Uayt_L_Izbrannoe_Nauka_o_kulture_Kulutrolo
.pdfстал одним из их маййаньи (благодетельных духов), и они стали обращаться к нему за помощью. Как мы уже видели, он не только
781
является в церемониях сам по себе, но и эпизоды его жизни были драматизированы в обряде «гальо».
Сантьяго, согласно легенде, путешествует в обличьи простого, обычного человека, переходя из Старой Мексики в страну пуэбло. Он останавливается в доме старика и его жены. Хотя они очень бедны, но оказывают гостеприимство Сантьяго. У них нет иной пищи, которую они бы могли ему предложить, кроме одного только петуха. Хотя петух — это все, чем они в этом мире владеют, они охотно убивают птицу и кормят своего гостя. Кроме того, они предоставляют ему свою кровать, а сами идут ночевать на улицу. Утром Сантьяго открывает своим хозяевам, кто он есть на самом деле, дает им йаньи (благословение) и уходит.
Сантьяго приходит в город в Мексике, где живет король <исп. el Rey>. Король собирается провести большое родео, на котором предстоит объезжать диких лошадей и убивать диких быков. Сантьяго принимает участие в состязании. Хотя вначале Сантьяго и осмеяли как человека слабого и неумелого, однако в конце концов он с помощью Бокаййаньи побеждает и получает свой первый приз — право выбрать одну из дочерей короля. Бокаййаньи говорит Сантьяго, какую из дочерей ему выбрать. Сантьяго принимает девушку и готовится возвратиться на родину (которой, вероятно, является страна пуэбло). Король очень зол на Сантьяго, но ему удается это скрыть. Он дает Сантьяго стражников-солдат, чтобы те «защитили» его во время путешествия. Однако втайне король приказал своим солдатам убить Сантьяго, когда он выйдет из ворот города. Но петух, которого Сантьяго съел в гостях у приютивших его бедных людей и который чудесным образом снова вернулся к жизни и присоединился к Сантьяго, узнает о заговоре и предостерегает его. Петух дает Сантьяго шпору со своей правой лапы, и эта шпора, когда на него нападают солдаты, становится волшебным мечом, которым Сантьяго убивает солдат и убегает.
Целым и невредимым Сантьяго возвращается домой со своей невестой. Верная лошадь Сантьяго говорит ему: «Вот мы и дома. Хватит тебе терпеть меня. Ты должен привязать меня и пронзить мое сердце. Кровь, которая из меня вытечет, станет лошадьми для всего хано сикти (индейского народа), распространив йаньи (благотворную сверхъес782
тественную силу) по всей земле». Сантьяго привязал свою лошадь к столбу в середине конюшни и пронзил ее ножом, как было велено. Лошадь умерла, но из ее крови возникло бессчетное множество лошадей для всех людей и на грядущие времена.
После того как лошадь была убита, петух подошел к Сантьяго. «Ты должен убить и меня тоже, — сказал он, — теперь ты должен покончить со мной и разорвать меня на куски для того, чтобы моя кровь растеклась и мои перья разлетелись повсюду. Это принесет всему хано сикти йаньи, гавайаити <gawai'aiti> (возделываемые растения) и тсийакатсе (домашних животных)». Сантьяго, как было велено, убил петуха.
Вот и вся история. Давайте же теперь вернемся к обряду «гальо», большую часть которого автор этих строк наблюдал неоднократно.
В день Сантьяго, 25 июля, церемония «гальо» началась около 2 часов пополудни. Верховые молодые люди в возрасте от 14 до 22 лет собираются на открытом пространстве к югу от церкви. Петухов, предоставленных семьями, в которых есть люди по имени Сантьяго, приносят к церкви и вносят туда внутрь, где пономарь молится над ними по-испански. Затем один из младших фискалов выносит одного из петухов из церкви и перелезает через стену на южной стороне церковного двора. Петуха со связанными лапами он кладет вниз на большой камень и с помощью маленького камня осторожно отрезает шпору с его правой лапы. Это делается в память о той самой шпоре, которую, согласно легенде, петух дал Сантьяго; после отрезания шпоры нисходит йаньи, и оно все собой пронизывает. Затем фискал берет лопату, выкапывает в песке ямку и закапывает туда петуха так, чтобы над землей выступали только его голова и шея. После этого молодые люди один за другим галопом проезжают мимо петуха. Проезжая, они наклоняются, пытаются схватить петуха и выдернуть его из ямы. Сначала всадники едут к востоку, а потом, изменив направление, к западу. Так продолжается до тех пор, пока кому-нибудь из них не удастся выхватить петуха. Иногда всаднику удается вырвать лишь горсть перьев. Иногда петуха из земли выхватывают, но он от всадника удирает. Тогда фискал его ловит и снова закапывает.
