Глава VII. О всевластии большинства в Соединенных Штатах и о его последствиях

…Ос­но­вой де­мок­ра­ти­чес­ких форм прав­ле­ния без­раз­дельная власть большинства, так как, кро­ме не­го, в де­мок­ра­ти­чес­ких го­су­дарствах не ни­че­го пос­то­ян­но­го.

В большей час­ти аме­ри­канских консти­ту­ций наб­лю­да­ет­ся стрем­ле­ние уве­ли­чить ес­тествен­ную си­лу большинства¹.

Из всех ви­дов по­ли­ти­чес­кой влас­ти за­ко­но­да­тельная власть луч­ше все­го под­да­ет­ся во­ле большинства. По во­ле аме­ри­кан­цев ее предста­ви­те­ли из­би­ра­ют­ся не­пос­редствен­но на­ро­дом и на очень ко­рот­кий срок. Это при­нуж­да­ет их вы­ра­жать не только ос­но­во­по­ла­га­ющие взгля­ды сво­их из­би­ра­те­лей, но так­же их пре­хо­дя­щие страс­ти.

Чле­на­ми обе­их па­лат мо­гут стать предста­ви­те­ли од­них и тех же клас­сов, про­це­ду­ра их избра­ния оди­на­ко­ва. В свя­зи с этим весь за­ко­но­да­тель­ный кор­пус под­вер­жен та­ким же быстрым и не­отвра­ти­мым из­ме­не­ни­ям, как и од­на от­дельно взя­тая за­ко­но­да­тельная ас­самблея.

При­дав за­ко­но­да­тельной влас­ти та­кую струк­ту­ру, аме­ри­кан­цы от­да­ли в ее ру­ки поч­ти все функции уп­рав­ле­ния.

За­кон ук­реп­лял те ви­ды влас­ти, ко­то­рые бы­ли сильны са­ми по се­бе, и ос­лаб­лял те, ко­то­рые бы­ли сла­бы. Предста­ви­те­лям ис­пол­ни­тельной влас­ти он не обес­пе­чи­вал ни ста­бильнос­ти, не за­ви­си­мос­ти, он пол­ностью под­чи­нял их кап­ри­зам за­ко­но­да­те­лей и та­ким об­ра­зом ли­шал той нез­на­чи­тель­ной си­лы, ко­то­рой они мог­ли бы рас­по­ла­гаться в де­мок­ра­ти­чес­ком го­су­дарстве.

Во мно­гих шта­тах фор­ми­ро­ва­ние су­деб­ной влас­ти так­же от­да­ва­лось на во­лю большинства, пос­кольку она из­би­ра­лась, и во мно­гих шта­тах су­деб­ная власть в ка­ком‑то смыс­ле за­ви­се­ла от за­ко­но­да­тельной: на­род­ные предста­ви­те­ли име­ли пра­во еже­год­но наз­на­чать зарпла­ту судьям.

Обы­чаи шли еще дальше, чем за­ко­ны.

В Со­еди­нен­ных Шта­тах все больше и больше распростра­ня­ет­ся обык­но­ве­ние, ко­то­рое, в кон­це кон­цов, мо­жет свес­ти на нет воз­мож­нос­ти предста­ви­тельной фор­мы прав­ле­ния. Очень час­то из­би­ра­те­ли, вы­би­рая де­пу­та­та, на­ме­ча­ют ему план действий и да­ют не­ко­то­рые конкрет­ные по­ру­че­ния, ко­то­рые он обя­зан вы­пол­нить. Это уже очень по­хо­же на де­ба­ты большинства на пло­ща­ди, только шу­му меньше.

Есть так­же мно­го дру­гих при­чин, в си­лу ко­то­рых власть большинства в Аме­ри­ке не прос­то ве­ли­ка, но неп­ре­одо­ли­ма.

Мо­ральная власть большинства от­час­ти ос­но­ва­на на представ­ле­нии о том, что соб­ра­ние, сос­то­ящее из мно­жества лю­дей, об­ла­да­ет больши­ми зна­ни­ями и муд­ростью, чем один че­ло­век, на до­ве­рии ко­ли­честву за­ко­но­да­те­лей, а не их ка­честву. Это – те­ория ра­венства, распростра­нен­ная на ум­ствен­ные спо­соб­нос­ти че­ло­ве­ка, уче­ние, ко­то­рое на­но­сит удар че­ло­ве­чес­кой гор­дос­ти в ее пос­лед­нем убе­жи­ще. По­это­му меньшинству не­лег­ко при­нять его, и оно при­вы­ка­ет к не­му лишь со вре­ме­нем. Как вся­кая власть, а мо­жет быть, больше, чем лю­бая дру­гая, власть большинства воспри­ни­ма­ет­ся как за­кон­ная лишь пос­ле дли­тельно­го су­щество­ва­ния. На пер­вых по­рах она до­би­ва­ет­ся под­чи­не­ния при­нуж­де­ни­ем. Лю­ди на­чи­на­ют ее ува­жать только пос­ле то­го, как они дол­го жи­ли по ее за­ко­нам.

