Хеллер Агнеш Свобода как высшая идея

Как из­вестно, не­ко­то­рые пункты в пе­реч­не прав че­ло­ве­ка, во­шед­шем во Все­об­щую дек­ла­ра­цию, выз­ва­ли осо­бен­но рез­кую кри­ти­ку, хо­тя пот­реб­ность в та­ком пе­реч­не ни­кем не ос­па­ри­ва­лась. Ка­жет­ся, на­ибольшие спо­ры выз­ва­ло са­мо де­ле­ние прав на по­ли­ти­чес­кие, с од­ной сто­ро­ны, и со­ци­аль­ные, эко­но­ми­чес­кие и культур­ные – с дру­гой. Не­ко­то­рые фи­ло­со­фы (Мо­­рис Кренстон, нап­ри­мер) пред­ла­га­ли во­об­ще исклю­чить со­ци­альные, эко­но­ми­чес­кие и куль­тур­ные пра­ва из Все­об­щей дек­ла­ра­ции, пос­кольку они на­ру­ша­ют «чис­то­ту» пе­реч­ня. Эти рас­суж­де­ния стро­ились на том, что, в от­ли­чие от со­ци­альных, эко­но­ми­чес­ких и культур­ных прав, по­ли­ти­чес­кие пра­ва яв­ля­ют­ся нравствен­ны­ми обя­зан­нос­тя­ми (в смыс­ле кан­ти­анско­го ка­те­го­ри­чес­ко­го им­пе­ра­ти­ва).

Что­бы под­черкнуть раз­ли­чие, пред­ла­га­ет­ся оп­ре­де­лять по­ли­ти­чес­кие пра­ва как имен­но «пра­ва», а со­ци­ально-эко­но­ми­чес­кие и культур­ные – как тре­бо­ва­ния. Дру­ги­ми сло­ва­ми, пра­ва-сво­бо­ды оп­ре­де­ля­ют­ся как «пра­во действо­вать», а со­ци­альные – как «пра­во по­лу­чать». Этот прин­цип мож­но сфор­му­ли­ро­вать и по‑дру­го­му: по­ли­ти­чес­кие пра­ва оп­ре­де­лить как пра­во действо­вать про­тив го­су­дарства, все ос­тальные – как пра­во тре­бо­вать че­го‑то от го­су­дарства. Или по­ли­ти­чес­кие пра­ва – это пра­ва, ре­али­зу­емые не­мед­лен­но, а все ос­тальные – пра­ва, ре­али­зу­емые пос­те­пен­но, и так да­лее…

Пер­вая груп­па прав вклю­ча­ет в се­бя бо­лее или ме­нее пол­ную сум­му прин­ци­пов ли­бе­рально­го го­су­дарства, вто­рая – прин­ци­пы дес­по­ти­чес­ко­го го­су­дарства с его из­лиш­не де­та­ли­зи­ро­ван­ным за­ко­но­да­тельством. Дальше я поп­ро­бую до­ка­зать, что эти два ва­ри­ан­та нельзя счи­тать единствен­но воз­мож­ны­ми.

В дек­ла­ра­ци­ях XVIII в. ес­тествен­ный за­кон и ес­тествен­ные пра­ва слу­жат ак­си­ома­ми действия, т. е. они подтвержда­ют со­дер­жа­щийся в дек­ла­ра­ции вы­вод. Суть это­го вы­во­да – действие. Са­мо же действие яв­ля­ет­ся ре­зульта­том воспри­ятия за­ко­нов при­ро­ды и ес­тествен­ных прав как са­мо­оче­вид­ных. Английская ко­ро­на на­ру­ши­ла эти пра­ва, и по­это­му Объеди­нен­ные ко­ло­нии про­возгла­си­ли се­бя не­за­ви­си­мым го­су­дарством – Со­еди­нен­ны­ми Шта­та­ми. Имен­но ес­тествен­ный за­кон при­да­ет это­му действию за­кон­ный ха­рак­тер. Та­ко­ва ло­ги­ка Дек­ла­ра­ции не­за­ви­си­мос­ти.

