Глава 4

Неясность

105

словами: «Я на самом деле не настоящий пекарь». Это люди, у которых чувство идентификации себя с рабо­той очень слабо развито. Если Билл Гейтс не очень при­вязан к какой-то конкретной продукции, то это новое поколение безразлично к конкретным видам труда.

И это отсутствие причастности сопровождается не­ким смятением и неразберихой. Ненамного больше у этой многоязычной «гибкой» рабочей силы было пред­ставления о том, каково их положение в обществе. Расовые и этнические вешки для них менее значимы, чем для греков, которые здесь раньше вместе работали. «Новые рабочие» воспринимали «черного» Родни Эвер-тса как вполне легитимного босса: его авторитет бази­ровался на его несомненном мастерстве. Женщины в пекарне произносили слово «феминист» с кислым вы­ражением на лице. Когда я задавал людям тот же самый вопрос, что и 25 лет назад в исследовании: «К какому классу Вы принадлежите?» - то получал тот же самый ответ: «К среднему классу». Но теперь старые организу­ющие подтексты ушли. (Делая это обобщение, я должен исключить из него вьетнамцев, с которыми я вынужден был говорить по-французски; своими общинными свя­зями они напоминали мне греков, которые раньше здесь работали.)

Отсутствие «привязанности» к конкретным задани­ям и путаница по поводу социального положения мог­ли бы быть вполне терпимыми, если бы при этом куда-

нибудь исчезла типично американская предрасполо­женность сводить материальные обстоятельства к воп­росам характера личности. Но эта предрасположен­ность не исчезла. Рабочий опыт все еще кажется очень личностным. Этих людей сильно влечет стремление интерпретировать свою работу как отражение самих себя, как личностей. Двадцать пять лет назад я спраши­вал греческих пекарей: «За что бы Вы хотели, чтобы Вас уважали?». Ответ был простой: «За то, что я - хороший отец», а за ним следовало: «За то, что я - хороший рабо­чий». Когда, возвратясь в эту пекарню, я задал прибли­зительно 20 рабочим этот же вопрос, пол и возраст осложнили «семейную сторону» ответа, но, как и рань­ше, быть хорошим рабочим все еще считалось важным. Хотя сейчас, при этом гибком режиме, определить лич­ностные качества, необходимые, чтобы быть хорошим рабочим, представляется все более затруднительным.

Технология в пекарне соответствует этой слабой форме идентификации, но не совсем в той манере, в какой бы можно было ожидать. Отнюдь не враждебные цеховые машины предназначены, чтобы быть дружески расположенными к пользователю; у них есть четкие визуальные изображения и хорошо организованные «окна», которые напоминают экраны домашнего ком­пьютера. Вьетнамец, который едва говорит по-англий­ски и для которого нет разницы между той или иной

106

Глава 4

Неясность

107

формой хлебного изделия, вполне может управлять этими машинами. Есть определенная экономическая разумность во всех этих «дружелюбных к пользовате­лю» миксерах, печах, взбивалках: они позволили компа­нии нанимать рабочих за более низкую плату, чем в прошлые годы, когда рабочие, а не машины, владели мастерством хлебопечения, хотя сейчас все они имеют высшую техническую квалификацию.

Я стал понимать, что та самая «дружелюбная к пользо­вателю» полезность машин в пекарне может быть частич­но ответственна за ту путаницу и то замешательство, ко­торые испытывают люди в качестве пекарей. Во всех фор­мах работы - от создания скульптур до приготовления пищи - люди идентифицируют себя с задачами, которые как бы бросают им вызов, задачами, которые трудны. Но в этом «гибком» производстве, где рабочие, говорящие на разных языках, приходят и уходят в разное время, где принципиально отличные заказы поступают каждый день, машины - единственный реальный стандарт поряд­ка, и они сделаны так, чтобы ими было легко управлять. Трудности контрпродуктивны при гибком режиме. Но вот ужасный парадокс: когда мы уменьшаем трудности и про­тиводействуем им, мы как раз и создаем условия для бес-протестной и безразличной деятельности пользователей.

Мне повезло в том, что я был в пекарне в тот момент, когда одна из машин вышла из строя. Хотя она была проста в эксплуатации, но зато сложна по конструкции;

ее программно управляемая система, как говорят про­мышленные дизайнеры, была скорее «темной», чем «прозрачной». «Дружеское отношение к пользователю» на самом деле означало довольно-таки одностороннюю версию дружелюбия. В пекарне в тот день электричест­во отключили, позвонив куда надо, мы сидели в течение двух часов, ожидая, когда прибудут техники-«спасатели» из фирмы, которая проектировала эти машины.

Как только выключили рубильник, огорченные ра­бочие помрачнели. Такое случалось и раньше, но никто из работающих в пекарне не мог проникнуть в «тем­ную» архитектуру программы, чтобы понять, в чем дело, а уж тем более устранить возникший в ней сбой. Пека­рям было небезразлично сделают работу или нет. Они хотели быть полезными, хотели заставить вещи рабо­тать, но не могли. Кстати, в исследовании, посвященном обслуживающему персоналу сети ресторанов «МакДо-налдс», Кэтрин Ньюман отмечает, что обнаружила, как, казалось бы, у неквалифицированных рабочих неожи­данно пробуждаются мозги, и они порой демонстриру­ют чудеса смекалки, чтобы только работа не останавли­валась из-за выхода из строя механизмов⁵⁰. У пекарей был тот же побудительный импульс, но сложность тех­нологии поставила их в затруднительное положение.

Было бы, конечно, абсурдно, обвинять в чем-то ма­шины. Они были спроектированы и построены так, чтобы работать определенным образом; компания-из-

108