Интересен символизм закапывания петуха и его последующего выхватывания из земли. Когда петуха закапыва-
783
ют, тем самым магически и символически закапывают йа-ньи, гавайаити <gawai'aiti> (культивируемые растения) и тсийакатсе (домашних животных). Когда всадник выхватывает птицу из земли, йаньи, гавайаити <gawai'aiti> и тсийакатсе появляются в изобилии и наполняют собой весь пуэбло с тем, чтобы у хано сикти (народа) были «удача», дождь, большие урожаи и многочисленные стада. Всадники разделены на две группы. Одна группа состоит из мужчин, которые в эту неделю пасут лошадей (см. с. 583); они представляют солдат («сандаро»95, как их называют по-кересански), посланных королем убить Сантьяго. Другая группа представляет Сантьяго. Однако ни по костюму, ни по какому-либо внешнему признаку зрители не могут отличить «сандаро» от людей из группы Сантьяго.
Если всадником, которому удастся выхватить петуха из земли и его схватить, будет один из «сандаро», то он будет изо всех сил пытаться галопом внестись с ним в общинный скотный двор. А люди из группы Сантьяго с тем же упорством будут стараться этому помешать, потому что если «сандаро» удастся доставить петуха на скотный двор, то «это будет конец» и пуэбло лишится йаньи, которое мог бы ниспослать петух. Люди из группы Сантьяго пытаются отнять петуха у «сандаро», и, если им это удастся, две группы дерутся петухом до тех пор, пока не разорвут его в клочки.
Если всадник, которому удастся схватить петуха, — это один из числа «сантьяго», то он бросает вызов одному из «сандаро», приглашая его выйти и сразиться с ним за петуха.
Сражение за петуха представляет собой страшное зрелище. Человек, схвативший петуха, держит его за лапы и изо всех сил бьет им противника. Противник пытается схватить птицуивыр-вать ее у того, кто ей завладел. Иногда человека стаскивают с его лошади. В конце концов петуха разрывают на части.
Всех мажут кровью и перьями. Таким образом они заною разыгрывают сцену убийства петуха в фольклорной легенде о Сантьяго: кровь петуха посылает йаньи участникам этого обряда в частности и всему пуэбло вообще. Когда впоследствии коровы и лошади проходят по земле, по которой были разбросаны перья петуха, они приобщаются к тому йаньи, которое источают перья, и, следовательно, обильно размножаются и живут благолучно.
Согласно одному информатору, следует закапывать только первого петуха; остальных фискал должен вручить
784
непосредственно всадникам (только людям из группы Сантьяго). Однако однажды я был свидетелем того, как трех петухов закопали прежде, чем остальные были вручены непосредственно всадникам. После того как закопают последнего петуха, фискал отдаст одному из Сантьяго всех петухов одновременно (срезав, разумеется, шпоры с правой лапы). Фискал велит Сантьяго бежать с петухом. Это делается для того, чтобы «заставить пропотеть лошадей». Сантьяго мчится как можно скорее, настегивая своего коня петухом, как арапником. Все «сандаро» и «сантьяго» бросаются в погоню: первые стремятся схватить петуха, а вторые - помешать «сандаро». Сопровождаемые лаем собак (которые, судя по всему, воспринимают все происходящее с большим энтузиазмом), всадники беспорядочно носятся по плоскогорьям, скалам, руслу реки. Когда петуха хватают, начинается потасовка. «Сандаро» то хватают петуха, то, по очереди, отпускают. Бедной птицей пользуются как клюшкой, чтобы бить своего противника. В конце концов птицу, конечно, разрывают на клочки.
Важное значение имеют и скачки лошадей. Суть состоит в том, чтобы заставить лошадей бежать так быстро, чтобы они были все в мыле. Потом, когда их расседлают, они будут кататься по земле, а потом встанут и отряхнутся. Мыло с лошадей и конский волос, упавшие с них в то время, когда они катались по земле, останутся там и таким образом йаньи лошади Сантьяго распространится как на людей, так и на скот.
