24. «Дурацкая литература.

Себастьян Брант - родоначальник демократического направления немецкой бюргерской сатиры. «Корабль дураков» - стихотворная сатира, высмеивает представителей общественных пороков своего времени. На корабле отплывает толпа глупцов в «страну глупцов». Среди них: ученые-педанты, астрологи, врачи-шарлатаны, пьяницы, обжоры, модники, игроки, прелюбодеи, хвастуны. Каждому автор читает проповедь, обращаясь к Библии и античным авторам. Сам он тесно еще связан с традициями средневековой бюргерской дидактики. У него религозно-моральное мировоззрение, жалуется на упадок благочестия и все в таком духе.

Но есть еще Эразм Роттердамский – он уже нидерландский гуманист. Начало 16 века. Он много времени провел в монастыре, это воспитало в нем ненависть к средневековой схоластике и тому подобной дичи. Потом жил в разных странах и городах – «гражданин мира».

«Похвала глупости» - примыкает к традиции немецкой «литературы о глупцах».

Речь идет от лица Глупости, которая восхваляет себя и своих последователей. Суть в том – что всем правит Глупость и ее законы. Отцом Глупости был Плутос – величайший бог, по законам которого все совершается. Мы видим разных людей: врачи-шарлатаны, законники, тщеславне поэты, философы, купцы, которых он просто ненавидит. Но еще хуже он относится к представителям средневековой церкви. «Христианская вера, по-видимому, сродни некоему виду глупости и с мудростью совершенно несовместна. И тут он вовсю высмеивает и осуждает суеверия (мол икона исцелит), продажу индульгенций и т д. Но все это подается под видом бахвальства Глупости.

И среди этой сатиры можно увидеть действительно крутые мысли, скорее философские, чем просто насмешливые.

««Подчиняться Глупости», - скажут они, - заблуждаться, обманываться, коснеть в невежестве – все это и значит быть несчастным». Нет, это значит быть человеком».

«Что может быть глупее самовлюбленности и самолюбования? Но что изящное или приятное ты сможешь сделать, ежели сам себе будешь в тягость?»

«Человек должен любоваться самим собой: лишь понравившись самому себе, сумеет он понравиться и другим».

«Глупость создает государства, поддерживает власть, религию, управление и суд. Да и что такое вся жизнь человеческая, как не забава Глупости?»

Ах да, еще Глупость прикольно доказала, что любовь тоже из неё проистекает.

25. Английский сонет до Шекспира.

Первый перевод сонета на английский язык выполнил великий английский поэт Джеффри Чосер. Он включил 88-й сонет Петрарки (под названием «жалоба Троила») в свою поэму «Троил и Крессида», однако он не сохранил форму сонета, так как ему было важно содержание. Иными словами, это было вольное переложение. (не нашла вариант на русском)

Первым из придворных поэтов, заинтересовавшихся сонетом, стал сэр Томас Уайет (1503-1542). Он считается родоначальником сонета в Англии. Ахерел от Петрарки и такой: оп, надо и в Англию такую тему завести, и завел. Он начал с переводов Петрарки, но сложно все оставить в том же ритме, и Уайету приходится изменить способ рифмовки. Он делит последние шесть строк сонета (сестет) на четверостишье и на две строчки, которые рифмуются между собой.

"Как переменчив ты!" - мне говорят.

А я считаю, что менять стремленья,

Разумно: не для зим - наряд весенний.

Пусть вкус мой времена определят.

Не изменяясь, мудрыми хотят

Прослыть; но у меня другая слава.

Являться в образе ином пристало,

Затем разнообразен - пусть винят.

Но ты, что больше всех меня винила,

Сама пример подай; не вдруг горда,

Но милостива будь ко мне всегда.

Покуда духу тело не постыло,

Я неизменным обещаю быть:

Тебе служить и преданность хранить.

После Уайета сонетом заинтересовался Генри Говард, граф Серрей (1517-1547). Он изменил стихосложение сонетов Уайета. Если Уайет, по примеру итальянских петраркистов, держался двух рифм для обоих четверостиший сонета, то Серрей разбил сонет на три четверостишия и заключительное двустишие с парной рифмой.

Кроме того, если Уайет вслед за итальянскими поэтами рифмовал первую строку с четвертой, а вторую - с третьей (опоясывающая рифмовка), то Серрей начал рифмовать первую с третьей и вторую с четвертой (перекрестная рифмовка). Именно он создал ту схему, которая хорошо знакома нам по сонетам Шекспира: три не связанных общими рифмами катрена с перекрестной рифмовкой и двустишие в конце (4-4-4-2).

