Классики / Новая / Шеллинг / Философия откровения / Философия откровения, т
.1.pdf404 |
ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ |
Стало быть, согласно этим разъяснениям, понятие рождения Сына может относиться не к вечному бытию Сына в Отце, а только к его бытию вне Отца. А это бытие вне Отца нельзя мыслить раньше вообще чего-то вне (praeter) Отца, т. е. оно может мыслиться только вместе с творением. Значит, начало творения есть также момент рождения, т. е. выставления из себя, Сына. Но данный взгляд, кроме того, полностью подтверждается весьма позитивным и, по-мое- му, никакого сомнения не допускающим изречением апостола Павла, который именно там, где он называет Сына образом Бога невидимого (Кол. 1, 15), называет его так-
же πρωτότοκος πάσης κτίσεως,30 перворожденным всего тварного. Отсюда, конечно, вовсе нельзя заключить вместе с Арием, что сам Сын есть лишь создание. Ибо, во-первых, по понятиям жителя Востока, перворожденный никоим образом не равен рожденным после него братьям, но возвышается над ними, есть их господин. В πρωτότοκος, таким образом, вместе с тем заключается, что Христос есть Господь всякого создания; он является истинным наследником, т. е. он — тот, кого Отец назначил Господом над всем бытием и тем самым над всем тварным. Но все-таки в том
обычном смысле, то гораздо естественнее было бы сказать, что «ныне» обозначает вообще настоящее время, а настоящее время есть именно время, текущее начиная от творения. Согласно этому, те слова значили бы следующее: ныне, т. е. с началом настоящего мирового времени, я родил тебя, выставил из себя. Если же тщательнее исследовать контекст, в котором апостол относит те слова к Христу, то последует еще более близкое и простое объяснение. Апостол говорит о воскрешении и воскресении Хри ста. А день воскресения, по общему убеждению апостолов, есть как раз тот день, в который Мессия был объявлен Сыном Божьим. (Рим. 1, 4). Этот день был великим днем Христа, который, вероятно, он и сам имеет в виду, говоря: «Авраам жаждал увидеть мой день».29 Смысл того высказывания в применении, которое апостол совершает в отношении него, таким образом, очевидно, следующий: ныне я родил тебя — ударение следует сделать на перфекте — ныне я могу сказать, что я родил тебя, т.е. ныне ты внешне, публично объявлен Сыном.
_________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 405
выражении заключается, что Сын рожден не раньше, чем положено то, Господом над чем он ставится, господство над чем ему дается. Будь смысл таким: он создан прежде всего, — это должно было бы называться πρωτόκτιστος.31 Но так оно означает, что он произведен прежде всего созданного, ведь если бы нечто было создано, то сначала должен был быть тот, посредством которого все создается, он же сам не мог быть сотворен, он мог быть только рожден. Но все же это выражение показывает, что он лишь именно рожден прежде тварного, как ἀρχὴ τῆς κτίσεως τοῦ θεοῦ32 (Отк. 3, 14). Ибо для (абсолютно) вечного рождения (говоря человеческим языком), так как в вечности еще ни о каком тварном и речи нет, πρωτότοκος πάσης κτίσεως было бы слишком мало. Вечное рождение в строгом смысле вообще есть contradictio in adjecto.33 Ибо нет никакого рождения, которое не предполагает относительное поп esse.34 Вечно же только esse35 без предыдущего non esse. Стало быть, что он — создание, этого не следует, но в тех словах неоспоримо заключается, что это его обособленное существование, в котором он есть образ (είκών), отражение невидимого Бога и, стало быть, действительно отличен от него, что это существование происходит только от творения. Насколько решающе данное изречение, лучше всего явствует из того, что были теологи, которые, чтобы избежать такого вывода, предложили вместо πρωτότοκος πάσης κτίσεως, изменяя ударение, произносить: πρωτοτόκος πάσης κτίσεως,36 в каком случае смысл был бы следующий: первый родитель всего тварного. Однако слово «πρωτοτόκος», являясь в греческом языке вообще необычным словом, встречающимся разве что у орфиков, совершенно чуждо лексике Нового Завета, в котором, напротив, πρωτότοκος особенно Павлом употребляется неоднократно, как и оно вновь встречается непосредственно после приведенного места, где Христос по отношению к воскресе-
406_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________
нию называется πρωτότοκος ἐκ τῶν νεκρῶν.37 Данное слово в этом стихе, таким образом, отстаивает то же слово в первом, особенно если заметили, как апостол и в других случаях избранное слово, которое он только что использовал, охотно вскоре повторяет.