Тушки и лапы петухов относят на общинный скотный двор, где их пекут, положив их в разложенный прямо на земле костер. Обжаривают петухов кое-как, грубо; часть мяса остается почти сырой, тогда как другие его части обугливаются. Мясо принадлежит «сандаро», но к трапезе могут присоединиться и «сантьяго» (а по сути, и всякий, кто захочет принять участие). На скотный двор, чтобы съесть их вместе с петухами, юноши приносят дюжины буханок хлеба, которые вместе с другими вещами были сброшены с крыш домов тех семей, где есть люди с именем Сантьяго (см. с. 772). Гости-навахо, которые не всегда бывают сыты, приходят поесть на скотный двор; когда они покидают трапезу, им всегда дают много буханок хлеба.
Церемонию «гальо» время от времени совершают в день святого Иоана Крестителя или святого Петра. В эти
785
дни церемония проводится немного не так, как в день Сантьяго, и будет описана ниже. Всадники собираются перед церковью. Масеви и Ой-ойеви, которые приезжают босиком, спешиваются и входят в церковь. Перед алтарем горят свечи. Военные жрецы молятся с
пономарем, а потом выходят из церкви и снова садятся на коней. Масеви несет простой, без изображений, белый флаг, примерно в 2 фута шириной и в 5 футов длиной; на вершине древка имеется маленький крест. Ойойеви несет колокольчик пономаря, в который он беспрестанно звонит. За ним следует кахера, бьющий в свой барабан. Всадники, выезжая из ворот церковного двора, разделяются на две группы: одна группа следует за Масеви, а другая — за Ойойеви; каждый сам выбирает, к какой группе ему присоединиться. Два отряда совершают долгую и запутанную поездку по пуэбло, по пути несколько раз встречаясь друг с другом. Когда всадники проезжают через пуэбло, женщины обливают их водой, выливая ее из глиняных чаш. Все это время один из младших фискалов звонит в церковный колокольчик. По окончании объезда пуэбло две группы снова встречаются перед церковью. К церкви приносят петухов, и начиная с этого момента обряд совершается точно так же, как и в день Сантьяго.
Таким образом, мы видим, что обряд «гальо», хотя он и довольно сложный, весьма понятен. Разыгрывая эпизоды из жизни Сантьяго, люди получают его благословение — силу для дождя, урожая и скота. Однако информаторы говорят, что в настоящее время этот обряд исполняется не так, как прежде. Несколько лет назад, говорят они, в нем принимали участие все люди пуэбло (т.е. люди, занимающие видное административное и церемониальное положение). Все надевали свои лучшие одежды. Теперь же в нем участвуют только молодые люди и мальчики. В тех церемониях, свидетелем которых был я, было совершенно очевидно, что старики и женщины общины не проявляли к этому обряду совершенно никакого интереса. Единственными зрителями были подростки и несколько гостей — мексиканцы, американцы и навахо. И хотя состязающиеся немало веселились и добродушно шутили, однако в целом это было довольно скучное дело.
786
Рождество
Рождественские церемонии и торжества начинаются в рождественский сочельник и заканчиваются вечером 28 декабря. В канун Рождества главный фискал открывает церковь. Пономарь выносит небольшое изваяние Иисуса длиной примерно в 8 дюймов и кладет его на помост перед церковным алтарем. Незадолго до полуночи фискал проходит через пуэбло, объявляя, что уже почти настал час Рождества Христова. Люди — мужчины, женщины, дети; всякий, кто этого хочет, — приносят в церковь маленькие, сделанные из необожженной глины фигурки домашних и диких животных и муляжи кукурузы, дынь и т.д. и кладут их перед алтарем96. На спины фигурок животных они кладут вату, «чтобы им было тепло», и ставят перед ними хлеб и зажженные свечи. Эти глиняные фигурки остаются здесь до 28 декабря. Этот обряд, разумеется, совершается для того, чтобы получить от Иисуса йаньи (силу и благословение); для того, чтобы стало больше диких животных, стад и урожая.
В полночь97 фискалы снова обходят деревню, созывая людей в церковь. Когда они соберутся, пономарь и его
787
помощник начинают проводить молитвенную службу; в рождественский сочельник римский католический священник в Сайта-Ану не приезжает. Во время службы люди («а особенно
мальчики») свистят в тростниковые свистульки98 (ocbiruts), подражая звукам птиц"; это делается «потому, что птицы радовались Рождеству Христову».
