Бенеш Эдуард Демократия – ныне и всегда

Иде­ально­го на­ро­доп­ра­вия ведь нет, да и не бы­ло ни­ког­да. Де­мок­ра­тия – это та­кой строй, ко­то­рый на­хо­дит­ся в пос­то­ян­ном дви­же­нии, раз­ви­ва­ет­ся, все вре­мя при­но­рав­ли­ва­ет­ся к но­вым обсто­ятельствам, все вре­мя ме­ня­ет­ся и усо­вер­шенству­ет­ся.

В прак­ти­чес­кой жиз­ни при­хо­дит­ся при­ни­мать и це­лый ряд ог­ра­ни­че­ний, на­ла­га­емых на де­мок­ра­ти­чес­кие сво­бо­ды. Ведь ес­ли де­мок­ра­ти­чес­ки­ми эти­ми сво­бо­да­ми бу­дут зло­упот­реб­лять, то это при­ве­дет, как это уже не раз и бы­ва­ло, к ха­осу, анар­хии, а в ито­ге и к упад­ку са­мой де­мок­ра­тии.

В большинстве слу­ча­ев ни од­но об­щество не об­ла­да­ет столь со­вер­шенным сос­та­вом на­род­ной мас­сы, столь прос­ве­щен­ным, столь зре­лым как в по­ли­ти­чес­ком, так и мо­ральном от­но­ше­нии. Рав­ным об­ра­зом, нет в об­ществах и столь вы­со­ко­мо­ральных и вы­со­ко­муд­рых, зре­лых ли­де­ров, спо­соб­ных на то, что­бы осу­ще­ствить в по­ли­ти­чес­кой жиз­ни эти де­мок­ра­ти­чес­кие прин­ци­пы во всей их чис­то­те и пре­вос­ход­нос­ти.

В де­мок­ра­ти­чес­ком об­ществе, как и во вся­ком дру­гом, идет жесткая по­ли­ти­чес­кая борьба. А она тре­бу­ет ру­ко­водства, как лю­бая борьба… Инстру­мен­та­ми этой борьбы яв­ля­ют­ся и по­ли­ти­чес­кое пар­тии, и лю­бые дру­гие ор­га­ни­зо­ван­ные груп­пы. При­рож­ден­ная че­ло­ве­чес­кая тя­га к влас­ти, к гос­под­ству, на­ко­нец, че­ло­ве­чес­кие ам­би­ции тол­ка­ют го­су­дарствен­ных му­жей и об­ще­ствен­ных де­яте­лей к то­му, что, по­лу­чив власть, они лег­ко очень ею зло­упот­реб­ля­ют. А еще по­яв­ля­ет­ся у них и склон­ность вся­чес­ки ее удер­жать, зак­ре­пить за со­бою как мож­но дольше, прев­ра­щая прав­ле­ние свое в очень про­дол­жи­тельное, а по­рой по­жиз­нен­ное и пе­ре­да­ва­емое по нас­ледству, не го­во­ря уже о лич­ном, оли­гар­хи­чес­ком или пар­тийном дик­та­торстве…

От­сю­да и по­явил­ся в ка­честве ос­нов­но­го прин­ци­па де­мок­ра­тии прин­цип раз­де­ле­ния вет­вей го­су­дарствен­ной влас­ти на за­ко­но­да­тельную, ис­пол­ни­тельную и су­деб­ную, ко­то­рые друг дру­га вза­им­но контро­ли­ру­ют. Консти­ту­ци­он­­ное пра­во всех сво­бод­ных на­ро­дов, а осо­бен­но сов­ре­мен­ное де­мок­ра­ти­чес­кое пра­во, как раз раз­ра­бо­та­ло из­вестные доктри­ны раз­де­ле­ния вет­вей го­су­дарствен­ной влас­ти и пе­ре­да­ло эти три сос­тав­ные час­ти от­дельным, друг от дру­га обо­соб­лен­ным, ор­га­нам. Их наз­на­че­ние – до­пол­нять друг дру­га, но в пер­вую‑то оче­редь они сдер­жи­ва­ют друг дру­га, про­ве­ря­ют и контро­ли­ру­ют. И вот, что­бы все эти раз­лич­ные консти­ту­ци­он­ные вет­ви влас­ти функцио­ни­ро­ва­ли нор­мально, пра­вильно, це­ле­со­об­раз­но, ус­пеш­но, на об­щее бла­го, что­бы бы­ли обес­пе­че­ны, с од­ной сто­ро­ны, пра­ва граж­дан, их сво­бо­ды, а с дру­гой – ин­те­ре­сы на­ро­да и го­су­дарства, – для это­го и нуж­ны по­ли­ти­чес­кие пар­тии.