Фран­цузская дек­ла­ра­ция ут­вержда­ла, что все «бе­ды» стра­ны и «про­даж­ность» пра­ви­тельства про­ис­те­ка­ли из пре­неб­ре­же­ния «не­отъем­ле­мы­ми» ес­тествен­ны­ми пра­ва­ми граж­дан. По­это­му но­вая консти­ту­ция не мо­жет не учи­ты­вать эти пра­ва. Пе­ре­чень прав слу­жил фун­да­мен­том по­зи­тив­ных за­ко­нов, ос­но­ван­ных на прин­ци­пах об­ществен­но­го плю­ра­лиз­ма. Имен­­но по­это­му Дек­ла­ра­ция про­возгла­ша­ла не только пра­ва че­ло­ве­ка, но и пра­ва граж­да­ни­на…

Об­ра­тив­шись сно­ва к Все­об­щей дек­ла­ра­ции, мы убе­дим­ся, что ее фун­да­мен­тальная проб­ле­ма не в том, что она вклю­ча­ет раз­но­род­ные пра­ва, а в том, что ее труд­но наз­вать нас­то­ящей дек­ла­ра­цией. В са­мом де­ле, хо­тя ес­тествен­ный за­кон и ес­тествен­ные пра­ва при­ня­ты здесь за ак­си­ому, из этой ак­си­омы не сле­ду­ет ни­ка­ких вы­во­дов, и ни­ка­кие дальнейшие ша­ги на ней не ба­зи­ру­ют­ся. Преж­де все­го, из Дек­ла­ра­ции не вы­те­ка­ет сле­ду­ющий им­пе­ра­тив: пос­кольку дан­ное ос­но­во­по­ла­га­ющее действие бы­ло предпри­ня­то в со­от­ветствии с ес­тествен­ны­ми за­ко­на­ми и пра­ва­ми, то и все дальнейшие действия должны предпри­ни­маться в со­от­ветствии с ни­ми. Это обус­лов­ле­но тем, что ак­си­омы ес­тествен­ных прав и ес­тествен­но­го за­ко­на не иг­ра­ют во Все­об­щей дек­ла­ра­ции роль уни­вер­сальных по­ли­ти­чес­ких прин­ци­пов. Та­кая «ог­ра­ни­чен­ность» свя­за­на с осо­бой по­ли­ти­чес­кой си­ту­ацией, в ко­то­рой соз­да­вал­ся до­ку­мент, и с компро­мис­са­ми, на ко­то­рые приш­лось пойти его ав­то­рам.

В дек­ла­ра­ци­ях XVIII в. го­су­дарство рассмат­ри­ва­лось как еди­ное «функци­они­ру­ющее» со­ци­альное су­щество, предпри­ни­ма­ющее конкрет­ные действия. Крайне ма­ло­ве­ро­ят­но, что­бы в на­ше вре­мя все го­су­дарства, объеди­нив­шись, предпри­ня­ли сов­местные действия в со­от­ветствии с не­ки­ми уни­вер­сальны­ми по­ли­ти­чес­ки­ми прин­ци­па­ми. Но зна­чит ли это, что в на­ши дни ак­си­омы ес­тествен­но­го за­ко­на и ес­тествен­ных прав не мо­гут слу­жить уни­вер­сальны­ми по­ли­ти­чес­ки­ми прин­ци­па­ми во­об­ще? Должны ли мы вновь с пе­чалью конста­ти­ро­вать, что вся­кий пе­ре­чень прав и тре­бо­ва­ний бес­по­ле­зен, пос­кольку эти пра­ва, на­зы­ва­емые «сво­бо­да­ми», изо дня в день на­ру­ша­ют­ся в большинстве го­су­дарств, а об­щий объем этих прав ниг­де не га­ран­ти­ру­ет­ся?