После службы они устраивают танцы в церкви. Сначала дети — мальчики и девочки, — одетые в их обычную, повседневную одежду, проводят танец, именуемый Гаси-рома. Потом танцуют взрослые; обычно это танец Буйвола, но они могут провести и какой-нибудь другой танец. Если они проводят танец Буйвола, то танцоры, прежде чем войти в церковь, с пением проходят через пуэбло, делая то же самое и после завершения танца.
Однажды автор этих строк был свидетелем того, как после танца Буйвола состоялся обряд СайтаКлауса. После того как танцоры ушли из церкви, в нее вбежал человек в красном костюме и с белой бородой, как у условного американского Санта-Клауса. Он подошел к неукрашенной рождественской елке, находившейся в левой стороне (если стоять лицом к алтарю) церкви около алтарной преграды. Здесь он повстречал губернатора, к которому он громко обратился поанглийски. Вкратце он рассказал о том, что пришел посетить Санта-Ану, что он принес сладости для детей за их хорошее поведение и т. д. Затем, пожав руку губернатору и пожелав ему счастливого Рождества, Сайта-Клаус выбежал из церкви. После этого губернатор с помощью своего заместителя стал раздавать детям сласти, которые они брали из-под елки. Проходя вдоль шеренги детей, каждому из них они вручали полный сластей большой бумажный пакет. Говорили, что этот обряд был введен совсем недавно.
Программа следующих четырех дней (с 25 по 28 декабря включительно) значительно отличается от года к году. В первые два дня они могут танцевать танец Буйвола, а Ховинайе, или «кукурузный» танец — в следующие два, либо в первые два дня они могут проводить танцы двух типов, а во вторые два — что-нибудь другое. Иногда они танцуют танец Ахина; зачастую они проводят представление «Конийсатс»100. Каждое утро около 8 или 9 часов в церкви они проводят молитвенную службу, которую пономарь и его помощник совершают по-испански; говорят, что во время рождественской неде-
788
ли римский католический священник в Санта-Ану никогда не приезжает. На протяжение этих служб люди молятся и поют песнопения католической церкви. Во время этих четырех дней проводятся большие празднования. В это время в пуэбло бывает совсем немного посетителей: это несколько семей навахо и, возможно, несколько белых людей, которые приходят сюда в Рождество на несколько часов.
28 декабря владельцы маленьких глиняных фигурок выносят их из церкви. Фигурки домашних животных закапываются посреди скотного двора их владельцев; и на них, и под них кладут вату, закапывая вместе с ними немного хлеба и четыре пера из крыла индейки. Фигурки диких животных закапывают в домах, под полом в углу; это делается для того, чтобы привлечь в дома дичь. «Кукурузу» закапывают вместе с кукурузой, складываемой в коститкоме (кукурузном хранилище), а муляжи дынь, бобов и т.д. складывают в кладовки. Фигурку Иисуса пономарь убирает до следующего года.
Заметки о танце «Баско» на Рождество
Однажды 27 и 28 декабря автор этих строк был свидетелем проводившегося в Тамайе танца «Баско», или «кукурузного» танца: я видел большую его часть. Танцевали обе кива-группы — сначала одна, а потом, до конца, другая, когда обе группы танцевали на площади одновременно. Когда каждая группа выходила в первый раз (утром 27 декабря), она танцевала перед церковью, после чего главный фискал, стоя в церковных дверях со своим помощником, обратился к ним с речью. Потом группа отправилась на площадь, где она исполнила танец. Танцы продолжались примерно с 9 часов утра до 4 дня, с перерывом на обед на полтора
789
или два часа. Каждую группу танцоров сопровождали группа певцов и барабанщик, как в праздник святой Анны. Однако в Рождество не пользуются кактоткомой, занимающей столь заметное место во время летних танцев. Костюм бывает таким же, как и во время летнего танца, однако его надевают поверх обычной одежды танцующих мужчин и женщин. Сам по себе танец совершается как очень привычное, почти рутинное дело. Однако завершается он в высшей степени интересным обрядом, совершаемом над несколькими барабанами и проводимом за кивой Тыквы на берегу реки. Вот что наблюдал автор этих строк.
28 декабря около 4 часов дня на площади танцевали обе кива-группы. Однако каждая группа пела и танцевала сама по себе, независимо от другой. Касик и некоторые должностные лица стояли на северной стороне площади (что является обычным фактически для всех проводимых на площади танцев и церемоний). Когда они начали свою последнюю песню, касик прошел через площадь и присоединился к певцам кива-группы Тыквы. Другие должностные лица стояли на северной стороне площади. Предполагалось, что они присоединятся к певцам обеих кива-групп: одни — к певцам одной, а другие — к другой.