Я прошу вас теперь зафиксировать следующее как доказанное: 1) сущность того, что Новый Завет называет Сыном, вечна в Боге и (как поглощенная в сам actus purissimus божественной жизни) вместе с Богом, θεός;* 2) с того момента, как Отец усматривает в собственных формах своего бытия возможность другого бытия, или с того момента, как ему эти формы являются как потенции, т. е. от века, с того момента, как он есть Отец, вторая потенция ему также представляется как будущий Сын, значит, он уже имеет в ней будущего Сына, которого предпознает в ней и в котором, собственно, только и принимает намерение [создать] мир. Поэтому Павел говорит также: «В нем создано все» (Кол. 1, 16).38 Но здесь Сын находится только лишь в Отце, еще не вышел из Отца; а 3) вне (praeter) Отца — прежде всего как потенция — он положен только вместе с началом творения, действительным же Сыном он является лишь после того, как осуществил себя посредством преодоления противостоящего, следовательно, в конце творения; как Сын внешне (перед миром) он объявлен даже лишь в еще более поздний момент.
Те, кто слушали мои прежние лекции по мифологии, найдут совершенно естественным, что здесь в курсе по философии откровения я обращаю на христологию, по крайней мере, то же самое усердное внимание, которое в тех лекциях я посвятил дионисологии (в мистериальном учении). А теперь, когда все это, как я надеюсь, приведено к ясности, я
* По своей сущности сын не имел начала. Но из этого не следует, что он не начинался и по другому бытию (как потенция).
__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 407
перехожу к новому разъяснению, являющемуся, впрочем, лишь необходимым следствием всего нашего объяснения.
Никакое рождение немыслимо без исключения рождаемого, оно исключается из другой жизни, в которой оно до сих пор участвовало, в которую было поглощено, но именно благодаря этому для него возникает собственная жизнь и именно благодаря этому оно ставится перед необходимостью осуществить эту собственную жизнь и тем самым самого себя. Стало быть, вторая форма божественного бытия тем, что выводится из этого бытия, получает возможность быть в себе особенной личностью; conditio sine qua non39 ее бытия особенной и притом божественной личностью является исключение из божественного бытия. Яснее: она может достичь того особенного божества, лишь будучи сперва полагаема вне Бога (praeter Deum40) или вне своего божества, которое для нее раньше не было особенным, и, сообразно этому, в такой мере как не-Бог.* Вторая потенция, когда она выставляется как таковая, теперь лишь такова, она не является вместе с тем и первой, ведь последняя, напротив, ее исключает, и она также не является одновременно третьей: но теперь божества нет ни в одной потенции самой по себе, оно есть только во всеединстве. Значит, саму по себе выставленную вторую потенцию нельзя назвать Богом; однако же она восстанавливается в божество, когда первую и третью потенции вновь привела к себе, т. е. когда восстановила единство — в конце творения, а так как она здесь посредством преодоления противостоящего бытия превратилась в точно такого же Господа этого бытия, каким первоначально был лишь Отец, то она теперь точно так же есть личность, как Отец до сего времени уже был личностью, она есть Сын, обладающий одинаковым величием с Отцом.
*Положенная как потенция, она не есть совершенно не-Бог, а именно
ипоматериииливозможности.
408 |
ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________ |
Но именно это необходимо относится и к третьей потенции, которая тогда, когда благодаря действию второй вне себя сущее всецело преодолено и приведено к выдыханию, также восстанавливается в бытии. Она теперь как мощь, в конце концов обладающая и правящая преодоленным, есть не менее Господь бытия, следовательно, личность, и она есть Господь как раз того самого бытия, Господом которого являются также Сын и Отец, стало быть, она есть личность, абсолютно равновеликая личности Отца и личности Сына.