В хо­де дис­кус­сии, свя­зан­ной с раз­но­род­ностью прав, во­шед­ших во Все­об­щую дек­ла­ра­цию, пред­ла­га­лось, что­бы по­ли­ти­чес­кие пра­ва (сво­бо­ды) по­ни­ма­лись как пра­ва нравствен­ные. Я сог­лас­на, что эти пра­ва име­ют сре­ди про­че­го и мо­ральный под­текст. Бо­лее то­го, пос­кольку пра­ва не слу­жат ос­но­ва­ни­ем для сов­местно предпри­ни­ма­емых действий (как это бы­ло в дек­ла­ра­ци­ях XVIII в.), то их в са­мом де­ле сле­ду­ет рассмат­ри­вать не как уни­вер­сальные по­ли­ти­чес­кие прин­ци­пы, а как мо­ральные им­пе­ра­ти­вы, нравствен­ные пред­по­сыл­ки по­ли­ти­чес­ких действий. Нравствен­ный под­текст прав со вре­ме­нем ме­ня­ет­ся так­же, как ме­ня­ет­ся и нравствен­ный смысл так на­зы­ва­емых сво­бод. Да и са­ми пра­ва на­хо­дят­ся в слож­ном от­но­ше­нии друг с дру­гом: есть пра­ва ос­нов­ные и есть частные, вы­те­ка­ющие из ос­нов­ных. Только те пра­ва, ко­то­рые на­хо­дят­ся на вер­хуш­ке иерар­хи­чес­кой лестни­цы, име­ют аб­со­лют­ную мо­ральную цен­ность.

По­ло­же­ние, что все лю­ди рож­да­ют­ся сво­бод­ны­ми и в рав­ной сте­пе­ни на­де­ле­ны ра­зу­мом, вы­ра­жа­ет ис­то­ри­чес­кое соз­на­ние на­ше­го вре­ме­ни. Да­же приз­нав это по­ло­же­ние не он­то­ло­ги­чес­ким и сог­ла­сив­шись, что оно не­до­ка­зу­емо, мы мо­жем приз­нать, что оно конста­ти­ру­ет со­ци­альный факт: сво­бо­да в на­ше вре­мя – выс­шая цен­ность, выс­шая идея, а не од­на из мно­гих рав­ноз­нач­ных цен­нос­тей…

Пос­кольку все пра­ва че­ло­ве­ка яв­ля­ют­ся только раз­лич­ны­ми ин­тер­пре­та­ци­ями выс­шей идеи сво­бо­ды, име­ющи­ми раз­ный кон­текст и от­ра­жа­ющи­ми раз­ные точ­ки зре­ния, они не должны про­ти­во­ре­чить са­мой идее сво­бо­ды. Нравствен­ные пос­ту­ла­ты, за­ло­жен­ные в раз­ных пра­вах че­ло­ве­ка, от­ра­жа­ют лишь раз­ные ка­чества и ас­пек­ты сво­бо­ды. Только са­ма сво­бо­да, «ес­тествен­ный за­кон», яв­ля­ет­ся аб­со­лют­ной мо­ральной цен­ностью. По­нять это нет­руд­но. Ес­ли у пра­ва есть нравствен­ный под­текст, сле­до­ва­тельно, оно под­ра­зу­ме­ва­ет и обя­зан­ность. Су­ществу­ют раз­лич­ные обя­зан­нос­ти: нап­ри­мер, обя­зан­ность из­бе­гать че­го-ли­бо, или обя­зан­ность не вме­ши­ваться во что‑ли­бо, или обя­зан­ность пос­ту­пать в со­от­ветствии с су­ществу­ющей сис­те­мой цен­нос­тей. Им­пе­ра­тив, гла­ся­щий, что вы должны пос­ту­пать в со­от­ветствии с идеей сво­бо­ды, обя­зы­ва­ет вас ува­жать сво­бо­ду дру­гих и не по­дав­лять ее. В не меньшей сте­пе­ни, од­на­ко, этот им­пе­ра­тив под­ра­зу­ме­ва­ет ва­шу обя­зан­ность по от­но­ше­нию к вам са­мо­му. Вы должны вес­ти се­бя как сво­бод­ный че­ло­век: пос­кольку вы бы­ли рож­де­ны сво­бод­ным и на­де­ле­ны ра­зу­мом, вы не­се­те от­ветствен­ность за собствен­ную сво­бо­ду. В зап­ре­ти­тельной фор­му­ли­ров­ке это бу­дет зву­чать так: вы не должны поз­во­лять по­ра­бо­тить се­бя, ибо вы должны ува­жать собствен­ную сво­бо­ду. Сре­ди всех осо­бых прав че­ло­ве­ка только у сво­бо­ды со­вес­ти тот же ста­тус. Та­ким об­ра­зом, «сво­бо­да со­вес­ти» яв­ля­ет­ся не только од­ной из мно­гих ин­терпре­та­ций сво­бо­ды, но ей при­су­ща са­мос­то­ятельная внут­рен­няя цен­ность. Все­об­щая дек­ла­ра­ция со­вер­шен­но спра­вед­ли­во про­возгла­ша­ет уже в пер­вом па­раг­ра­фе, что «че­ло­ве­чес­кие су­щества на­де­ле­ны ра­зу­мом и со­вестью». По­ме­ще­ние сво­бо­ды со­вес­ти в од­ну ка­те­го­рию с ес­тествен­ным за­ко­ном аб­со­лют­но оп­рав­дан­но.