Кива-группа Тыквы покинула площадь, передвигаясь в танце к востоку. Они обошли несколько домов, повернув сначала к югу, а потом к западу — по направлению к их киве, находящейся близ реки. Танцоры образовали две шеренги и в течение какого-то времени танцевали. Можно было увидеть человека, который, выходя из кивы, каждый раз выносил оттуда по одному барабану. Один около другого он клал их на землю за танцорами. Во время последней песни двое стариков из числа певцов держали женские «кокошники» и отбивали ими такт. Однако нам не удалось установить, является ли это частью предписываемого обряда; мы предполагаем, что нет.
Танец закончился. Большинство танцоров разошлись по домам, но некоторые из них остались. Около певцов, один около другого, лежали пять больших барабанов с желтовато-коричневой верхней поверхностью. Вокруг барабанов собрались старики, некоторые из них пели, и еще несколько других людей (может, это были должностные лица или знахари) (рис. 26). Один человек громким голосом и в характер790
ной манере формальных и стереотипных обращений101 произнес длинную речь, которая длилась 10 или 15 минут. Один человек (или, может быть, не один) часто вставлял в эту речь фразы (однако это не было непрерывной речью), произносимые негромким голосом. В конце речи касик осыпал каждый барабан мукой, которую он брал из небольшого кожаного кисета; переходя справа налево, он касался каждого барабана и «получал от него дыхание». Потом то же самое сделали и другие. Завершив это действо, каждый уходил.
Человек из Санта-Аны постарался помешать автору этих строк стать свидетелем этого обряда, настоятельно приглашая к себе домой и его самого, и его американского спутника. Спутник тактично принял это приглашение, оставив автора этих строк смотреть на обряд. Несмотря на неодобрительные взгляды нескольких стариков, я остался стоять на месте и смотрел (индейских зрителей там не было, кроме нескольких танцоров, оставшихся после завершения танца) до тех пор, пока не завершился обряд окропления барабанов. Тогда автор этих строк ушел, решив, что оставаться здесь дальше было бы неблагоразумно. Я не видел, что сделали с барабанами потом. По всей видимости, их отнесли домой к их владельцам или хранителям.
Насколько это известно автору этих строк, это — первый рассказ и первое описание такого рода обряда с барабанами, наблюдавшегося в кересанском пуэбло.
«Конийсатс»
Ни одного удовлетворительного перевода слова «коний-сатс» получить не удалось. Действующих лиц этой церемонии называют «конийсатс»; говорят о них и как о мексиканцах (Kasti-ra, т.е. кастильцы <испанцы>). Испанский должностной посох губернатора называется «конийсатс». Церемония представляет собой представление, в котором обыгрывается совершившееся давнымдавно пришествие испанцев, прибывших в пуэбло Санта-Аны с юга. «Коний» относится к югу. Таким образом, «конийсатс», скорее всего, означает «народ, который пришел с юга, — т.е. испанцев, пришедших в страну пуэбло из Мексики». Эта проводящаяся в Санта-Ане церемония довольно похожа на проходящую в Санто-Доминго церемонию «Сандаро»102.
791
Обычно церемонию «Конийсатс» проводят во время Рождества, но ее могут проводить также и на Новый год. Инициатором этой церемонии может стать всякий, кто пожелает. Когда человек хочет провести «Конийсатс», он обходит пуэбло и спрашивает разных людей, хотят ли они ему помочь. Когда он наберет достаточно помощников, он позовет их всех на собрание, которое в один из
вечеров состоится у него дома. Он обратится к ним, сказав, что он хотел бы провести «Конийсатс» и хочет, чтобы они ему помогли. Они «обсуждают это». Если все они согласны, то они идут к Масеви и говорят ему (в качестве оратора выступает сам инициатор), что им бы хотелось провести «Конийсатс». Масеви соглашается. С этого времени и до окончания церемонии все делается под руководством и под ответственностью Масеви, хотя он почти не имеет никакого касательства ни к подготовке, ни к исполнению этого обряда.
