Техногенная активизация экзогенного рельефообразования

Материалы античных авторов (Платон, Геродот, Страбон и др.) в совокупности с современными геоморфологическими, палеоге­ографическими и археологическими исследованиями позволяют обоснованно говорить о том, что резкая активизация денудационно-аккумулятивных процессов в Средиземноморье падает на пе­риод VIII—III вв. до н. э., т. е. совпадает с началом массового ис­пользования железных орудий.

До этого события земледелие в Средиземноморье было при­урочено преимущественно к речным террасам, к развитым па них почвам легкого механического состава. Теперь же зона земледелия стала стремительно расширяться, поля распространились на скло­ны, последовал всплеск эрозии на водосборах и заиление речных долин. Энергичность этих процессов обусловила высокую степень их независимости от знака тектонических движений. Часто техно­генный фактор явно доминировал в голоценовом осадконакоплении. Есть основания говорить о двух путях их дальнейшего развития.

Первый путь. Усиление денудации в середине первого тысяче­летия до н. э. продолжалось без существенных спадов до настоя­щего времени. Примеры: прогрессирующее заполнение Салоникс-кого залива, начиная с V в. до н. э., аккумуляция в низовьях р. По, наращивание дельты Тибра, темпы выдвижения которой возраста­ли при переходе от античности к средневековью и затем к новому времени. В этих случаях современные ускоренные экзогенные процессы, безусловно, унаследованы от античного времени.

Второй путь. На определенном историческом этапе интенсив­ность экзогенных процессов пошла на убыль, наметилось их зату­хание. Этот перелом произошел не позднее середины первого ты­сячелетия н. э., что позволяет говорить о выделении для некото­рых территорий денудационно-акумулятивной фазы продолжитель­ностью до тысячи лет. Причин несколько. Контрасты в масштабах смыва и аккумуляции, позволяющие ставить вопрос о выделении упомянутой фазы, могли быть подчеркнуты климатической из­менчивостью. Согласно А. В. Шнитникову, вторая половина I тыс.до н. э. характеризовалась более высоким уровнем увлажнен­ности, чем последующие тысячелетия [40].

Объем обломочного материала, поступавшего со склонов, мог довольно быстро сократиться по мере израсходования его запасов, потенциально способных к транспортировке. Выходы коренных пород без рыхлого чехла- картина, типичная для Средиземномо­рья, причем их обнажение зачастую происходило именно в антич­ное время. Здесь уместно процитировать Платона (427-347), сви­детеля всплеска техногенной денудации в Греции. Он писал: «Там, где сейчас скалистые горы, раньше виднелись красивые, покрытые землей холмы, так называемые каменные плато были когда-то пло­дородными пашнями».

На Пиренейском полуострове истощение покрова рыхлых от­ложений на склонах во II в. до н. э. отмечено в центральной части бассейна Эбро. Другой аналогичный пример - Крит. Дж. Пендлбе-ри отмечает, что «в долине Ласити почвенный слой достигает чрез­вычайной мощности только потому, что окружающие холмы оста­лись совершенно обнаженными». Далее он продолжает: «Крит, ко­торый когда-то был одним из наиболее плодородных и цветущих островов Средиземного моря, превратился теперь в один из наибо­лее скалистых и бесплодных» [34]. В этом случае опустошитель­ная эрозия также имеет послеантичный возраст, поскольку Страбон упоминает Крит как лесистый остров.

Угасание интенсивности экзогенных процессов к середине пер­вого тысячелетия н. э. (например, в Южной Италии) находит объяс­нение также в снижении антропогенной нагрузки вследствие со­кращения населения в период кризиса Римской империи из-за войн, восстаний, неурожаев, эпидемий, снижения рождаемости.

Возможно также, что античная денудационно-аккумулятивная фаза оказалась сильно растянутой и смещенной во времени, охва­тив часть послеантичного времени. Окрестности «ста мертвых го­родов Сирии» (холмистая местность между Антиохией, Хамой и Алеппо) являют собой впечатляющую картину полного разруше­ния почвенно-растительного покрова. При римлянах указанная тер­ритория была густо заселена. Антиохия стояла на третьем месте в империи по численности населения. Т. Моммзен писал, что в то время земледелие в Сирии «достигло таких успехов, которые мо­гут посрамить современную цивилизацию» [32]. Деградация этих земель, по словам Р. Леггета, «величайший в древнем мире пример эрозии почвы» [26], последовала после арабского завоевания в VII в. вследствие избыточного перевыпаса. В настоящее время там на площади более 40 тыс. га обнажены коренные известняки.

Таким образом, имеются заметные пространственные и вре­менные различия в развитии сильной техногенной эрозии в бас­сейне Средиземного моря. В целом же этот регион и в настоящее время продолжает оставаться зоной активных эрозионных процес­сов, развязанных человеком. О степени антропогенного ускорения денудационных процессов можно судить по данным, приведенным в монографической работе А. П. Дедкова и В. И. Мозжерина [16], в которой сопоставлены величины модуля твердого стока речных бассейнов, классифицированных в отношении степени антропоген­ного воздействия по 3-балльной шкале (таблица).