Все ос­тальные пра­ва че­ло­ве­ка – и сво­бо­ды, и так на­зы­ва­емые со­ци­альные пра­ва – име­ют дру­гую при­ро­ду. Ска­жем, сво­бо­да соб­ра­ний и ор­га­ни­за­ций вов­се не пред­по­ла­га­ет, что в соб­ра­ни­ях или ор­га­ни­за­ци­ях дол­жен участво­вать каж­дый. Она име­ет в ви­ду, что лю­ди мо­гут при­ни­мать в них учас­тие, ес­ли хо­тят, и не должны пре­пятство­вать в этом дру­гим.

И ес­ли лю­ди пос­то­ян­но тре­бу­ют но­вых прав, это зна­чит, что че­ло­ве­чес­кие представ­ле­ния о со­ци­ально-эко­но­ми­чес­ком устройстве об­щества пос­то­ян­но ме­ня­ют­ся и лю­ди хо­тят де­лать то, че­го ни­ког­да раньше не де­ла­ли или де­ла­ли очень ред­ко. И те но­вые пра­ва, ко­то­рых они тре­бу­ют, и те, что уже есть, не должны про­ти­во­ре­чить выс­шей идее сво­бо­ды. Од­на­ко оп­ре­де­лен­ные фор­му­ли­ров­ки не­ко­то­рых прав, ко­то­рые раньше не про­ти­во­ре­чи­ли сво­бо­де, те­перь вку­пе с но­вы­ми пра­ва­ми мо­гут на­чать ей про­ти­во­ре­чить. К то­му же раз­лич­ные пра­ва, про­возгла­шен­ные в од­ном и том же до­ку­мен­те, то­же мо­гут про­ти­во­ре­чить друг дру­гу. Нап­ри­мер, Все­об­щая дек­ла­ра­ция ут­вержда­ет, что «ник­то не мо­жет быть про­из­вольно ли­шен собствен­нос­ти» («про­из­вольно» оз­на­ча­ет здесь «не­за­кон­но»). От­сю­да, по су­ти де­ла, сле­ду­ет, что лю­бо­го че­ло­ве­ка мож­но ли­шить собствен­нос­ти по за­ко­ну. Ста­ло быть, уже в пер­вом пред­ло­же­нии па­раг­ра­фа, сог­лас­но ко­то­ро­му каж­дый че­ло­век име­ет пра­во вла­деть иму­ществом, скры­то про­ти­во­ре­чие.

Оче­вид­но, что ог­ра­ни­че­ние пе­реч­ня прав че­ло­ве­ка од­ни­ми по­ли­ти­чес­ки­ми пра­ва­ми вов­се не оп­рав­да­но с точ­ки зре­ния ло­ги­ки. А пос­кольку лю­бой пе­ре­чень прав че­ло­ве­ка под­ра­зу­ме­ва­ет оп­ре­де­лен­ную со­ци­опо­ли­ти­чес­кую сис­те­му, то пе­ре­чень, со­дер­жа­щий од­ни лишь по­ли­ти­чес­кие пра­ва без со­ци­альных, бу­дет от­ра­жать идею ли­бе­рально­го ка­пи­та­лис­ти­чес­ко­го го­су­дарства, а пе­ре­чень, со­дер­жа­щий только со­ци­альные пра­ва без сво­бод, – идею дес­по­ти­чес­ко­го го­су­дарства с из­лиш­не де­та­ли­зи­ро­ван­ным за­ко­но­да­тельством.

