Экологическая составляющая кризиса Римской империи

С III в. н. э. Римская империя все больше и больше втягивает­ся в экономический, социально-политический и экологический кризис. Сокращаются товарное производство и торговля, падает боеготовность армии, власть утрачивает авторитет. На границах усиливается натиск варваров, а внутри государства нарастает дви­жение обездоленных слоев населения.

Наиболее достоверные критерии экологического кризиса - со­стояние здоровья населения, выраженное в таких показателях, как заболеваемость, детская смертность, средняя и максимальная про­должительность жизни, демографический баланс. Материалы, от­носящиеся к Риму, показывают нарастающее неблагополучие в этом отношении.

Эпидемии. Высокая скученность населения способствовала распространению инфекционных болезней. Историк Фукидит со­общает о том, что во время Второй Пелопонесской войны в осаж­денных Афинах вспыхнули одновременно три эпидемии - оспы, тифа и дизентерии. Умер каждый третий житель Афин. Много­численность жертв при заразных болезнях была обычным явлением. После опустошительной эпидемии 212 г. до н. э. Сицилию на­зывали «островом костей»]

С середины I в. до н. э. прослеживается стремление привлекать в Рим врачей. Цезарь предоставлял переселившимся иностранным лекарям римское гражданство. Август освободил их от налогов. Адриан строго карал за всякое оскорбление, нанесенное врачам, и установил минимум гонорара, который с недобросовестных пациен­тов взыскивался в судебном порядке. Государственная регламента­ция медицинской деятельности нашла отражение в утверждении должности «архиятров» (главных врачей) как должностных лиц в администрации. В разных источниках встречаются упоминания о военных медиках, о лечебницах, о сдаче экзаменов для получения права врачебной практики и т. п. Политика в области здравоохра­нения может быть проиллюстрирована и таким фактом: Тиберий (император в 14-37 гг.) из гигиенических соображений запретил приветственные поцелуи. Но уровень медицины в Римской импе­рии не мог обезопасить от инфекционных болезней. Эпидемии чумы стали частыми после вторжения римских легионов в Северную Месопотамию, оттуда болезнь заносилась в восточные провинции. Сильнейшая эпидемия, известная как «чума Юстиниана», на­чалась в 542 г., уже после падения Западной Римской империи. Считают, что она унесла от одной трети до половины населения. Умирало по 5-10 тыс. человек в день. Вспышки чумы продолжа­лись до конца столетия. Максимальное число жертв от чумы при­ходилось на большие города с высокой скученностью населения, где жили носители классической латыни. Именно в ходе этих ка­таклизмов латынь и греческий (имеется в виду древнегреческий) языки перестали быть живыми разговорными языками. Языком общения стала испорченная деревенская латынь.

Малярия. Распространению малярии на Апеннинском полуострове способствовала большая площадь болот в Паданской низменности, в долине Арно, в низовьях Тибра и в других местах. Постепенно площадь болот сокращалась, их осушал человек. Эти работы длились веками. Они были начаты носителями апеннинс­кой культуры бронзового века (второе тысячелетие до н. э.), про­должены этруссками и римлянами. В Греции подобная деятельность началась в IV—III вв. до н. э. Кардинально повлиять на уровень за­болеваемости малярией эти меры не могли, тем более, что в антич­ном мире не видели причинной связи между болотами - рассадни­ками комаров, и малярией. Болезнь традиционно объясняли влия­нием «плохого воздуха».

В 1907 г. проблема малярии в античном мире была специально рассмотрена Джонсом. Показательно само название его книги «Малярия: фактор в истории Греции и Рима, которому раньше не уделяли внимания». Позднее к этой теме обращались другие авто­ры. Н. Тосканелли в 1927 г. выдвинул гипотезу о вымирании эт-руссков из-за малярии.

В монографии П. Биро и Ж. Дреша [4] подчеркивается, что в периоды войн и волнений ирригационные системы приходят в за­пустение. Особенно серьезные последствия бывают вызваны пре­небрежением водоосушительными мероприятиями, «ибо это вле­чет за собой распространение малярии и как следствие - физичес­кое вырождение населения, которое подрывает его созидательные усилия».

В упомянутых работах роль болезни в историческом процессе показана преувеличенно, что характерно и для более поздних ис­точников, но поставленные вопросы «несомненно будят мысль и имеют право на интерес со стороны историка» [2].

