Глава 3

Гибкость

85

Вдоль главной улицы змея лимузинов, извиваясь, ползет к конференц-залу, у которого уже находятся ох­рана, полицейские собаки и металлодетекторы. Каждо­му из двух тысяч человек, которые прибывают в эту де­ревню, необходим электронный значок безопасности, чтобы пройти в зал, но значок «делает» больше, чем про­сто отсеивает возможных возмутителей спокойствия. Он имеет электронный код, который позволяет облада­телю значка читать и направлять послания по сложной компьютерной системе и таким образом устраивать встречи и совершать сделки - прямо в кофейнях, на лыжных склонах или за великолепными обедами, на которых, однако, планы просто посидеть и поговорить зачастую нарушаются под прессом бизнеса.

В Давосе много внимания уделяется глобальному экономическому потеплению: конференц-центр на­полнен бывшими коммунистами, которые превозносят ценности свободной торговли и безудержного потре­бительства. Язык общения - английский, что подчерки­вает доминирующую роль Америки в новом капитализ­ме, и большинство людей здесь говорят по-английски превосходно. Всемирный Экономический Форум напо­минает скорее королевский двор, чем конференцию. Монархи здесь - это главы больших банков или между­народных корпораций, и они хорошо умеют слушать. «Придворные» говорят гладко и тихим голосом, повы­шая его только тогда, когда дело касается займов или

когда нужно совершить сделку. Давос стоит бизнесме­нам (большинство из них - мужчины) кучу денег, и потому сюда приезжают только «топ-люди». Но атмо­сфера «двора», даже в этом снежном Версале, инфици­рована неким страхом - страхом «оказаться вне круга».

Некий вид фамильной ожесточенности заставлял меня снова и снова приезжать в Давос в качестве наблю­дателя. Дело в том, что большая часть моей семьи при­надлежала к американским левым. Мой отец и дядя при­нимали участие в гражданской войне в Испании. Там они сначала сражались против фашистов, но к концу войны они воевали и с коммунистами. Разочарование, которое последовало вслед за сражением, стало по большей части историей американского левого движе­ния. Мое собственное поколение должно было отка­заться от своих надежд, которые вдохновляли нас в 1968 году, когда революция, казалось, находилась рядом, прямо за углом. Но многие из нас закончили тревож­ным отдыхом в этой туманной зоне слева от центра, где высокопарные слова значат больше, чем действия.

И здесь, на лыжных склонах Швейцарии, одетые как будто для спорта, собрались победители. Я почерпнул одну вещь из моего прошлого: будет фатально отно­ситься к ним только как к изменникам. В то время как люди моего круга пребывают в состоянии некоей пас­сивной подозрительности по отношению к существую­щей реальности, «двор» Давоса наполнен энергией

86

Глава 3

Гибкость

87

Это-то и говорит в пользу огромных изменений, кото­рыми отмечено наше время: новые технологии, транс­национальные экономики и атака на жесткие бюрокра­тии. Совсем немногие, из встреченных мною в Давосе, начинали жизнь богатыми или могущественными, такими, какими они стали сейчас. Здесь королевство «достигателей», и многими из своих достижений они обязаны применению гибкости.

«Давосский человек» наиболее публично воплощен в Билле Гейтсе, вездесущем председателе компании ♦Майкрософт Корпорейшн». Он появился здесь недавно и, как это делают все главные ораторы на этой встрече, - одновременно и живьем, и крупным планом на ог­ромном телевизионном экране. Было слышно некое бормотание в зале некоторых специалистов, пока гово­рила гигантская голова: они считают качество продук­ции «Майкрософт» заурядным. Но для большинства управленцев Гейтс - героическая фигура, и не только потому, что он построил огромный бизнес буквально с нуля. Он - истинное олицетворение гибкого магната, что и было продемонстрировано совсем недавно, когда он обнаружил, что не предвидел возможностей Интер­нета. Гейтс тут же развернул свое гигантское дело на 180 градусов, перенаправив свой бизнес-фокус на реа­лизацию новых рыночных возможностей.

Когда я был ребенком, у меня была подборка кни­жек под названием «Моя маленькая ленинская библио-

течка», где в графическом изображении были представ­лены характеры капиталистов, которые «сделали себя сами». Особенно отталкивающей была картинка, изоб­ражавшая Джона Рокфеллера-старшего в виде слона, который давит несчастных рабочих своими огромны­ми ногами, а хоботом хватает локомотивы и нефтяные вышки. «Давосский человек» может быть безжалостным и жадным, но только одних этих животных качеств недостаточно, чтобы считать их чертами характера технологических «магнатов», венчурных капиталистов и экспертов по реинженированию компаний, которые собрались здесь.

Гейтс, например, кажется, свободен от одержимости цепляться за что-либо. Его продукты яростно врываются на рынок и так же быстро исчезают, в то время как Рок­феллер хотел владеть нефтяными вышками, зданиями, машинами и железными дорогами вечно. Отсутствие долговременных привязок, похоже, - это фирменный знак отношения Гейтса к работе: он говорил о необхо­димости позиционировать себя в сети возможностей, а не впадать в паралич, зацикливаясь на какой-то одной конкретной работе. По общим отзывам, он безжалост­ный конкурент, и свидетельства его жадности общеизве­стны; так, он пожертвовал на благотворительные цели, или общественное благо, совершенно мизерную долю своих миллиардов. Но его предрасположенность к гиб­кости проявляется в его стремлении разрушать то, что

88