Од­на­ко глав­ная проб­ле­ма сос­то­ит не в от­дельных пра­вах, а в их об­щем объе­ме. Все­об­щей дек­ла­ра­ции приш­лось от­ка­заться от иерар­хии прав, ибо лю­бая иерар­хия ори­ен­ти­ро­ва­лась бы на оп­ре­де­лен­ный со­ци­опо­ли­ти­чес­кий строй.

Те­оре­ти­чес­ки все предпри­ятие с са­мо­го на­ча­ла бы­ло об­ре­че­но на про­вал. И не по­то­му, что идея ес­тествен­но­го за­ко­на ус­та­ре­ла, и не по­то­му, что в пе­ре­чень бы­ли вклю­че­ны со­ци­ально-эко­но­ми­чес­кие пра­ва. Суть имен­но в том, что не бы­ло соз­да­но иерар­хии npaв.

Фран­цузская Дек­ла­ра­ция прав че­ло­ве­ка и граж­да­ни­на (пункт XVII) гла­сит: «Пра­во собствен­нос­ти свя­то и не­ру­ши­мо; ни один че­ло­век не мо­жет быть ли­шен собствен­нос­ти за исклю­че­ни­ем тех слу­ча­ев, ког­да это­го тре­бу­ет об­ществен­ная не­об­хо­ди­мость, ус­та­нов­лен­ная за­ко­ном, и при ус­ло­вии спра­вед­ли­вой ком­пен­са­ции». Все­об­щая дек­ла­ра­ция фор­му­ли­ру­ет пра­во собствен­но сход­ным об­ра­зом. Од­на­ко воз­мож­ность кон­фис­ка­ции иму­ще­ства сфор­му­ли­ро­ва­на здесь не как ме­ра, нап­рав­лен­ная про­тив лич­нос­ти, со­вер­шив­шей прес­туп­ле­ние, а про­тив це­лых со­ци­альных клас­сов (сло­ев), ибо в про­тив­ном слу­чае «спра­вед­ли­вая ком­пен­са­ция» ли­ша­ет­ся смыс­ла.

Пра­во собствен­нос­ти под­ра­зу­ме­ва­ет од­но исклю­че­ние. Ес­ли дан­ное иму­щество при­над­ле­жит мне, это исклю­ча­ет воз­мож­ность то­го, что­бы этим иму­ществом пользо­ва­лись дру­гие. Яс­но, од­на­ко, что меж­ду си­ту­ацией, ког­да дру­гие не мо­гут без мо­его сог­ла­сия пользо­ваться мо­им иму­ществом, и слу­ча­ем, ког­да дру­гие лю­ди (мо­жет быть, мно­гие) не мо­гут вла­деть та­ким же иму­ществом, что и я, есть су­ществен­ная раз­ни­ца. Ес­ли, нап­ри­мер, у ме­ня есть платье, дом или ма­ши­на, то по­нят­но, что дру­гие не мо­гут пользо­ваться эти­ми ве­ща­ми без мо­его сог­ла­сия. Но это не ме­ша­ет этим «дру­гим» иметь платье, дом или ма­ши­ну. Иное де­ло, ког­да я вла­дею за­во­дом, ко­то­рый мо­жет действо­вать только при ус­ло­вии, что на нем ра­бо­та­ют сот­ни ра­бо­чих. Яс­но, что эти ра­бо­чие, уже хо­тя бы в си­лу спе­ци­фи­чес­ких вза­имо­от­но­ше­ний меж­ду ра­бо­то­да­те­лем и ра­бо­чим, не только не мо­гут без мо­его сог­ла­сия рас­по­ря­жаться мо­им за­во­дом, но и во­об­ще вла­деть ка­ким‑то за­во­дом. Ес­ли бы у них был свой за­вод, они ста­ли бы ра­бо­тать на мо­ем, и мой за­вод прев­ра­тил­ся бы в склад не­нуж­но­го обо­ру­до­ва­ния. Так исклю­ча­ет­ся не только пра­во пользо­ва­ния чу­жим иму­ществом, но и са­ма воз­мож­ность вла­деть ана­ло­гич­ным иму­ществом.