Мальчики103 идут к наваи одного из избранных ими знахарских сообществ. «Гуатзина», — приветствуют его юноши. — «Рава-ех! (хорошо) - отвечает наваи. — Обуна <ОЬша> (входите), ткокойа! (садитесь)». Юноши входят, пожимают руку наваи и садятся. Наваи дает им прикурить. Потом лидер группы говорит ему, что они хотели бы провести «Конийсатс», и просят его помощи. Наваи соглашается им помочь; он говорит, что они могут, как хотят, использовать его (церемониальный) дом. Юноши пожимают руку наваи и уходят. Этим или следующим вечером они начинают репетиции, готовясь к событию.
Перед тем как провести обряд в церемониальном доме, они готовятся к нему в течение четырех вечеров подряд (если, например, церемонию предстоит начать в пятницу, то они начнут свои репетиции вечером в понедельник этой недели). Днем они совершают другие приготовления к церемонии. Они готовят свои костюмы. Также они готовят «быка», который должен будет их сопровождать. «Бык» представляет собой покрытый брезентом деревянный каркас, который носит на себе один человек (рис. 27). Они собирают как можно больше провизии, часть которой приносят из домов в пуэбло, а часть покупают в магазинах в Берналильо.
Если им удастся его достать, они берут быка, чтобы зажарить его целиком. Ночью накануне церемонии наваи помогающего знахарского сообщества в своем церемониальном доме выкладывает небольшую йапаисини (картину из муки), кладет маленькую знахарскую чашу, трещотку, медвежью лапу и несколько других вещей, помещаемых на них или рядом. После репетиции наваи окропляет юношей знахарской водой (ва-вой). В эту ночь они спят в церемониальном доме.
На следующее утро они встают рано, до рассвета. Наваи окропляет их снова, говоря: «С этих пор и до того, как вас отпустит Масеви, вы уже не жители Санта-Аны; вы - "ко-нийсатс". Не оказывайте любезности одним только друзьям. Если вы испытываете к кому-нибудь неприязнь, забудьте это и будьте другом и ему тоже. Это [церемония] — для всего пуэбло; обращайтесь ко всем одинаково». Исполнители обряда «Конийсатс» прямо из церемониального дома идут на площадь. Однако обычно они уходят из пуэбло до рассвета, пересекают реку и отправляются в место, расположенное на некотором расстоянии южнее Та-майи. Там они надевают свои костюмы. Чтобы представлять мексиканцев, они надевают старую одежду, шляпы и ботинки104. Они надевают парики, усы и бороды. Некоторые из них надевают парики, представляющие лысые головы. У некоторых на спинах рюкзаки, а в руках — палки (рис. 28). «Бык» уже готов. И вот они отправляются в пуэбло.
Они входят на площадь вскоре после рассвета. Там их ждет Масеви, чтобы их приветствовать. Он обращается к ним, говоря им «добро пожаловать». Потом он отводит их в церковь; «они должны сделать так, чтобы люди пришли в церковь молиться». Исполнители «Конийсатс» танцуют пе-
793
ред церковью, потом вдут на площадь, а потом — в свой церемониальный дом, где они завтракают. Потом они возвращаются на площадь.
До полудня проводятся различные «действа» и танцы. Они могут пародировать римско-
католических священников105, служащих Индейской службы Соединенных Штатов, американских туристов, своих мексиканских соседей или своих собственных жрецов и знахарей. «Они говорят по-испански. Они действуют глупо, говорят смешно, ведут себя как сумасшедшие»106. Вокруг площади, чтобы посмотреть на них, собирается весь пуэбло, шумно приветствуя их ужимки. Однажды было совершено следующее действо: двое молодых, гротескно одетых людей танцевали и пели такую песню:
«София107, linda, linda todo tiempo хорошенькая все время София, linda, linda todo tiempo Йо-о-хо-ви-йа-хай-
не-йа... (не имеющие смысла слога) Ayokwe-ei Tamaya ikwatci108 Ki storo109 все время бриться, бриться Tsfyosaitci* слишком ленивый Йо-е-ви-йа-хай-на... слишком ленивый Йо-е-ви-йа-хай-на...»
Нам не удалось получить совершенно связного перевода этой песни, но ее смысл будет, судя по всему, примерно таким: «Хорошенькая София, которая, хотя она и довольно молодая, вышла замуж и родила нескольких детей, завела себе "бойфренда" — старого слепого Кисторо, члена ее собственного клана, наваи знахарского сообщества Сикаме Кви-ника и главу кивы Тыквы. Кисторо все время надо было рИс.28.Конийсатскастира
794
бриться, но ему было слишком лень сделать это». Смесь языков хопи и кересанского, испанского и английского, конечно, произвольна, но, вероятно, песня должна быть скорее бессмысленной, чем имеющей смысл. Однако слушатели ее прекрасно поняли. Танцоры, когда они пели, передразнивали старика и девушку. Песня имела огромный успех, вызвав взрыв хохота. Эту песню вспоминали вот уже несколько лет.