Они вы­пол­ня­ют в этом слу­чае контрольную функцию, наб­лю­дая за де­ятельностью го­су­дарствен­ных ор­га­нов, и по­ря­док осу­ществле­ния ими их функций… Они пре­пятству­ют зло­упот­реб­ле­ни­ям влас­ти, по­дав­ле­нию консти­ту­ци­он­ных сво­бод. Пар­тии де­ла­ют это в своей пов­сед­нев­ной ра­бо­ты с по­мо­щью пе­ча­ти, ми­тин­гов, за­яв­ле­ний и пе­ти­ций, пар­ла­ментской три­бу­ны… Дру­гое де­ло, что пар­тии не всег­да ока­зы­ва­ют­ся на вы­со­те этих за­дач, гре­шат час­тенько и са­ми про­тив консти­ту­ции. По­рой они и вов­се вы­рож­да­ют­ся, под­да­ют­ся собствен­ным ин­те­ре­сам и ин­те­ре­сам их вер­хуш­ки… А по­рой ста­но­вят­ся го­су­дарством в го­су­дарстве…

Су­щество­ва­ние лишь од­ной только пар­тии де­ла­ет воз­мож­ным по­ли­ти­чес­кий то­та­ли­та­ризм; су­щество­ва­ние мно­гих пар­тий ве­дет к по­ли­ти­чес­кой су­мя­ти­це… Пар­тии – они должны быть лишь инстру­мен­том де­мок­ра­тии и сво­бо­ды, только контро­ли­ро­вать го­су­дарствен­ное уп­рав­ле­ние, пра­ви­тельство, но не пра­вить са­ми.

Я ду­маю, что ев­ро­пейским де­мок­ра­ти­ям сле­до­ва­ло бы прис­по­со­бить к сво­им ус­ло­ви­ям чет­кое раз­де­ле­ние центральной ис­пол­ни­тельной вет­ви влас­ти от ее за­ко­но­да­тельной вет­ви. Об­раз­цом в этом от­но­ше­нии мог­ли бы быть Се­ве­ро­аме­ри­канские Со­еди­нен­ные Шта­ты. По крайней ме­ре, раз­де­ле­ние влас­тей должно быть очер­че­но яс­нее, чем это всег­да бы­ло до сих пор. Пол­ное ко­пи­ро­ва­ние аме­ри­канско­го опы­та ведь, ко­неч­но же, не­воз­мож­но… Но са­мое глав­ное – раз­де­ле­ние влас­тей должно быть чет­ким: центральная ис­пол­ни­тельная должна быть бо­лее не­за­ви­си­мой от пар­ла­мен­та, хо­тя и не на­до ей вы­хо­дить из‑под его пос­то­ян­но­го контро­ля. Во­тум до­ве­рия или не­до­ве­рия дол­жен по‑преж­не­му ос­та­ваться в ка­честве важ­но­го инстру­мен­та в ру­ках пар­ла­мен­та. Но по‑нас­то­яще­му от­ветствен­ны­ми ми­нистры должны быть пе­ред гла­вой го­су­дарства, а вот уж тот – от­ветствен пе­ред за­ко­но­да­те­ля­ми в той же ме­ре, в ка­кой от­ве­ча­ет пе­ред предста­ви­тельны­ми ор­га­на­ми гла­ва го­су­дарства в Со­еди­нен­ных Шта­тах.

В то же са­мое вре­мя пар­ла­мент в та­ком де­центра­ли­зо­ван­ном го­су­дарстве (где большая часть ком­пе­тен­ции за­ко­но­да­тельной и ис­пол­ни­тельной влас­ти пе­ре­да­на на мес­та – об­щи­нам, уез­дам, ок­ру­гам, зем­лям, про­вин­ци­ям) был бы ог­ра­ни­чен проб­ле­ма­ми исклю­чи­тельно об­ще­го­су­дарствен­ны­ми. Пар­ла­мент представ­лял бы го­су­дарство и весь на­род в его са­мых ос­нов­ных ин­те­ре­сах, в го­су­дарствен­ных нуж­дах на­ро­да. Тог­да был бы пар­ла­мент и бо­лее не­за­ви­сим, бо­лее сво­бо­ден и действо­вал бы не­за­ви­си­мо от пра­ви­тельства, и во­об­ще от ис­пол­ни­тельной влас­ти… Тог­да не на­до бы­ло бы ни враж­до­вать с пра­ви­тель­ством (ес­ли воз­ни­ка­ет про­ти­во­ре­чие меж­ду пос­лед­ним и большинством в соб­ра­нии), ни по­дыг­ры­вать ему (ес­ли пра­ви­тельство ор­га­ни­зо­ва­но та­ким большинством)…

