2. 63. «Саратовский листок», 1903, № 186 (28 августа)

Именины великого писателя

В четверг, 28 августа, исполняется 75 лет со дня рождения Льва Николаевича Толстого. Прожить ¾ века немного, конечно, значит, если жить так, как живут все. Но прожить ¾ века и из этих 75 лет украшать литературу, составлять гордость, красу и славу своей родины в течение 50 лет, неустанно, мучительно, волнуясь, упорно искать истину - это очень много; так много, что мы, обыкновенные люди, лишь с глубоким почтением и изумлением можем смотреть на этого титана слова. Когда-то, уговаривая Толстого продолжать писать, Тургенев назвал его «великим писателем земли русской». Но Толстой – великий писатель и властитель дум не только в России, но и всего цивилизованного мира. Нет ни одного языка, до японского и китайского включительно, на которые не были бы переведены произведения Толстого. Нет ни одного грамотного человека в Европе и Америке, который не знал бы хоть одного из сочинений Толстого. Всякое новое его произведение, всякая статья немедленно делается достоянием всего мира и обсуждается не только публицистами и критиками, но и учеными. Ни один писатель в Европе не достигал еще при жизни такой всемирной славы, популярности и уважения. Толстой заставил Европу прислушиваться к своему голосу, и заброшенная дворянская усадьба где-то в Тульской губернии, маленькая деревня Ясная Поляна стала известной всеми миру. Она стала пунктом, куда стекаются паломники со всех концов мира, чтобы побеседовать с великим старцем, местом, откуда мощно раздается страстный, полный веры в добро и справедливость голос.

В краткой газетной заметке трудно перечислить заслуги Толстого: слишком много их и слишком велики они. Мы попытаемся ответить только на вопрос: в чем собственно тайна обаяния и сила влияния Льва Николаевича?

Чем он привлекает, приковывает всех к себе и ко всему тому, что пишет?

Года два тому назад поэт, романист и критик, декадент, метафизик и мистик г. Мережковский выпустил двухтомный труд: «Лев Толстой и Достоевский». Критик на 600 страницах доказывал, что Толстой язычник, эллин, рыцарь плоти… Более парадоксального вывода нельзя было бы сделать. Толстой – рыцарь, поклонник и апологет плоти! Уж именно пойдя по «Новому пути», можно было забраться в такие непроходимые дебри. В своих беллетристических произведениях Толстой прежде всего гениальный несравненный художник и психолог. Мастерскими чертами он рисует не только отдельных лиц, но целые эпохи… Мыслитель, как то неоднократно указывалось критикой, борется в Толстом с художником, и побеждает художник, не умеющий искажать жизни в угоду своим симпатиям. Толстой не умеет взять фальшивые ноты. И в наше время поисков каких-то необыкновенных лилово-багровых красот и т.п. он дорог своим удивительной, гениальной правдивостью, простотой и безыскусственностью. Толстой огромен и прост, как проста и сложна жизнь. Но и в своих художественных произведениях он переносит свои симпатии на рыцарей духа. Пьер, Каратаев, Симонсон и другие – это ли не рыцари духа?

Но – что еще важнее – всей жизнью, 50-летней борьбой Толстой доказал, что он истый не декадентский великий рыцарь духа. В натуре Толстого заложена огромная масса энергии. Он борец по природе. Всю свою жизнь он боролся, страдал, любил, ненавидел и всегда искренно, всегда правдиво. Он первый написал могучий, страстный протест против войны, показав в «Севастопольских Очерках» ее обратную сторону. От него общество узнало, что такое война, и его беллетристические очерки больше содействовали делу мира, чем десятки томов исследований и десятки конгрессов. Он сумел внушить отвращение к войне. Язычник же, эллин воспевал войну, видел в ней красоту, а не страдание. Увлекшись школами, Толстой покидает службу, свет и запирается в глухую деревню, сам делается учителем, пишет статью по школьному вопросу, составляет буквари и книжки для чтения. Для него это не забава, не времяпрепровождение, не увлечение модным вопросом, а дело всей жизни, дело громадной важности. В школу вкладывает он всю свою душу, энергию, читает, ищет, волнуется и страдает. Иначе он не может. Он весь отдается охватившей его мысли, раз он верит в ее правду, в то, что она истинна. Он не ищет популярности – она не нужна ему.