Около полудня они начали приготовления к обеду; они вынесли свою пищу и начали совершать такие действия, как если бы они собирались зажарить целого быка. Лидер группы вдет на площадь, «нанимая» девушек на приготовление пищи. «Я вам хорошо заплачу», — говорит он им. Однако когда обед уже, наконец, готов, лидер «Конийсатс» говорит своим товарищам, что они не могут позволить себе прикоснуться к кускам по причине того, что один из их числа совершил некую (предполагаемую) оплошность, так что он приглашает на трапезу индейцев из Тамайи. Время от времени на протяжении всего дня «бык» расхаживает по площади или принимает участие в каком-нибудь «акте». По окончании дня Конийсатс или инсценирует «схватку с быком», или «продает» быка людям Санта-Аны. И в том и в другом случае зрители собираются вокруг быка, проводят руками сначала по нему, а потом — по себе; они получают от него йаньи и дыхание. Если проводится «битва с быком», то его протыкают мечом, и он «умирает», причем меч протыкает мешочек с семенами всех возделываемых ими растений, и семена рассыпаются по земле, когда бык испускает дыхание. Зрители, ринувшись, стараются подобрать иные из этих семян, которые они позже отнесут к себе домой и положат на хранение вместе с собранным урожаем; с наступлением весны они посадят эти семена вместе с другими, чтобы сделать свой урожай более обильным. Они выдергивают шерсть из головы и хвоста быка; ее уносят на скотные дворы, где закапывают, чтобы коровы стали еще плодовитее.
Наваи помогающего Конийсатсу знахарского сообщества остается на весь день в своем церемониальном доме, несколько раз ненадолго покидая его; тогда его сменяет член помогающего сообщества, предоставляя ему возможность выйти и посмотреть на веселье.
По окончании дня, когда празднество уже закончено, Масеви отпускает Конийсатса на площади. Они идут в це-
795
ремониальный дом сотрудников-знахарей. По дороге туда они отрывают от своих костюмов лоскутки и бросают их в реку: «Это для того, чтобы бросить мексиканцам их [т.е. мексиканцев] долю». Войдя в церемониальный дом, они снова становятся индейцами Тамайи110. Они снимают свои костюмы и садятся ужинать. Однако они не стирают свою раскраску; наваи велит им смыть ее тогда, когда они вернутся к себе домой, вылив воду в задних комнатах своих домов, а ее остатки — на скотный двор.
После ужина к ним обращается наваи; он говорит им, что они «могут взять все, что им захочется». Он говорит: «В будущем не отказывайтесь помогать друг другу, когда кто-нибудь захочет провести свой "Конийсатс". Польза от церемонии будет всему миру и всем людям — настолько, насколько это по силам молитве». Потом он отпускает юношей. Затем лидер «Конийсатс» обращается к своим коллегам; он благодарит их за то, что они сделали. Благодарит он и наваи за оказанную им помощь. Если от их трапезы остается какая-нибудь провизия, «Конийсатс» дают ее знахарю, который, если он чувствует к этому расположение, раздает ее танцорам. А если он этого не хочет, то забирает всю ее к себе домой.
Пасха
Рано утром Страстного четверга один из младших фискалов звонит в церковный колокол на башне старой католической миссии в Тамайе. Фискалы, губернатор и «капитаны» проходят через пуэбло, созывая людей в церковь. Люди берут с собой свое оружие — ружья, старые и новые, луки и стрелы, щиты и дубинки. Свои ружья они прислоняют к стене церкви около двери; другое оружие они кладут на пол. Службу проводит пономарь. В определенный момент службы он звонит в алтарный колокольчик. По этому сигналу все мужчины переворачивают свои ружья прикладами вверх (т.е. ставят их на дула); щиты же они переворачивают лицевой стороной вниз.
После службы на пол перед алтарем ставят большое распятие, и на страже около него становятся с ружьями двое назначенных главным фискалом мужчин; они стоят по обеим сторонам распятия со своими перекрещенными в виде букв X ружьями, дула которых упираются в пол. Стра-
796
жа сменяется каждые полтора часа вплоть до полуденной церковной службы (около 4 часов), по завершении которой стражу отпускают.