Свинцовая интоксикация. Известно, что свинцовая инток­сикация является причиной многих патологических процессов — разрушаются красные кровяные тельца, оказывается угнетающее действие на центральную нервную систему, задерживается умствен­ное развитие детей, оказывается чрезвычайно неблагоприятное воздействие на детородную функцию (бесплодие, выкидыши, преж­девременные роды, высокая младенческая смертность). При хро­ническом отравлении наблюдается нарастающая неспособность к интеллектуальной деятельности.

Вопрос о свинцовой интоксикации в Древнем Риме был по­ставлен еще в XIX в. немецкими и австрийскими токсикологами. Они ссылались на факт использования в античном Риме свинцо­вых водопроводных труб и на некоторые кулинарные рецепты. В середине XX в. оживился интерес к этой проблеме со стороны аме­риканских и канадских медиков и геохимиков (Дж. Джилфиллэн, Дж. Нриагу, П. Эрлих и др.). Некоторые из них усилили драматизм ситуации, допуская вероятность того, что именно свинцовое от­равление элиты стало главной причиной упадка Римской империи.

В отношении водопровода следует отметить следующее. В Древнем Риме не пользовались водопроводными кранами, посколь­ку пресечение свободного течения воды рассматривалось как не­допустимое насилие над обитающими в водоемах нимфами. Не­прерывный ток воды приводил к тому, что продолжительность ее контакта со свинцом была недолгой, и она не успевала насытиться свинцом. Другой фактор: в водопровод поступала, как правило, же­сткая вода. На стенках труб оседала корка карбоната кальция, уст­ранявшая прямой контакт воды со свинцом. Итак, мнение о вред­ности водопроводной воды, протекающей по свинцовым трубам, надо считать сильно преувеличенным.

Были другие источники поступления свинца в организм. Для подслащивания вин и предохранения их от скисания использова­лась виноградная патока. Ее получали медленным выпариванием виноградного сока в плоских свинцовых сосудах. Патока исполь­зовалась также при приготовлении варений и при консервирова­нии маслин. Дж. Нриагу считает, что ежесуточный прием одной чайной ложки этого густого сиропа был достаточен для развития хронического свинцового отравления. Внутреннюю поверхность бронзовых кубков, жаровен и иной посуды покрывали тонким сло­ем свинца для устранения неприятного привкуса меди. Свинец присутствовал даже в пряностях - нечестные торговцы утяжеляли свинцовыми опилками перец, который стоил тогда дорого. Анализы образцов костной ткани, выполненные после раскопок в Герку­лануме (1982-83 гг.), показали высокое содержание свинца.

Признаки хронического свинцового отравления - вялость, не­уверенность в себе, быстрая утомляемость, ухудшение памяти, на­растающая неспособность к интеллектуальной деятельности - ста­новились характерными для верхушки общества. На этом фоне происходило также резкое падение рождаемости среди аристокра­тии. Отсюда версия о «свинцовом закате» Римской империи.

Однако было бы неправильно думать, что верхи только непре­рывно отягощались перечисленными отрицательными качествами и становились все более неспособными к активной государствен­ной деятельности. Происходил и другой процесс: элита, в том чис­ле самая высшая, пополнялась новыми людьми со стороны.

Междоусобицы после смерти Нерона привели к гражданской войне. В начале 69 г. императором был провозглашен наместник Лузитании Сальвий Отон. Всего через три месяца новый сопер­ник, легат провинции Нижняя Германия, Виттелий двинул свои легионы по кратчайшему пути через Альпы и разбил армию Отона. А в январе 70 г. большинство провинций взяли сторону Флавия Веспасиана.

Третий император за год! Путь к престолу расчищало не толь­ко оружие, но и личная смелость, красноречие, осмотрительность, способность принимать быстрые решения. Этими качествами в полной мере обладал Веспасиан - человек скромного происхожде­ния, наделенный природным трезвым умом. Римский историк Та­цит считал его единственным императором, которого власть изме­нила в лучшую, а не в худшую сторону.

«Солдатские императоры» третьего века новой эры, пренебре­гая традициями, продавали высшие должности лицам незнатного происхождения, чьей жизни, заслуг, возраста, рода, деяний никто не знает. При Марке Аврелии всякий, кто достоин государствен­ной должности или общественного доверия, переставал считаться чужестранцем.

Пустоты в рядах вымирающей элиты заполнялись более жиз­неспособными людьми. Правда, не все они были свободны от воз­действия свинца, поскольку романизация провинций заключалась в распространении римских нравов, но, хотя бы их родители могли не подвергаться интоксикации, что уменьшало бремя плохой на­следственности.