Лишь следствием нашего прежнего объяснения является то, что в установленном волею Отца напряжении в потенциализированное состояние приведена и третья форма божественного бытия; однако она подвергнута отрицанию не непосредственно, как Сын, а лишь опосредованно, она также не может непосредственно благодаря собственному действию, как последний, восстановить себя в бытие, но бытие для нее только Сыном опосредовано, однако именно поэтому третья потенция есть импульс, стимуляция всего движения (в качестве такового она проявляется и вследствие более позднего, еще более высокого опосредования. Пророки, говорит апостол Петр, стимулируются Святым Духом; именно он побуждает к божественному рождению, т. е. к восстановлению божественного бытия, также и отдельного человека). Дух есть не непосредственно действующее, а лишь оказывающее влияние, каким мы и познаем его в природе, и как например во всем, что проявляется в природе как целесообразность, что пробивается в природе к определенной цели, усматривается действие, будто дыхание этой третьей потенции. Дух ведь тоже следует рассматривать с двух сторон. В напряжении или в течение процесса он есть демиургическая потенция, как Сын; в восстановлении же — божественная личность. От Духа как космической потенции происходит все то, что в самой природе, посреди царства необходимости, возвещает о свободе или сво-
__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ, ВТОРАЯ КНИГА |
409 |
бодном волении, стало быть, о принципе — животное может делать то, что хочет, — но не только о свободе, которая проявляется словно как играющая в движениях, равно как и в действиях животного, например в пении птиц, очевидно допускающем вариации, но и о той свободе, которая играет в непостижимом разнообразии красок, форм и видов созданий, т. е. поступает по желанию, склонности, даже произвольно и в зависимости от настроения; ведь еще ни одному естествоиспытателю не удалось и никогда не удастся открыть такую цепочку природных существ, которая бы не допускала никакого пропуска, никакого скачка. Стало быть, в восстановленном единстве потенция Духа также отступает в божество и притом в собственную, вследствие преодоления вне себя сущего опосредованную для нее Сыном личность. И, таким образом, мы достигли того пункта нашего изложения, когда можем сказать, что теперь действительно положены три божественные личности и все-таки только один Бог, точнее, того пункта, когда все божество осуществлено в трех отличающихся друг от друга личностях. Эти три личности столь же мало являются тремя различными богами, сколь и только тремя различными именами одной и той же абсолютной личности. Они не есть три различных бога, ибо существенное или субстанциальное во всех них то же самое; Отец, к примеру, заключающийся в Сыне, — это не иной и второй Отец, а тот же самый, который, с другой Стороны, заключает Сына, и наоборот. И все-таки они также не есть только три различных имени, ибо этому препятствует то, что в течение процесса каждая из трех потенций была самой по себе сущей, что три потенции были действительным множеством, и поэтому теперь каждая как нечто особенное отступает в единство, первая потенция — как преодоленная, подвергнутая отрицанию, полагающая в своем преодолении Бога, вторая и третья — как посредством преодоления первой осуществленные, воз-
410_______ ФРИДРИХВИЛЬГЕЛЬМЙОЗЕФШЕЛЛИНГ
вышенные до личностей (в напряжении они лишь potentiä
были личностями), равных Отцу.
Я прибавлю еще одно замечание, которое тоже следует из предшествующего изложения. А именно, я уже сказал, что та potentia existendi, которую Отец находит внутри себя, во в себе сущем своей сущности, есть лишь рождающая сила Отца. Она также и в том смысле является не Отцом, а лишь потенцией Отца, что он сам в начале, равно как и в ходе процесса еще не есть действительный Отец; действительным Отцом он является только в осуществленном Сыне и вместе с ним, последний же осуществлен как таковой только в полностью преодоленном, возвращенном назад в его в себе (An-sich) вне себя сущем, следовательно, в конце процесса. Поэтому Отец и Сын осуществляются вместе; пока не существует Сына, Отец лишь невидим, т. е. хотя и действует, но не осуществлен, он также осуществлен только в полностью подчиненном вне себя сущем. Сын осуществляет Отца как такового, как Отец дал ему осуществить себя самого. Уже здесь объясняется то, что однажды говорит Христос:* «Кто любит меня, тот и Отцом моим возлюблен будет, и мы придем к нему и устроим у него обитель,
μονὴν παρʹ αὐτῷ ποιήσομεν»42 — останемся у него, посе-
лимся у него, найдем в нем успокоение, так что он сам успокоится, а не предастся вновь процессу (вы уже знаете из прежнего курса, какому процессу предается человек, когда он упраздняет положенное в нем божественное единство).
