Глава 3

Гибкость

65

в разные и нередко конфликтующие между собой на­правления: например, прибыльное управленческое под­разделение вдруг продается, а через несколько лет «материнская» компания пытается вернуться обратно в бизнес, в котором она знала, как делать деньги перед тем, как начать себя переизобретать. Такие выкрутасы подсказали социологам Скотту Лэшу и Джону Урри идею о том, что можно говорить о гибкости, главным образом, как о «конце организованного капитализма»³³.

Этот вывод может показаться крайностью. Однако если менеджеристская идеология представляет стремле­ние к институционным изменениям как способ достиже­ния большей эффективности, а не простого проведения эксперимента с неизвестным конечным результатом, то это вынуждает нас поинтересоваться, действительно ли она успешна. Определенно новый режим нацелился на зло рутины во имя большей продуктивности.

В начале 90-х годов Американская Ассоциация Ме­неджмента (АМА) и «Уайет Компаниз» (Wyatt Compa­nies) провели исследования фирм, которые серьезно занимались сокращением персонала и структур, и АМА обнаружила, что повторяющиеся сокращения продуци­руют уменьшение прибыли и спад производительности отдельного рабочего. Исследование, проведенное «Уай­ет», в свою очередь, обнаружило, что «менее чем поло­вина компаний достигла своих целей, стремясь к уменьшению затрат; менее чем одна треть компаний

увеличила свою прибыльность» и менее четверти ком­паний увеличили свою производительность³⁴. Причины этой неудачи частично очевидны: в результате этих раз­нообразных «выдавливающих» игр по сокращения рабочих моральный дух и мотивация резко упали. Уце­левшие рабочие больше ожидали следующего удара топора, чем наслаждались победой в конкурентной борьбе над теми, кого уволили.

Вообще-то говоря, хотя крупномасштабные измере­ния производительности труда и бесконечно сложны существуют, по крайней мере, веские основания для со­мнений в том, что теперешняя эра более продуктивна чем недавнее прошлое. Возьмите, например, то же спе­цифическое измерение роста так называемого валово­го национального продукта. Согласно такому измере­нию, рост этот был больше в эпоху бюрократических динозавров. Сейчас темпы производительности замед­лились во всех ведущих индустриальных обществах (Смотрите, пожалуйста, таблицу 3) Благодаря продви­жению в области технологии в некоторых странах про­изошло значительное увеличение объемов продукции в секторе промышленного производства. Но если рас­смотреть все формы труда - как «белых», так и «синих воротничков», то мы увидим, что в целом производи­тельность их труда снизилась, независимо от того из­меряется ли она с точки зрения произведенного отдельным рабочим продукта или с точки зрения про-

66

Глава 3

Гибкость

67

изведенного того же продукта в единицу рабочего вре­мени. Некоторые экономисты даже доказывают, что когда к расходам добавляется вся стоимость затрат на компьютеризацию, технология в действительности демонстрирует дефицит производительности³⁵.

Неэффективность или дезорганизация не означают, однако, что нет поэзии или разумности применительно к практике резких разрушительных изменений. Такие институциональные реорганизации сигнализируют, что изменения по-настоящему происходят и что, как мы слишком хорошо знаем, стоимость акций организаций, находящихся в процессе реорганизации, часто повыша­ется, как будто любое изменение лучше, чем продолже­ние того, что было до этого. В управлении современны­ми рынками «распад» организаций стал выгоден. В то же время разрушение организации не может быть оправда­но с точки зрения продуктивности. Краткосрочные при­были для держателей акций являются сильным стиму­лом для «сил хаоса», которые скрываются за кажущимся убедительным термином «реинженирование». Вполне жизнеспособные предприятия потрошат, словно дичь, или выбрасывают в канаву, а способных служащих, вме­сто того, чтобы их вознаградить, посылают в свободное плавание просто потому, что организация должна дока­зать рынку, что она способна меняться.

Но существуют более фундаментальные причины, толкающие современный капитализм к поиску измене-

ний решительного необратимого типа, какими бы дез­организующими или непродуктивными они ни были. Это обусловлено подвижностью потребительского вку­са. Эта подвижность спроса продуцирует вторую харак­терную черту гибких режимов - гибкую специализа­цию производства.

Гибкая специализация производства. Проще говоря, гибкая специализация пытается поставить на рынок более варьированные продукты, причем - как можно быстрее. В книге «Второй промышленный передел» экономисты Майкл Пьоре и Чарльз Сейбл описывают, как гибкая специализация воплощается в пластичные отношения между малыми фирмами на севере Италии, позволяя этим предприятиям быстро реагировать на изменения потребительского спроса. Фирмы одновре­менно кооперируются и конкурируют, они ищут ры­ночную нишу, которую каждая из них занимает скорее временно, чем постоянно. Так фирмы приспосаблива­ются к короткой жизни продукта - одежды, текстиля или запасных частей. Правительство здесь играет пози­тивную роль, помогая этим итальянским фирмам вместе обновляться, а не обрекая их на битвы под деви­зом «Жизнь или смерть!». Пьоре и Сейбл называют сис­тему, которую они изучали, «стратегией постоянного обновления: это скорее приспосабливание к несконча­емым изменениям, чем попытка контролировать эта изменения»³⁶.

68