Таким образом, сэр Томас Уайет и Граф Серрей стали признанными создателями английского сонета, и школа английских петраркистов прочно утвердилась в литературе Англии.

Когда терзанья яростной любви

Измучают меня всего сильнее,

И слезы, точно долгие дожди,

Докажут, как скорблю я и болею,

И вздохов столько, что подчас

Готов встречать я смертный час, -

Я вспоминаю, как великий флот

Отплыл когда-то на осаду Трои,

Как против бури греки шли вперед,

С неистовством ветров отважно споря;

Как, чтобы боги помогли,

Царевну в жертву принесли;

В года войны сложившиеся дни

И длинный список подвигов кровавых;

Героев, что так далеко зашли,

Чтоб свой конец найти, увы, так рано.

Сперва цвет войска погребли -

Потом Елену обрели.

И говорю себе я: "Будь сильней!

Учись страданье выносить достойно.

Боролись столько доблестных мужей -

За женщину стерпели бед довольно.

Нет, жизнь не зря я провожу -

Ведь лучшей даме я служу".

Затем себя жалеть не стану я,

Но потерплю в невзгодах, не стеная.

Весна приходит, радостью даря,

Весельем бедствия зимы сменяя.

Так могут грозы отступить,

Счастливый, долгий мир впустить.

Сэр Филипп Сидней (1554-1586) принадлежал к знатному аристократическому роду. Филипп много путешествовал по Европе, в частности в Италии он познакомился с идеями гуманистов.

Новаторством Сиднея является тот факт, что цикл сонетов «Астрофил и Стелла» Филипа Сиднея - это первая попытка сонетиста отделиться от своего героя, то есть в этом цикле есть автор, а есть герой, о котором идет речь в повествовании.

Филипп Сидней создал новый тип поэтического произведения. «Астрофил и Стелла» в отличие от предшествовавших ему лирических циклов - произведение лиро-эпическое.

Также поэт экспериментировал с включением диалога в сонеты, что делало его героев необыкновенно яркими живыми персонажами.

Приди, о Сон, союзник прочный мира,

Приют уму, лекарство от беды,

Свобода узникам, обогащенье сирым,

И беспристрастность грозного судьи.

Коль правда всё, измученную лиру

От стрел свирепых ты освободи.

Во мне борьбу смени всеобщим пиром;

Я заплачу, ты только приходи!

Ты б ложе мне мягчайшее принёс

И подарил бы в спальне полутёмной

Усталой голове гирлянду роз,

Раз ты владелец этого законный.

Не надо лишь небесной красоты -

Милей мне Стеллы нежные черты.

В свое время Эдмунд (1552-1599) Спенсер также стал новатором в жанре сонетов. Спенсер первым попытался создать национальную поэзию, которая подходила бы только под английские реалии. Иными словами, Спенсер перестал подражать итальянским сонетам.

Также Спенсер пытался экспериментировать с формой сонета: в сборнике сонетов «Аморетти» он применил рифмовку abab bcbc cdcd ee. Однако созданная им форма не имела успеха и вошла в историю под именем «спенсеровского» сонета.

Спенсер расширил содержание и смысл своих сонетов, а также увеличил круг их восприятия, создав поистине широко содержательную любовную лирику, наполненную разнообразными чувствами и легко узнаваемую другими влюбленными.

Также Спенсер уделял большое внимание аллитерации, поэтому его сонеты отличаются большой мелодичностью.

Еще одно новаторство Спенсера заключается в том, что в отличие от других английских петраркистов, Спенсер обращается в своих сонетах не к жестокой даме сердца, а к своей невесте. Спенсер всегда восторгается своей возлюбленной, она всегда у него - верх добродетели, именно это качество он ценит превыше иных достоинств.

Любовь как лёд - а я огнем пылаю.

И почему, сосульками звеня,

Она от страсти пламенной не тая,

Всё больше замерзает от меня?

И почему гигантского огня

Она не сдержит холодом сердечным,

В кипящий пот, как резвого коня,

Меня вогнав пожаром бесконечным?

О, где найти мне факел этот вечный,

Горящий сверхъестественным огнем,

Чтоб лёд им растопить бесчеловечный,

Его же погасив навеки в нём?

У кротких душ любовь сильнее смерти,

Ломая всё привычное, поверьте!