Вместе с личностями наше рассмотрение поднимается на более высокую ступень, даже, мы можем сказать, в другой мир. В потенциях, покуда они находятся в напряжении, мы видим лишь естественную сторону процесса (мы видим его только как процесс возникновения конкретного). Вместе с личностями открывается другой мир, мир божественно-
* Иоан. 14, 23.41
__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ ВТОРАЯ КНИГА_______ 411
го как такового, и тем самым только и выявляется высшее, а именно божественное значение процесса. В отношении божества он имеет тот смысл, что бытие, которое первоначально есть только у Отца, обладающего им как голой возможностью, дается Сыну и точно так же приобщается Духа, ведь Сыну бытие дано Отцом, Духу же — Отцом и Сыном, Дух обладает только общим для Отца и Сына бытием, т. е. бытием, уже обратно преодоленным и возвращенным через Сына назад к Отцу.
Таким образом в результате процесса достигается полное осуществление, следовательно, обнаружение божества — в нем вечно уже установленных отношений. Только так слово «теогонический» следует понимать по отношению к самому Богу.
Шестнадцатаялекция
В прежнем исследовании по монотеизму я говорил, что хотя учение о трех личностях Бога и взаимосвязано с монотеизмом, однако оно не есть то же самое, что и он. Сейчас, когда дальнейшее развитие наших первых понятий действительно привело нас к тому учению, взаимосвязь стала очевидна. Корень, или начало, этого учения содержался в (еще чисто философском) понятии необходимого всеединства Бога. От него мы продвинулись к предварительному понятию творения, показав, каким образом Богу различия его бытия могли представиться как потенции будущего бытия, производимого по одной только его воле. Тогда, стало быть, в Боге уже заключалось множество, пока лишь потенциальное, которое, однако, становится действительным, как только он приводит потенции в действие. Но это множество — в течение процесса — есть только множество потенций, а не личностей. Бог как творец хотя и есть многие, но не многие лица. Здесь, следовательно, имеется только лишь монотеизм.* Зато в конце творения (но только в конце), когда вторая и третья потенции осуществили себя посредством преодоления противостоящего бытия, действительно имеются три личности, и все же не три бога, потому что бытие, значит, и величие над бытием, и, сообразно этому, божество для каждого лица не особенное, но то же са-
* Если здесь хотят утверждать триединство, то оно мыслится лишь по-савеллиански.1
__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 413
мое и общее; ведь в преодоленном вне себя сущем осуществлен Отец и именно в нем осуществлены Сын и Дух (теологи всегда весьма энергично возражали, что единство или, как они говорят, сущность, а мы будем говорить божество, мыслится не как четвертое, помимо тех трех личностей особо существующее, однако это возможно только указанным способом).
Итак, исходя из идеи всеединства, посредством одного только продвижения вперед в конце творения мы, конечно, постигли три личности. Если благодаря нашему изложению тó учение о триединстве Бога стало понятным, то это было возможным именно лишь вследствие различения моментов и позиций, через которое я вас провел. Между тем следует заметить, что в такой мере и до сих пор понятая идея триединства может возвыситься еще на одну, последнюю, ступень, благодаря которой только и достигается собственно (в узком смысле) христианское учение о триединстве.
Нижесказанное сделает вам это понятным.
Тот Бог, или та личность, что была в самом начале, та, от которой зависит привести в действие волю, потенцию другого бытия, находимую ею в себе, и этим привести в напряжение остальные потенции и которая в творении все это действительно исполняет, сама не вступая в процесс, а напротив, как причина оставаясь вне его, эта все начинающая личность в конце творения в Сыне имеет саму себя как другую личность (и равным образом в Духе). Бог, полагающий потенцию другого бытия, действительно превращает чисто сущее своей сущности в нечто иное себя, с тем чтобы в конце процесса оно было с ним едино. В этом единстве после уничтожения всякого сопротивления actus purissimus божественной жизни восстановлен в действительном таким, каким он был вечно и до всякого начала, прежде всякой действительности. Но именно потому, что выступает как восстановленное только первое единство, хотя и теперь в качестве