Таблица

Модули твердого стока малых горных рек Средиземноморья

в зависимости от степени хозяйственной освоенности [16], т/кв. км

Бассейны	Количество бассейнов	Модуль твердого стока
Слабо измененные	1	17
Измененные	49	850±290
Сильно измененные	38	1200*350

Мы видим, что вмешательство человека увеличило твердый сток в десятки раз. I

Техногенный рельеф. При антропогенном ускорении экзогенных процессов в результате уничтожения лесов, скотовод­ства и земледелия участие человека в рельефообразовании оказы­вается завуалированным, поскольку рельеф создается деятельнос­тью естественных сил. Вместе с тем, не так уж редко человек ан­тичного времени выступал как прямой рельефообразующий агент.

С добычей рудных ископаемых связаны тысячи открытых ка­рьеров, шахт, штолен, отвалов пустой породы. Эксплуатация мно­гих месторождений длилась столетиями, на них были заняты де­сятки тысяч горняков, поэтому упомянутые формы рельефа иной раз характеризуются значительными размерами. Шахты доходили до 200-метровой глубины, длина наиболее крупных подземных га­лерей измерялась километрами, а наиболее крупные подземные выработки имели объем около 100 тыс. куб м.

Подземная добыча строительного камня (известняк, туф) час­то проводилась непосредственно в городе или в его ближайших окрестностях. Так возникали катакомбы - подземные выработки и соединяющие их ходы. Катакомбы античного времени известны в Риме, Неаполе, Карфагене, на Сицилии, Мальте, в Малой Азии.

В античное время на берегах Средиземного моря действовали более 300 портов, сооружались молы, волноломы, дамбы, набереж­ные, проводилась отсыпка грунта на мелководье. Все эти действия вносили коррективы в процессы прибрежной аккумуляции, абра­зии, в баланс вдольберегового потока наносов.

Впечатляют примеры устройства портов там, где конфигура­ция берега отнюдь не способствовала этому. Особо остановимся на трех гаванях, к строительству которых древние проектировщи­ки подошли нестандартно. В Карфагене для стоянки военных су­дов был вырыт круглый водоем диаметром около 300 м с круглым островом посередине. У причалов там одновременно могли нахо­диться 200 кораблей. Эта искусственная акватория соединялась с морем каналом, который при необходимости мог перегораживать­ся железной цепью.

В середине I в. н. э. на открытом участке берега, севернее ус­тья Тибра, построили порт Клавдия («Портус») площадью 70 га. В плане он имел форму круга, южная половина которого образова­лась за счет выемки грунта, а северная замыкалась двумя дугооб­разными молами. Между их концами находился насыпной остров с маяком. Для более удобной доставки грузов из Порта Клавдия была прорыта «Канава Траяна» - канал, спрямивший течение Тиб­ра. Он не только облегчил транспортные связи, но и обеспечил луч­шее дренирование в низовьях Тибра, что уменьшило ущерб, при­чиняемый Риму наводнениями, хотя и не избавило от них совсем.

На правом берегу «Канавы Траяна» был выкопан еще один ис­кусственный бассейн - порт Траяна - глубиною 4-5 м. В плане он представлял собою как бы увеличенную до исполинских размеров ячейку пчелиных сот. Каждая из сторон шестиугольника имела длину около 350 м. Берега и дно были облицованы камнем. Водо­ем окружали двухэтажные склады. Строительство велось около 40 лет.

На Пиренейском полуострове римлянами широко применялся гидравлический способ добычи золота. Он заключался в следую­щем. Русло реки перегораживалось прочной каменной дамбой. В подпруженном бассейне накапливалось около 10 тыс. куб. м воды. Затем в плотине открывали сразу несколько отверстий и примерно за 20 минут водохранилище полностью осушалось. Искусственный паводок перемывал большой объем аллювия. Мелкозем уносился прочь, а по пути следования потока в русле на поверхности оста­вался крупный материал и среди него - тяжелые крупинки золото­го песка. Подобная процедура могла повторяться многократно. При этом осуществлялась большая эрозионная работа, а в низовьях реки происходила аккумуляция перемещенного материала.

В Северной Африке плотины строили для сбора дождевых вод, которые использовались для орошения. Ранее они сооружались на землях, находившихся под владычеством Карфагена. Эти работы активизировались после прихода римлян.

Длина перемычек доходила до 300 м, высота составляла 7-8 м. Они строились из «рваного» камня, скрепленного известковым ра­створом. Внешние и внутренние откосы выкладывались булыжни­ком или облицовывались блоками известняка. Часто плотины рас­полагались на небольшом расстоянии друг от друга. В Триполитании, в сравнительно небольшом бассейне Лебды, их насчитыва­лось 27, а в бассейне Удей-аль-Ме - около 60 (рисунок). Иногда они располагались через 500 м и чаще. Таким образом, во многих случаях непродуктивный сброс воды в море мог быть совершенно исключен. Емкости большинства водохранилищ оказались заилен­ными, по-видимому, за считанные десятилетия.

На окраинах бывшей Римской империи до сих пор сохрани­лись лимесы — оборонительные рвы и валы, пpoтянувшиеся на сот­ни километров.