его короток. Кроме того, если Бог дух, то человек — плоть (basar). Эта оппозиция не означает религиозного неприятия тела; она подчеркивает непрочность и эфемерность человеческого существования в противоположность всемогуществу и вечности Господа. Несопоставимость этих двух модусов бытия объясняется тем, что человек есть творение Божие. Но все же он отличается от других тварей, потому что создан по образу Божию и господствует над природой.

Человек смертен из-за первородного греха, особенно из-за желания Адама сделаться как Бог (§59). Библейские тексты толкуют о тщете человеческого существования. Человек создан из праха и в прах возвратится (Быт 3:1). Долгая жизнь есть самое большое благо человека. Как и во многих других традиционных культурах, смерть унизительна: она низводит человека до состояния червя в могиле или в шеоле — темной и страшной области в глубине земли. Яхве не властен над шеолом, так как смерть есть, по существу, отрицание его трудов. Поэтому умершие лишаются общения с Богом, а для верующих это самое ужасное испытание. Но Яхве сильнее смерти: он может поднять человека из мертвых, если таково будет его желание. Об этом говорится в некоторых псалмах: «Ты вывел из ада душу мою и оживил меня, чтобы я не сошел в могилу» (Пс. 29:4); «Не умру, но буду жить... Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня» (Пс 117:17, 18). Это все, что говорится о воскресении мертвых в текстах, относящихся ко времени до вавилонского пленения (587-538 до н.э.), в период которого часть населения испытает влияние иранской эсхатологии (см. том II).10

Человек, «слуга» или «раб» Яхве, должен жить в страхе перед своим Господом. Повиновение — вот идеальное религиозное состоя-

8Ringgren. La religion, p. 86.

9«Правда» сопоставима с вавилонским māsuru и египетским таc at: см.: Ringgren. Word and Wisdom, p. 49 sq.

10Но идея воскресения уже зрела в теологии (всемогущество Яхве) и в некоторых ханаанских верованиях и

обрядах; см.: Riesenfeld H. The Resurrection in Ez. XXXVII, p. 5 sq.; Widengren. Sakrales Königtum, p. 46; Ringgren. La religion, p. 262.

309

ние. И напротив, грех — это непослушание, нарушение заповедей. Сознание непрочности бытия не исключает, тем не менее, ощущения крепкой уверенности в Яхве или радости, приносимой Божьим благословением. Но взаимоотношения между Богом и человеком не идут дальше этого; для ветхозаветной теологии unio mystica души со своим творцом немыслимо. Признавая Бога творцом и абсолютным властителем, человек тем самым приходит к знанию по меньшей мере некоторых из его установлений. Поскольку Закон (tôrâh) подробно излагает Божью волю, главным делом верующего становится следование Заповедям, т.е. поведение в соответствии со «справедливостью» (sedhek). Религиозный идеал человека — быть праведным, знать и уважать Закон, божественный порядок. Как напоминает своим слушателям Пророк Михей (6:8): «О, человек! сказано тебе, что добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим». Из-за своих грехов человек теряет благословение (berâkhâh). Но так как греховность есть одна из составляющих человеческой природы и так как Яхве при всей своей строгости милостив, наказание никогда не бывает окончательным и бесповоротным.

Элиаде Мирча=История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. От каменного века до Элевсинских мистерий. — М., Критерион, 2002. — 464 с.

§115. Иов: испытание праведника

Один экзегет утверждал, что «во встрече силы и доброты заключена ветхозаветная идея Бога».11 Можно усомниться в том, что все читатели «Книги Иова» подписались бы под этим мнением. История трагически проста:12 праведник, которым Яхве очень гордился, испытывает всевозможные бедствия и несчастья. «Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова?» — спрашивает Бог Сатану, небесного «обвинителя». «Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» ( Иов 1:8). Но Сатана отвечает, что богобоязненность Иова объясняется его благополучием, а оно — Божьим благословением. И тогда Яхве позволяет «обвинителю» испытать своего самого верного слугу. Иов теряет детей и богатство и, пораженный «проказою лютою от подошвы ноги по самое темя», садится в пепел и, плача, проклинает тот день, когда появился на свет, но не восстает против Господа. Трое друзей приходят к нему и долго пытаются убедить его, что раз он страдает, т.е. получает наказание, значит, он виноват. Поэтому он должен признать свои грехи и исповедаться в них. Но Иов отвергает объяснение своих несчастий теорией расплаты за грехи. Он знает, что человек не может

11A.Weiser. Die Psalmen (1950), p. 308, цит. по: Ringgren. La religion, p. 137.