Мо­мент весьма су­ществен­ный. Ес­ли ин­терпре­ти­ро­вать пра­во собствен­нос­ти только как не­до­пу­ще­ние то­го, что­бы дру­гие пользо­ва­лись иму­ществом, ко­то­рое ко­му‑то при­над­ле­жит, это не про­ти­во­ре­чит выс­шей идее сво­бо­ды. Ес­ли же исклю­чить са­му воз­мож­ность то­го, что мно­гие дру­гие (це­лые клас­сы) мо­гут вла­деть ана­ло­гич­ным иму­ществом, тог­да пра­во собствен­нос­ти бу­дет этой идее про­ти­во­ре­чить…

Пра­во собствен­нос­ти – ахил­ле­со­ва пя­та всех сво­бод в сов­ре­мен­ном об­ществе. Это пра­во не бу­дет про­ти­во­ре­чить выс­шей идее сво­бо­ды только в том слу­чае, ес­ли тол­ко­вать его в со­от­ветствии с идеей са­мо­уп­рав­ля­емо­го об­щества. Лишь при та­кой ин­терпре­та­ции пра­ва собствен­нос­ти мо­гут быть пол­ностью ре­али­зо­ва­ны все ос­тальные сво­бо­ду.

Из­вестные до­во­ды про­тив при­да­ния сво­бо­дам ха­рак­те­ра фор­мальных норм как раз и ос­но­ва­ны на спра­вед­ли­вом со­об­ра­же­нии о спе­ци­фи­чес­кой при­ро­де пра­ва собствен­нос­ти. Ес­ли та­кое пра­во ли­ша­ет дру­гих воз­мож­нос­ти вла­деть ана­ло­гич­ным иму­ществом, то оно при­да­ет лишь ви­ди­мость за­кон­нос­ти влас­ти бо­га­тых, оп­ти­мальным об­ра­зом ис­пользу­ющих свои при­ви­ле­гии, в то вре­мя как те, кто это пра­во исклю­ча­ет, ана­ло­гич­ны­ми при­ви­ле­ги­ями пользо­ваться не мо­гут. Са­мо­уп­рав­ля­емое об­щество урав­ня­ло бы воз­мож­нос­ти граж­дан в ре­али­за­ции сво­бод, не унич­то­жая фор­мально­го ха­рак­те­ра прав, что впол­не сог­ла­су­ет­ся с идеей сво­бо­ды. В этом слу­чае и не­ко­то­рые со­ци­альные пра­ва, тре­бу­ющие сейчас вме­ша­тельства го­су­дарства (нап­ри­мер, стра­хо­ва­ние на слу­чай бо­лез­ни или по­те­ри тру­дос­по­соб­нос­ти), мож­но бы­ло бы ре­али­зо­вать и без та­ко­го вме­ша­тельства. Ес­ли каж­дый че­ло­век ста­нет хо­зя­ином, то по­со­бие по без­ра­бо­ти­це (по крайней ме­ре, в его те­пе­реш­нем ви­де) ли­шит­ся смыс­ла. Это по­со­бие сле­до­ва­ло бы тог­да пре­дос­тав­лять только тем, кто не хо­чет вла­деть собствен­ностью или ра­бо­тать, ка­ко­вое не­же­ла­ние то­же должно быть приз­ва­но пра­вом. Ведь пра­во на вла­де­ние собствен­ностью яв­ля­ет­ся пра­вом только в том слу­чае, ес­ли его мож­но опи­сать фор­му­лой «Я мо­гу, ес­ли хо­чу», и ни­ког­да – фор­му­лой «Я дол­жен», ибо пос­лед­няя про­ти­во­ре­чит выс­шей идее сво­бо­ды…