Глава 2

Рутина

35

ды всех, кто работал на хозяина. Зарплата в денежном выражении была только частью этой стоимости»¹¹. Антрополог Даниэль Дефер называет это «домашней экономикой», вместо рабства заработной платы здесь царило неразделимое сочетание крова и подчинения воле хозяина.

Дидро изображает в Ла Англэ новый порядок рабо­ты, отрезанной от дома. Фабрика не предоставляла рабочим жилья на своей территории; действительно, эта фабрика стала одной из первых во Франции, кото­рая нанимала работников, живших вдалеке от места ее расположения, поэтому они должны были большей частью ездить на работу на лошадях, нежели ходить пешком. Эта фабрика была также одной из первых, ко­торая стала выплачивать зарплату напрямую малолет­ним работникам, а не их родителям. Привлекательность, даже элегантность, внешнего вида бумажной фабрики предполагает, что гравер рассматривал это разделение работы и жилища в благоприятном свете.

В таком же свете показана фабрика и изнутри: везде царит порядок. На самом же деле приготовление бу­мажной массы в XVIII веке было грязной и зловонной операцией. Лохмотья, которые использовали для бума­ги, часто снимали с трупов, затем это тряпье гнило в ча­нах в течение двух месяцев, чтобы отделилась масса от волокон. Но на гравюре в Ла Англэ на полах нет пятен, а рабочие не похожи на людей, которые борются с при-

стулом тошноты. В изображении помещения, где моча­ло сбивают в пульпу специальным прессом, - это самая грязная из операций - люди вообще отсутствуют. На са­мом же деле в помещении, где осуществлялось самое изощренное разделение труда: пульпа вычерпывалась, затем прессовалась в тонкие листы - и три ремеслен­ника действовали воистину с балетной координацией.

Секрет этого производственного порядка заключал­ся в очень точных рутинных операциях. Ла Англэ была фабрикой, на которой все имело предназначенное ему место и где каждый знал, что нужно делать. Но для Дид­ро рутина такого вида не означала простое бесконеч­ное механическое повторение некоей задачи. Школь­ный учитель, который настаивает, чтобы ученик запом­нил 50 строчек стихотворения или поэмы, хочет, чтобы поэзия «складировалась» в мозгу ученика, а затем была воспроизведена, как по команде, и использована при оценке других поэм. В своем «Парадоксе об актере» Дидро постарался объяснить, как актер или актриса постепенно достигают глубины в постижении некоей роли, повторяя строчки текста снова и снова. Вот эти-то достоинства повторения он предполагал найти и в промышленном труде.

Производство бумаги - это не бездумная работа. Дидро верил - опять же по аналогии с искусством, -что повторяемые операции постоянно совершенству­ются по мере того как рабочие научаются тому, как

36

Глава 2

Рутина

37

нужно манипулировать и изменять каждую стадию ра­бочего процесса. Если шире, то «ритм» работы - это значит, что, повторяя некую определенную операцию, рабочий находит возможность ускорить или замедлить ее, что-то изменить, «играть» с материалами, развивать новые навыки - точно так же, как музыкант овладевает темпом при исполнении того или иного музыкального произведения. Благодаря повторению и ритму рабочий может достичь, как говорил Дидро, «единения мысли и руки» в трудовой деятельности¹².

Конечно, это - идеал. Дидро предлагает доказатель­ства наглядного и тонкого рода, чтобы сделать свою точку зрения убедительной. На бумажной фабрике ма­ленькие мальчики, чьи обязанности заключались в том, чтобы резать вонючее тряпье, изображены работающи­ми в отдельном помещении, без надзора взрослых. На разметке, сушке и других операциях мальчики, молодые женщины и здоровые крепкие мужчины работают бок о бок; здесь аудитория «Энциклопедии» в буквальном смысле видела равенство и братство. Что делает это изображение особенно визуально убедительным, так это выражение лиц рабочих. Неважно, сколь трудно де­ло, которым они занимаются, - лица рабочих спокой­ны и как бы отражают убежденность Дидро в том, что именно благодаря труду человеческие существа могут пребывать в мире с самими собой. «Давайте работать, без теоретизирования, - говорит Мартин в «Кандиде»

Вольтера. - Это единственный способ сделать жизнь выносимой». Хотя Дидро и был больше склонен к тео­ретизированию, но, как и Вольтер, верил, что благодаря овладению рутиной и ее ритмами, люди берут на себя контроль и умиротворяются.

Адаму Смиту эти изображения упорядоченной эво­люции, братства и спокойствия представляются несбы­точной мечтой. Рутина омертвляет дух. Рутина, по край­ней мере та, какая была в нарождающемся капитализме, которому он был свидетелем, казалось, не допускала какую-либо связь между обыкновенным трудом и пози­тивной ролью повторения в «деланьи» искусства. Когда в 1776 году Адам Смит опубликовал «Богатство наро­дов», его восприняли и продолжают воспринимать, как апостола этого нового капитализма. Это произошло из-за декларации, которую он сделал в начале своей книги в пользу свободного рынка. Но Смит больше, чем апо­стол экономической свободы: он полностью осознавал и темную сторону рынка. Это открылось ему, собствен­но, при рассмотрении рутинной организации времени в этом новом экономическом порядке.

«Богатство народов» основывается на одном вели­ком озарении: Смит верил, что свободное обращение денег, товаров и труда потребует от людей выполнения все более специализированных задач. Рост свободных рынков сопровождается разделением труда в обществе.

38