Разочаровавшись в школе, Толстой делается суровым моралистом-обличителем и пишет роман с грозным эпиграфом «Мне отмщение и аз воздам», в котором старается покарать греховную любовь и идеалом женщины выставляет «наседку» Кити Щербатову. Мыслитель не сладил с художником, и порок (греховная любовь) в лице Анны Карениной вышел много привлекательнее добродетели, но не по вине Толстого-мыслителя.

И в роли проповедника семейных добродетелей Толстой был искренен и правдив. Затем в душе великого писателя произошел страшный перелом, едва ли не приведший его к самоубийству, перелом, о котором он с героической искренностью поведал миру в своей «Исповеди».

Много раз с тех пор Толстой сжигал то, чему поклонялся. Его деятельность, которая у всех на памяти, снискала ему много приверженцев, но еще больше врагов. Но Толстой не смущается этим, он неуклонно шел и идет к одной цели: отыскание истины, смысла жизни. И поклоняясь, и сжигая предметы своего поклонения, Лев Николаевич руководился лишь одной правдой. Мучительные разочарования не ослабили его энергии, и с той же страстностью, как и раньше, 75-летний старец продолжает свои искания нравственных устоев жизни… Какие же еще бывают рыцари духа, если этот великий, искренний и правдивый учитель не рыцарь духа чистейшей воды? В одном только Толстой остался неизменным: в борьбе с неправдой и угнетением. Кто бы ни были обиженные и угнетенные, его мощный голос всегда подымался на защиту их от обидчиков и угнетателей. Всякая ложь, всякая несправедливость, всякая обида глубоко возмущают хрустально-чистую душу Льва Николаевича.

И смело, решительно, не останавливаясь ни перед чем, он выступает против этой лжи, обиды и несправедливости.

Додумавшись до какой-нибудь мысли, кажущейся ему истиной, Толстой немедленно, как бы страшна она ни казалась, делится ею со всем цивилизованным миром, не боясь ни насмешек, ни издевательств, ни фарисейских воплей. Смелость, на которую способны лишь очень немногие.

Вот в этой искренности и правдивости, в этом мучительно-страстном искании истины, в смелом протесте против неправды, в призыве к людям стать лучше, в горячем, до боли жгучем желании хоть чем-нибудь облегчить людские страдания – тайна и громадной популярности, и обаяния Толстого, не говоря уж об его обаянии как величайшего художника мировой литературы.

Можно не соглашаться с Толстым, спорить с ним: мы сами на очень многие вопросы нравственности и социальные держимся диаметрально противоположных взглядов, но нельзя не уважать Льва Николаевича. Нельзя не преклоняться пред дивной силой и привлекательностью великого старца. Он будит нашу совесть, заглядывает сам глубоко в наши души и заставляет нас разобраться в нашем нравственном и умственном багаже, не дает нам успокоиться, толкает искать истину, стремиться к добру и справедливости, заставляет нас возмущаться, страдать и волноваться, и за это ему спасибо. Он дал нам минуты величайшего духовного наслаждения, и за это ему спасибо. Он учит нас верить, что все минется, одна правда останется, он учит нас верить в лучшее будущее и бороться всеми силами за это будущее – и за это ему трижды спасибо.

К многочисленному и многоязычному хору поздравлений мы присоединяем свой слабый голос. Да живет Лев Николаевич еще многие и многие годы во славу русской литературы! Пусть еще долго, долго озаряет нашу убогую жизнь этот лучезарнейший факел мысли и поэзии, пробуждая нас к лучшей жизни и показывая нам, слабым, пример силы, искренности, правдивости.

Многая, многая лета нашему дорогому учителю!..

Л.Н.