2. 45. «Петербургская газета», 1903, № 97 (11 апреля)

3. Письмо л.Н. Толстого

В последнем номере журнала «Миссионерское Обозрение» напечатано письмо графа Льва Николаевича Толстого.

Воспроизводим письмо великого писателя во всей его неприкосновенности:

«Я получил ваше письмо и очень рад, что могу ответить на ваш вопрос. Я пришел к убеждению – не путем размышлений, а опытом долгой жизни, что человеческая жизнь духовна. Человек есть дух, частица Божества, заключенная в известных границах, которые мы познаем, как мать; но жизнь духа не подлежит никакому искажению – еще меньше страданию. Она растет всегда равномерно, расширяя границы, в которых заключена. Однако, людям свойственно впадать в заблуждение и думать, что сущность жизни лежит именно в пределах, ограничивающих ее, т. е. в материи. Под влиянием этого заблуждения мы смотрим на материальные страдания и в особенности на болезни и смерть, как на несчастье, тогда как страдания (всегда неизбежные, как сама смерть) только разрушают границы, стесняющие наш дух, и возвращают нас – уничтожая обольщение материальности – к свойственному человеку пониманию своей жизни, как существа духовного, а не материального. Чем сильнее материальное страдание, чем ближе страдание, кажущееся нам величайшим – смерть, тем легче, тем неизбежнее освобождается человек от обольщения материальной жизни и тем вернее познает он себя в духе. Правда, познавая себя в духе, человек не получает тех острых наслаждений, которые дает животная, материальная жизнь, но зато он ощущает полную свободу, неуязвимость, неразрушаемость, он чувствует свое единение с Богом – основанием и сущностью всего. Тогда смерть уже не существует или представляется освобождением и возрождением; испытавший такое состояние не променяет его ни на какое материальное наслаждение. Я говорю так потому, что сам испытал это с необычайной силой во время моей болезни.

Выздоравливая, я испытывал два противоположных чувства: одно – радость животного, возвращающегося к жизни, другое – сожаление духовного существа и потерю ясности духовного сознания, присущего мне во время болезни. Но, несмотря на все искушения временной жизни, пробудившейся с новой силой при выздоровлении, я верю, знаю, что болезнь была для меня высшим благом. Она дала мне то, чего не могли дать мне ни мои размышления, ни размышления других людей, и того, что она мне дала, я уже никогда не утрачу, я возьму это с собой. Но и помимо болезни, вспоминая свою жизнь, я вижу ясно, что многое, причинявшее мучение, было для меня истинным благом потому, что удаляло меня от погони за материальным благом и направляло меня к приобретению истинного блага – духовного. Не даром народная мудрость говорит по поводу болезней, пожаров и всего, что не зависит от человеческой воли: «Господь посетил».

Ничего нет хуже, в смысле приобретения истинного блага, как то, что люди желают себе и другим, а именно: здоровья, богатства и славы.

Дай Бог, чтобы вы почувствовали всю благодетельность страданий и приближения неизбежной материальной смерти. Правда, что для этого необходимо верить в свою духовную сущность – в частицу Бога, которая не подлежит ни изменению, ни умалению, еще меньше страданиям или уничтожению. Но судя по вашему письму, я имею основание думать, что вы в это верите, а если еще не верите, то все-таки придете к этому.

Да поможет вам Господь, и прежде всего Тот, Который в вас самих». С этими мыслями можно соглашаться или не соглашаться, но нельзя не видеть в

С них искренней прочувствованности, силы и оригинальности.

Великий писатель на одре болезни диктовал своим близким дневник. Этот дневник явится драгоценным сокровищем для психолога, но он, кроме того, будет иметь такое же значение, как все творения знаменитого писателя. В настоящий же момент о дневнике этом говорят лишь, как о далекой мечте. Вот почему появление мыслей о духовной сущности, как резюме дневника, должно вызывать живейший интерес.