Итак, если свинцовая интоксикация могла каким-то образом сказаться на судьбах империи, то в чрезвычайно малой степени - в отдельных деталях, в эпизодах, в незначительных фрагментах. Крушение империи было вызвано непримиримыми социальными про­тиворечиями, кризисом рабовладельческого общества. Сокращал­ся приток новой рабочей силы в виде рабов, а сам рабский труд стал абсолютно нерентабельным.

Резкое сокращение притока рабочей силы произошло из-за того, что границы империи придвинулись в «демографическому вакуу­му». На западе - океан. На юге - Сахара. Восток страшит эпиде­миями. За Рейном и Дунаем - труднопроходимые заболоченные леса с редким населением. На причерноморских равнинах – мобильные кочевники - скифы. Возможности получения даровой рабочей силы оказались почти исчерпанными.

А ведь когда-то победоносные походы заканчивались плене­нием многих десятков тысяч человек. После разгрома Македонс­кого царства в 167 г. до н. э. в одном только Эпире было продано в рабство более 150 тыс. его жителей. В 146 г. все жители повержен­ного Карфагена были обращены в рабов. Та же судьба постигла большинство даков и значительную часть галлов. На невольничь­их рынках острова Делос в конце II в. до н. э. продавали десятки тысяч рабов в день.

Депопуляция античного рабовладельческого общества.

Греция. Во II в. до н. э. происходил процесс разорения мелких свободных земледельцев. Их положение было неустойчивым, и это отнюдь не способствовало высокой рождаемости в их среде. Круп­ные же землевладельцы смотрели на семью и воспитание детей как на помеху праздной жизни и роскоши.

Вопрос о запустении и обезлюдении Греции в послеклассичсское время подробно рассмотрен в работе О. И. Кудрявцева [24]. Он ссыла­ется на греческих писателей, историков и философов - Полибия, Сервия Сульпиция, Страбона, Плутарха, Диона Хрисостома и Павсирия, которые жили и творили между II в. до н. э. и II в н. э. Все эти авторы «единодушно говорят о запустении Эллады, и потому не может быть сомнения, что эти известия отражают действительное положение дел, если даже сделать скидку на риторические преувеличения».

Полибий (200-120 до н. э.): «В наше время всю Элладу постиг­ло бесплодие женщин и вообще убыль населения, так что города обезлюдели, пошли неурожаи, хотя мы не имели ни войн непре­рывных, ни ужасов чумы» [1]. Падение рождаемости отмечалось и на противоположном берегу Эгейского моря, в греческих городах Малой Азии. В Милете в III—I вв. до н. э. на одного женатого муж­чину приходилось 1,36 ребенка, т. е. прирост населения не обеспе­чивал его простого воспроизводства.

Аркадия - гористая область в центре Пелопоннеса, один из ранних очагов древнегреческой культуры - уже в литературе ан­тичного времени, равно как в пасторалях XVI-XVII вв., была при­ютом земледельческих и пастушеских племен, наслаждавшихся идиллической жизнью среди щедрой природы. Но вот, что пишет о ней Страбон на рубеже новой эры: «В силу полного запустения страны не стоило бы говорить о ней подробно, ведь города, прежде знаменитые, разорены постоянными войнами, а земледельцы, об­рабатывавшие землю, исчезли... [36].

В I в. н. э. Дион Хрисостом так описывал Эвбею, второй по вели­чине греческий остров: «Две трети страны в запустении, обезлюде­ли...За пределами городских стен остались только пастухи».

На рубеже I и II вв. н. э. Плутарх писал, что «.. .из общего ма­лолюдства, которое произвели по всей почти ойкумене прежние' восстания и войны, Эллада получила наибольшую долю».

Причины депопуляции Греции - кризис полиса, кризис рабов­ладельческого способа производства, исчерпавшего свои возмож­ности. В Греции этот процесс начался раньше, чем в других частях Средиземноморья, его признаки наметились во второй половине III в. до н. э.

Апеннины. В последние десятилетия Республики в Риме наметилось сокращение прироста населения, которое позднее пе­решло в абсолютное падение его численности.

Причины были различны. На репродуктивной функции сказа­лась свинцовая интоксикация. На приросте населения отразился высокий уровень заболеваемости малярией. Статистика Шри Лан­ка показывает, что у больных этой болезнью женщин роды начина­лись преждевременно в 82% случаях, летальность новорожденных составляла 67%, а смертность рожениц была выше обычной вдвое, но решающую роль в депопуляции сыграл социальный фактор, который затронул все слои населения.

