Резюме типов групп

Тип I. Происходящее в группе представляет собой рас­сказ о событиях и обсуждение этого рассказа. В виде раз­влечения это может длиться неопределенно долго. Для шизофреников, которые предпочитают развлечения «Разве это не ужасно?» и «Почему они делают это со мной?», такая группа предоставляет много возможностей для под­держивающей терапии.

Тип II. Группа типа II развивает игру «Психиатрия», в ходе которой пациенты подчиняются желаниям терапев­та, но время от времени случаются агрессивные, мятеж­ные или провокационные эпизоды. Так, они могут пред­ставлять себя как «хороших детей» и время от времени описывать свои чувства, в особенности по отношению к внешним событиям, но такие представления и описания могут оказаться ненадежными. Происходящее в такой группе дает хороший материал для групповой аналити­ческой терапии.

Тип III. Группа типа III скорее всего будет занята де­кларациями и выражениями чувств. Пациенты играют в «Вы удивительны», а терапевт обычно отвечает «Я толь­ко пытаюсь вам помочь». В этой группе внутренние игры ведутся активнее, чем в группах первых двух типов. Из-за частоты архаичных реакций возникает много возмож­ностей для психоаналитических интерпретаций.

Тип IV. Группа типа IV начинает с выражения чувств, и внимательный терапевт может сохранить ее на таком уровне. Однако такие выражения представляют собой ходы многосторонних игр, которые возникают в таких группах, и терапевт всегда должен сомневаться в аутен­тичности выражаемых чувств. Эти сомнения создают ос­нову для правильно рассчитанного вмешательства.

«Реальные» чувства против «аутентичных»

В группах всех типов терапевт интуитивно ищет аутен­тичности. Большинство терапевтов умеет отличить аутен­тичные слезы от тех, что проливаются в драматических целях, хотя искусные актеры и актрисы могут создать трудности в такой интерпретации, даже при сильных про­явлениях эмоций. При более слабых проявлениях чувств иногда ошибаются даже опытные терапевты — то в од­ном направлении, то в другом, в зависимости от того, настроены ли они открыто критично, открыто снисходитель­но или наивно.

Чувству вины почти всегда не хватает аутентичности, оно отражает социальные требования, которые пациент как независимая личность не хочет принимать. Такое чувство может быть очень «реальным», но в данном случае осо­бенно важно проводить разницу между «реальными» и «аутентичными» чувствами. Вина из-за собственных непра­вильных поступков редко бывает аутентичной, потому что пациент может продолжать вести себя неправильно и каж­дый раз будет испытывать «реальное» чувство вины. Эта тенденция наиболее наглядно иллюстрируется клиничес­кой практикой: самобичевание алкоголика во время похме­лья не останавливает его от выпивки в следующий раз. Аутентичное чувство вины относительно собственного по­ведения приведет пациента к Взрослому решению, а не к Детскому послушанию, чтобы избежать неприятного чув­ства вины. Если пациент повторяет проступок и снова рас­сказывает о своем чувстве вины, можно предположить, что это чувство приносит ему какое-то извращенное сексуаль­ное удовлетворение. Единственное подлинно аутентичное чувство вины — не за себя, а за других.