Тог­да бы и де­лал пар­ла­мент ис­кон­ное свое де­ло – из­да­вал бы за­ко­ны, че­рез бюд­жет контро­ли­ро­вал бы рас­хо­ды. А ис­пол­ни­тельная власть не вы­нуж­да­ла бы при­ня­тие за­ко­нов все­ми воз­мож­ны­ми спо­со­ба­ми. А вот контрольная функция пар­ла­мен­та бы­ла бы нас­то­ящей – сво­бод­ной и не­за­ви­си­мой, не ис­пы­ты­ва­ющей дав­ле­ния извне и вли­яния пар­тийных прог­рамм, пар­тийной со­ли­дар­нос­ти и тре­бо­ва­ний раз­ных ко­али­ци­он­ных сог­ла­ше­ний. При­ня­тие за­ко­нов и ут­верж­де­ние бюд­же­та с по­мощью го­ло­со­ва­ния больше по­хо­ди­ло бы на са­мос­то­ятельное и не­за­ви­си­мое от ис­пол­ни­тельной влас­ти по­ве­де­ние аме­ри­канских се­на­то­ров, чем на спо­ры ев­ро­пейских пар­ла­мен­та­ри­ев пе­ри­ода меж­во­ен­но­го упад­ка де­мок­ра­тии. Та­кой сильный пар­ла­мент и не­за­ви­си­мая ис­пол­ни­тельная власть, ко­неч­но, ста­нут нуж­даться в бо­лее сильных ру­ко­во­ди­те­лях, ко­то­рые су­ме­ли бы луч­ше уп­рав­лять сво­ими го­су­дарства­ми и на­ро­да­ми.

Де­мок­ра­тия, в кон­це кон­цов, соз­да­ет свой опыт, прис­по­соб­лен­ный к ос­нов­ным ее собствен­ным цен­нос­тям и тре­бо­ва­ни­ям.

Как нравствен­ный и фи­ло­софский взгляд на жизнь, на мир, как сис­те­ма ко­ор­ди­нат об­ществен­ной жиз­ни, как сис­те­ма прин­ци­пов об­ществен­но­го бы­тия сов­ре­мен­но­го че­ло­ве­ка, как, на­ко­нец, ус­ло­вия сов­местно­го со­жи­тельства лю­дей, – во всех этих от­но­ше­ни­ях де­мок­ра­тия име­ет вы­со­чай­шую прак­ти­чес­кую цен­ность. Но есть у нее и ко­лос­сальная те­оре­ти­чес­кая цен­ность… Она де­ла­ет об­щество по­нят­ным са­мо­му се­бе…

Она пос­то­ян­но раз­ви­ва­ет­ся и раз­ви­ва­ет­ся по ли­нии на­именьше­го вре­да для лю­дей, жи­ву­щих в та­ком раз­ви­ва­ющем­ся об­ществе. Бы­ва­ют ошиб­ки, бы­ва­ют труд­ные пе­ри­оды, ког­да труд­но соб­люс­ти вра­чеб­ное тре­бо­ва­ние «не нав­ре­ди». Но об­щество, по­шед­шее по та­ко­му пу­ти, всег­да ис­це­лит­ся. Де­мок­ра­тия са­ма в се­бе име­ет по­тен­ци­ал к раз­ви­тию, са­мо­раз­ви­тию. Она эво­лю­ци­онис­тич­на, ес­ли так мож­но вы­ра­зиться. Де­мок­ра­тия и по‑нас­то­яще­му че­ло­веч­на. Да, она зна­ет че­ло­ве­чес­кие сла­бос­ти и стра­да­ния, стра­хи и страс­ти, про­яв­ле­ния эго­из­ма и эмо­ций. Но она де­ла­ет эти яв­ле­ния оче­вид­ны­ми, и она уме­ет быть стро­га к ним. Де­мок­ра­тия зна­ет, что ни­ка­кой об­ществен­ный строй не мо­жет быть со­вер­шен­ным. Она зна­ет, что та­ко­го иде­ально­го строя нет, что иде­алы не­дос­ти­жи­мы – имен­но из‑за людских сла­бос­тей… Но она дер­жит эти иде­алы в па­мя­ти как урок на бу­ду­щее. Де­мок­ра­тия ве­рит в воз­мож­нос­ти че­ло­ве­ка – и это один из ис­точ­ни­ков ее со­вер­шенство­ва­ния. Она ве­дет че­ло­ве­ка по пу­ти са­мо­улуч­ше­ния. Она зас­тав­ля­ет быть му­жествен­ным, стойко пре­одо­ле­вать стра­да­ние.

Но она де­ла­ет жизнь дос­тойной то­го, что­бы ее на­зы­ва­ли жизнью.