все же соглашается на окна.37 Строительство храма-дворца после победы бога над драконом возвещает его выдвижение в высший ранг. Боги построили храм-

35В дошедшем до нас виде египетский миф уже не относится к примитивной стадии; см. выше, §26. Сравнение с Дургой, на котором настаивает М. Поп (см. последний выпуск WdM, vol. I, p. 239), уже было сделано ранее (см.: Walter Dostal. Ein Beitrag, p. 74 sq.).

36Текст опубликован в: Virolleaud. Un nouvel épisode du mythe ugaritique de Baal, p. 182 sq.; ср.: Albright. Yahweh and the Gods of Canaan, p. 131 sq.

37Окна могли символизировать отверстия в облаках, откуда Баал посылал дождь. Ею храм в Угарите имел отверстие в крыше, через которое дождь падал на лицо бога, изображенное на стеле; ср.: Schaeffer. Ор. cit., р. 6, pl. XXXII , fig. 2. Но символика и функции отверстий на крыше сложнее; см., в частности: А.К. Coomaraswamy. The Symbolism of the Dome.

147

дворец в честь Мардука после поражения Тиамат и сотворения мира (ср. §21). Но космогонический символизм присутствует и в мифе о Баале. Храм-дворец, будучи imago mundi, самим процессом своего возведения некоторым образом соответствует космогонии. Действительно, побеждая водный «хаос», регулируя ритм дождей, Баал «формирует» мир таким, каким он выглядит сегодня.38

§51. Баал сталкивается с Муту: смерть и возвращение к жизни

Когда строительство дворца было завершено, Баал стал готовиться к борьбе с Муту. Смертью. Муту — фигура в высшей степени интересная. Конечно, он один из сыновей Илу и правит подземным миром; но он же представляет и единственный ближневосточный пример персонификации (и обожествления) смерти. Баал направил к нему посланцев сообщить, что отныне он, Баал, один является царем богов и людей, «так что боги могут жить в довольстве, а люди, их большинство на земле, будут вдоволь накормлены» (Gordon. Ugaritic Manual, VII: 50 2; Driver. Ор. cit., p. 101). Баал приказал посланцам отправиться к двум горам, обозначающим край света, приподнять их и спуститься под землю. Там они найдут Муту, восседающего на троне в грязи, среди нечистот. Но они не должны приближаться к Муту, иначе попадут в его огромную глотку. Посланцы не должны забывать, добавил Баал, что Муту несет ответственность за смерти, вызванные небывалой жарой.

Муту отправил посланцев обратно, приказав Баалу явиться к нему. Ибо, как он пояснил, Баал убил Йамму; теперь его очередь спуститься в подземный мир.39 Этого было достаточно, чтобы поставить Баала в тупик; он приказал своим посланцам сказать Муту: «Приветствую тебя, Муту, сын Илу! Я твой раб, твой навеки». Торжествуя, Муту объявил, что, очутившись в подземном мире, Баал утратит свою силу и будет уничтожен. Он приказал ему привести с собой сыновей и свиту — ветры, облака и дождь; Баал согласился, но перед тем как спуститься в подземный мир, он соединился с телкой, и у него появился сын. Баал завернул ребенка в свою одежду и поручил его Илу. Так в минуту крайней опасности Баал обрел свою первоначальную форму

— космического быка; в то же самое время он обеспечил себе преемника на тот случай, если ему не суждено будет вернуться на землю.

38Лорен Р. Фишер отличает термин «творение по типу Баала» от «творения по типу Илу»; ср.: Creation at Ugarit, p. 320 sq.

39Ugaritic Manual, §67: 1: 1-8, перевод в: Oldenburg, p. 133.

148

Мы не знаем, как умер Баал: пал ли он в бою или просто не выдержал ужасающего присутствия Муту. Угаритский миф представляет интерес с той точки зрения, что Баал, молодой бог грозы и плодородия и еще недавно глава пантеона, спускается в подземный мир и погибает, подобно Таммузу и другим богам растительности. Ни один другой «Баал-Хаддад» не испытывал такой участи: ни Адад, почитаемый в Месопотамии, ни хурритский Тешуб (однако, по более поздним данным, Мардук тоже ежегодно «исчезал», «запираясь в горах»). Мы можем угадать в этом descensus ad inferos [сошествии в преисподнюю] стремление воздать должное многообразным и взаимодополняющим качествам Баала: он триумфатор, одерживающий победу над водным «хаосом», и потому — космократический, даже космогонический бог; он — бог грозы и аграрного плодородия (напомним, что он сын Дагана, «зерна»), но он также и верховный бог, намеревающийся распространить свою власть на весь мир (а, следовательно, и на преисподнюю).

Так или иначе, это последнее событие меняет отношения между Баалом и Илу. Кроме того, строй и ритмы вселенной обретают свою нынешнюю форму. Когда, как значится после пропуска в тексте, два посланца сообщили Илу, что они нашли тело Баала, он сел на землю, разорвал свои одежды, бил себя в грудь, расцарапал лицо; короче, проявил ритуальную скорбь, как это было принято в Угарите. «Баал умер!», кричал он. «Что станет с людьми?».40 Внезапно негодование и жажда мести отступают. Илу ведет себя как истинный бог-космократор; он понимает, что жизнь вселенной оказывается под угрозой из-за смерти Баала. Илу просит свою жену выбрать одного из их сыновей преемником Баала на царском троне. Асират выбирает Атара, «Ужасного». Но сев на трон, тот видит, что трон ему велик, и заявляет, что не может быть царем.