Мысль о том, что большинство име­ет пра­во уп­рав­лять об­ществом в си­лу своей муд­рос­ти, бы­ла при­не­се­на в Со­еди­нен­ных Шта­тах пер­вы­ми жи­те­ля­ми этой стра­ны. Од­ной этой идеи дос­та­точ­но для то­го, что­бы на­род стал сво­бод­ным. В Со­еди­нен­ных Шта­тах она про­ник­ла в на­род­ные нра­вы и про­яв­ля­ет­ся в мельчайших при­выч­ках.

Мо­ральная си­ла большинства ос­но­вы­ва­ет­ся на прин­ци­пе, ко­то­рый гла­сит, что ин­те­ре­сы большинства должны пре­об­ла­дать над ин­те­ре­са­ми не­больших групп лю­дей. Од­на­ко со­вер­шен­но яс­но, что соб­лю­де­ние это­го пра­ва большинства ес­тествен­ным об­ра­зом уве­ли­чи­ва­ет­ся или уменьша­ет­ся в за­ви­си­мос­ти от единства или раздроб­лен­нос­ти на­ро­да. Ког­да на­цию раз­ди­ра­ют неп­ри­ми­ри­мые ин­те­ре­сы, то об исклю­чи­тельном пра­ве большинства час­то за­бы­ва­ют, пос­кольку под­чи­няться его во­ле слиш­ком му­чи­тельно.

Ес­ли бы в Аме­ри­ке су­щество­вал класс, ко­то­рый за­ко­но­да­те­ли стре­ми­лись бы ли­шить ка­ких-ли­бо исклю­чи­тельных, су­щество­вав­ших ве­ка­ми пре­иму­ществ, с тем что­бы пос­та­вить по­ло­же­ние его в та­кое же по­ло­же­ние, ка­кое за­ни­ма­ет большинство граж­дан, то, воз­мож­но, бы­ло бы сов­сем не прос­то зас­та­вить это меньшинство под­чи­няться за­ко­нам.

Но в Со­еди­нен­ных Шта­тах все рав­ны меж­ду со­бой и у жи­те­лей еще нет ес­тествен­но­го и пос­то­ян­но­го раз­ли­чия в ин­те­ре­сах.

Не­ред­ко по сво­ему со­ци­ально­му по­ло­же­нию меньшинство не мо­жет и на­де­яться ока­заться ког­да-ли­бо в большинстве. Для это­го ему сле­до­ва­ло бы прос­то-нап­рос­то прек­ра­тить борьбу, ко­то­рую оно ве­дет про­тив большинства. Арис­ток­ра­тия, к при­ме­ру, не мо­жет стать большинством и сох­ра­нить при этом свои исклю­чи­тельные при­ви­ле­гии. Ес­ли же она от них от­ка­жет­ся, она не бу­дет больше арис­ток­ра­тией. Од­на­ко в Со­еди­нен­ных Шта­тах по­ли­ти­чес­кая борьба не мо­жет быть ни все­об­щей, ни очень глу­бо­кой, и все груп­пы на­се­ле­ния го­то­вы приз­на­вать пра­ва большинства, пос­кольку каж­дая из них на­де­ет­ся ког­да-ли­бо вос­пользо­ваться ими в сво­их ин­те­ре­сах.

Та­ким об­ра­зом, большинство в Со­еди­нен­ных Шта­тах ока­зы­ва­ет ог­ром­ное вли­яние как на де­ла, так и на мыс­ли. Ког­да оно выс­ту­па­ет за что‑ли­бо, мож­но ска­зать, что ни­ка­кая си­ла не в сос­то­янии не только ос­та­но­вить его, но и за­ме­длить его дви­же­ние и дать ему воз­мож­ность ус­лы­шать тех, ко­го оно по­хо­дя унич­то­жа­ет. Та­кое по­ло­же­ние ве­щей мо­жет при­вес­ти в бу­ду­щем к па­губ­ным и опас­­ным пос­ледстви­ям…