12Датировка ее точно не установлена. Хотя сам текст, похоже, создавался после изгнания, но содержание его очень древнее.

310

«оправдаться перед Господом» (9:2), что Яхве «губит и непорочного и виновного» (9:22); однако он осмеливается спросить у Господа: «Что ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне, Хотя знаешь, что я не беззаконник и что некому избавить меня от руки Твоей?» (10:7). Иов не может понять, почему Бог так жестоко преследует творение своих собственных рук (10:8-22), ибо он нисколько не сомневается в ничтожности человеческого существования: «Не сорванный ли листок Ты сокрушаешь, не сухую ли соломинку преследуешь?» (13:25). Но он не может определить, в чем же он-то лично провинился: «Сколько у меня пороков и грехов? покажи мне беззаконие мое» (13:23).13 Один из друзей упрекает его за такие слова, потому что тварь греховна по определению: «Что такое человек,

чтоб быть ему чистым и чтоб рожденному женщиною быть праведным? Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его» (15:14-15). Но Иов повторяет, что Яхве решил наказать лично его, хотя с какой целью, он не понимает (19:6-7). Когда другой друг говорит о наказании грешников, Иов отвечает, что нечестивые, не служащие Господу, живут и процветают (21:7-16). Если бы можно было дойти до Яхве, он оправдался бы, рассказал, что злые дела остаются безнаказанными, но Господь далеко, его нет, он невидим (23, 24). Именно потому, что он не оставляет свою веру и надежду на Господа, Иов заявляет: «Доколе не умру, не уступлю непорочности моей. Крепко держал я правду мою и не опущу ее; не укорит меня сердце мое во все дни мои» (27:5-6). И все же упрек вырывается у него: «Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне. Ты сделался жестоким ко мне» (30:20-21).

Четвертый друг Иова, Елиуй, «молодой летами», возмущается. Как может Иов говорить: «Чист я, без порока, невинен я, и нет во мне неправды»? (33:9). Ибо «Бог не делает неправды, и Вседержитель не извращает суда» (34:12); Он не «презирает сильного крепостию сердца» (36:5). Ответ Яхве на длинную речь Елиуйя14 разочаровывает своей безличностью. Бог говорит «из бури» (38:1), его слова — истинная иерофания, но он не отвечает на «вопль» Иова. Яхве довольствуется напоминанием Иову о своем всемогуществе, о своих космических обязанностях, о сложности вселенной и о бесконечном многообразии проявлений жизни. Призвав в свидетели великие космические силы и законы, управляющие небом и землей, Бог говорит с Иовом о львах и диких козах, о других тварях, чью жизнь и размножение он делает

13Непонимание своей вины — центральная тема жалоб Иова. «Не плакал ли я о том, кто был в горе? Не скорбела ли душа моя о бедных?» (30:25). Он не «ходил в суете», и его «нога не спешила на лукавство» (31:5). «Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе, и томил ли глаза вдовы? Один ли я съедал кусок мой, и

не ел ли от него и сирота?» (31:16-17; ср.: 31:19-34).

14Эта речь, вероятно, является позднейшей вставкой.

311

возможными, потому что сам создал их, каждого со своим особым видом и повадкой. И завершает свою речь обращением: «Будет ли состязующийся со Вседержителем еще учить?» (39:32). Иов тщетно пытается скрыться в молчании: «Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои» (39:34). Во второй речи к Иову Яхве подробно описывает зверя бегемота и чудовище Левиафана. В ответ Иов дает понять, что ему ясен скрытый смысл урока Яхве: само существование вселенной — это чудо, бытие Творца

— за пределами человеческого понимания, Его промысел и Его деяния непостижимы. «Знаю, что Ты все можешь... Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разумея? Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал... Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (42:1-6). В конечном итоге Иов осознал, что виновен перед Господом. Яхве тут же вернул ему «потерю его» и даже удвоил его имущество, и стал Иов жить и прожил после этого сто сорок лет (42:7-17).

И через три тысячелетия эта страстная, загадочная, волнующая книга продолжает завораживать. То, что Господь позволил себе поддаться на искушение Сатаны, до сих пор вносит смятение во многие наивнорелигиозные души. Однако Иов хорошо усвоил урок: если на все воля Господня, если Он непостижим, если

Элиаде Мирча=История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. От каменного века до Элевсинских мистерий. — М., Критерион, 2002. — 464 с.