Тем временем Анат отправляется на поиски тела. Найдя его, она кладет его себе на плечи и отправляется на север. Похоронив его, она жертвует много скота для погребального пира. Спустя некоторое время Анат

Элиаде Мирча=История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. От каменного века до Элевсинских мистерий. — М., Критерион, 2002. — 464 с.

встречает Муту. Схватив его, «она режет его ножом; через сито просеивает его; на огне поджаривает его; мельницей размалывает его; на полях она засеивает его, и птицы поедают его».41 Анат выполняет род ритуального убийства, поступая с Муту, как с колосом злака. Такой вид смерти характерен для растительных богов и духов. Можно задуматься, не по причине ли именно такого типа аграрной смерти Муту позже вернется к жизни.42

40Driver. Ор. cit., р. 109; Caquot et Sznycer, pp. 424-425.

41Driver, p. 111 ; Caquot et Sznycer, p. 430.

42Предполагалось видеть в Муту «духа урожая», но его «погребальные» черты слишком очевидны: он живет в подземном мире или в пустыне, и все, к чему он прикасается, обречено на запустение.

149

Как бы то ни было, существует связь между убийством Муту и судьбой Баала. Илу кажется, что Баал жив и что «жир капает с неба и мед течет в водах» (это напоминает библейские образы, ср.: Книга Пророка Иезекииля, 32:14; Книга Иова, 20:17). Он разражается смехом и объявляет, что будет сидеть и отдыхать, потому что «победоносный Баал жив, Царь Земли существует» (Driver, p. 113). Но подобно тому, как Йамму вернулся к жизни, Муту возвращается через семь лет и жалуется на то, как с ним поступила Анат. Он жалуется и на то, что Баал отнял у него власть, и противники начинают борьбу снова. Они бьются друг с другом, бодаясь и лягаясь, как дикие быки, кусают друг друга, как змеи, пока не валятся на землю, причем Баал оказывается сверху. Тут богиня солнца Шапаш сообщает Муту предупреждения Илу о том, что продолжать борьбу бесполезно, и Муту подчиняется, признавая власть Баала. После некоторых других эпизодов, понятных лишь частично, Анат получает весть, что впредь царствовать будет Баал, открывая эру мира, когда у быка будет «голос газели, а у сокола голос воробья».43

§52. Религиозные взгляды ханаанеев

Некоторые авторы видят в этом мифе отражение ежегодной смерти и возрождения растительности. Но в Сирии и Палестине лето не приносит «смерть» растительной жизни; напротив, это сезон плодов. Землевладельцев страшит не зной, а продолжительная засуха. Поэтому более вероятно, что победа Муту напоминает о цикле из семи засушливых годов, отзвуки которого есть в Ветхом Завете (Бытие 41:2; Вторая книга Царств 24:13 и сл.).44 Однако интерес этого мифа выходит за пределы его возможных связей с ритмом растительности.

Действительно, эти трогательные и иногда «зрелищные» события являют нам специфический образ божественного существования, а именно: образ жизни, включающий поражение и «смерть», «исчезновение» через погребение (Баал) или расчленение (Муту), за которыми следуют, более или менее периодически, «возрождения». Такой тип существования, одновременно и прерывистый, и цикличный, характерен для богов, управляющих растительным циклом. Однако в этом религиозном творении есть новизна цели: интегрировать некоторые негативные аспекты жизни в единую систему антагонистических ритмов.

В конечном счете, битвы Баала, его поражения и его победы, обеспечивают ему власть над небом и землей. Но Йамму продолжает

43Driver, p. 119.

44Ср.: Cyrus Gordon. Canaanite Mythology, pp. 184, 195 sq.; M. Pope. — WdM, vol. 1, pp. 262-264.

150

царствовать над морем, а Муту остается господином подземного царства мертвых. Мифы свидетельствуют о первенстве Баала и тем самым о вечности жизни и норм, управляющих космосом и человеческим обществом. И в тех же мифах находят свое оправдание негативные аспекты, представляемые Йамму и Муту. То, что Муту — сын Илу, и, главное, то, что Баал не способен уничтожить его, утверждает нормальность смерти. Смерть оказывается, в конце концов, условием sine qua поп жизни.45

Можно предположить, что миф о борьбе Баала с Йамму воспроизводился во время празднеств Нового Года, а миф о стычке между Баалом и Муту — в сезон жатвы; но текстов, подтверждающих такое предположение, нет. Можно также предположить, что царь, который, как известно, играл важную роль в культе — представлял Баала в этом мифо-ритуальном сценарии; но все это — не наверняка. Жертвоприношения рассматривались как пища для богов. Система жертвоприношений напоминает ту, которая описана в Ветхом Завете; она включала всесожжение, жертвоприношения или предложение «мира» и «согласия» и искупительные жертвы.

Слово, обозначающее жрецов (khnm), родственно древнеевреейскому (köhen). Наряду со жрецами упоминаются и жрицы (khnt), a также qadesim, «посвященные» особы (в Библии этим термином обозначается священная проституция, но в угаритских текстах нет указаний на что-то подобное). Наконец, есть упоминание о жрецах-оракулах, или пророках. В храмах имелись алтари: их стены украшали изображения богов и божественные символы. Кроме кровавых жертвоприношений, культ включал танцы и множество оргиастических действий и телодвижений, которые позже вызывали гнев пророков. Но следует помнить, что неполнота документов позволяет нам высказывать лишь предположения о религиозной жизни Ханаана. У нас нет ни одного текста молитвы. Нам известно, что жизнь — это божественный дар, но мы не знаем мифа о сотворении человека.

Элиаде Мирча=История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. От каменного века до Элевсинских мистерий. — М., Критерион, 2002. — 464 с.