При патриархальном рабстве рабовладелец был заинтересован в их воспроизводстве. Но в период классического рабства, когда государство обеспечивало стабильный приток дешевой рабочей силы и когда происходила ее массовая и максимальная эксплуата­ция, в деторождении среди рабов не были заинтересованы ни рабы, ни рабовладельцы. Первые не хотели обрекать своих детей на кош­мар рабской жизни, вторые не желали падения производительнос­ти труда при беременности рабынь и затрат пищи для детей рабов в нерабочем возрасте. «Питомники рабов» на Сицилии, о которых сообщал Диодор Сицилийский (ок. 80-29 до н. э.), были исключе­нием из правила.

Мелкие свободные производители в эпоху классического раб­ства испытывали жестокую конкуренцию со стороны крупных хо­зяйств и часто разорялись. В этих условиях крестьянин стремился к уменьшению деторождения, чтобы избежать раздела земли меж­ду многими наследниками.

Солдаты служили по 20-25 лет и до отставки не имели права вступления в легальный брак.

Что касается рабовладельческой элиты и деклассированных элементов, то в обстановке падения нравов в Риме происходила деградация семьи как ячейки общества. Множились беспорядоч­ные связи. Брак считали бременем, воспитание детей - обузой, с I в. н. э. в Риме стала проводиться политика стимулирования рож­даемости. Август в 14 г. н. э. предписал всем мужчинам в возрасте от 25 до 60 лет и женщинам от 20 до 50 лет обязательное вступле­ние в брак и рождение детей. Овдовевшим и разведенным полага­лось вступать в брак повторно [1]. Нарушившие этот порядок ли­шались права получения наследства по завещанию. Сокращение притока рабов побудило к поощрению рождаемости среди них. Рабам стали позволять иметь подобие семьи. Правда, эффектив­ность этих мер была невелика. В IV в. н. э. в Риме семейными были ie более 39-44% населения брачного возраста.

Смертность стала превышать рождаемость. В наибольшей сте­пени эта тенденция проявилась среди верхних слоев общества. По мнению С. Джилфиллэна, рождаемость в аристократической среде вставляла лишь одну четверть от той минимальной величины, ко­торая способна обеспечить прирост населения. Этот же автор счи­тает, что обрисованная демографическая ситуация вызвала кризис системы престолонаследия, ибо немногие римские императоры имели сыновей-наследников. Выход был найден в учреждении усы­новления. Примеров много: Август усыновил Тиберия, Нерва - Траяна, Траян - Адриана и т. д.

Итог можно подвести выдержкой из «Истории Рима» Теодора Моммзена: «Латинское племя в Италии вымирало с ужасающей быс­тротой и прекрасные местности постигло полное запустение» [32].

В обезлюдевших местностях пашни и пастбища превращались в пустоши. В IV в., еще до того, как орды готов и вандалов ворва­лись на Апеннинский полуостров, только в Кампании и на Сици­лии было заброшено 500 тыс. югеров сельскохозяйственных земель.

На опустевших участках приморских низменностей, где при­ходили в негодность заброшенные дренажные каналы, вновь по­явились болота, и туда возвращалась малярия. Тогда последние жители покидали эти нездоровые местности. Так было в дельте По, на Тирренском побережье от Пьомбино до мыса Чирчко, на бере­гах Тарентского залива, в нижнем течении Тибра. Эти земли стали самыми безлюдными краями Италии.

В Галлии брошенные поля зарастали лесом. В Британии были заброшены осушенные римлянами земли в бассейне р. Фен, се­вернее Кембриджа. Они вновь подверглись заболачиванию и пребывали в таком состоянии до позднего средневековья. В Гре­ции дожди смывали почвенный покров с оставленных без присмот­ра искусственных террас на склонах, где прежде были виноград­ники, огороды, плантации маслин. В Египте эоловые пески насту­пали на орошаемые земли, это показано на примере оазисов Дакх-лех и Эль-Файюм. Таким образом происходило «одичание» куль­турного ландшафта.

К середине I тысячелетия н. э., в период кризиса и разложения Римской империи, в обстановке войн, восстаний, мятежей, эпиде­мий и неурожаев, депопуляция достигла апогея. К этому времени на­селение в различных частях Средиземноморья сократилось в 2-3 раза.

«Рабский труд сокращался с каждым днем, а свободный труд не оказывался способным его заменить. Под самыми основами империи начинала раскрываться бездна» [11].