После завершения службы утром Страстного четверга и вплоть до окончания утренней службы следующей субботы весь пуэбло подвергают многочисленным ограничениям. В церковный колокол звонить нельзя. Вместо него используется деревянная трещотка, или погремушка под названием ica'aka (деревянная) ockaits (трещотка). Она представляет собой дощечку, к которой с обеих сторон привязано по кусочку дерева таким образом, чтобы при встряхивании они о нее ударялись. Фискалы гремят в нее, проходя по улицам и созывая людей в церковь. Ни мужчины, ни женщины не должны делать никакой работы — они могут только готовить, поить и кормить лошадей или исполнять другие необходимые дела. Все имеющиеся в домах изображения Христа и святых покрывают покрывалами. Однако маскированные танцы качин они могут проводить в четверг и в пятницу, или только в пятницу, или не проводить их вообще. Для религиозной жизни в Санта-Ане характерно это смешение обрядов аборигенных индейских богов дождя с обрядами, проводимыми в память распятия чужого бога.
Если в четверг маскированный танец не проводится, то после утренней службы мужчины рассаживаются перед церковью и играют в такие игры, как «скачки лошадей», — игру в кости, или игру с фишками. Женщины не приносят в церковь пищу, чтобы положить ее перед алтарем, как они это делают во время праздника в честь святой Анны, 26 июля. Однако в это время некоторые женщины и мужчины приносят свечи, зажигают их и ставят их перед алтарем.
ВСтрастной четверг никто не завтракает. В полдень людей снова созывают в церковь на службу.
ВСанта-Ане все пасхальные церковные службы проводит пономарь; римский католический священник не приезжает. После полуденной службы люди прекращают свой пост. В 4 часа пополудни в церкви проводят еще одну службу. По ее завершении «всех отпускают».
Должностные лица относят в хотканитсу все оружие, которое днем лежало в церкви. Там, в хотканит-се, оно хранится до службы следующего утра, после чего его опять отнесут на весь день в церковь. Этим вечером в хот-
797
канитсе мужчины — как должностные лица, так и хано сик-ти (простой народ) — сидят,
разговаривают, курят и рассказывают истории до тех пор, пока главный фискал не отпустит их на ночь. Эту ночь должностные лица обязаны провести в хотканитсе. Могут там ночевать и другие люди, если они пожелают.
В пятницу происходит, по сути, то же самое, что и накануне (кроме, разумеется, тех случаев, когда они проводят маскированный танец только в пятницу). Рано утром в церкви проводится служба Оружие приносят в церковь и бросают его в перевернутом виде. Около распятия постоянно стоят на страже двое мужчин. Церковную службу проводят в полдень, после чего люди прекращают свой пост. После обеда мужчины играют перед церковью в игры. По окончании четырехчасовой службы оружие снова относят в хотканитсу, где мужчины весь вечер курят и рассказывают истории. Должностные лица снова ночуют в хотканитсе вместе с другими мужчинами, которые, если они хотят, могут сделать то же самое.
Рано утром в субботу, до завтрака, люди идут в церковь на службу. Должностные лица, как и прежде, относят оружие из хотканитсы в церковь. Однако на сей раз при звоне алтарного церковного колокольчика оружие переворачивают так, как полагается: ружья ставят на приклады, щиты переворачивают лицевой стороной кверху. По завершении службы энергично звонят в церковные колокола и стреляют из ружей. Теперь предпасхальные церемонии завершены. Главный фискал всех отпускает. Оружие возвращают владельцам, и все расходятся по домам завтракать.
Рано утром пасхального воскресенья фискалы созывают всех людей в церковь, где пономарь снова проводит службу. По ее окончании люди расходятся по домам завтракать. После завтрака Масеви обходит пуэбло и говорит каждому, чтобы он шел в свою киву. Когда люди соберутся в кивах, Масеви идет к людям из кивы Бирюзы и говорит им, чтобы они подготовились к танцу Ховинайе. Ойойеви делает подобные распоряжения в киве Тыквы. Говатканьи, выполняя приказ, выходят на улицы и говорят всем, чтобы они готовились к Ховинайе.
Обе кива-группы попеременно танцуют весь день. Первой выходит группа Бирюзы. Каждая группа танцует сначала перед церковью, а потом отправляется на пло-
798
щадь, где проходят все остальные танцы этого дня. Танцевать этот танец не выходят ни члены сообщества Кошаири, ни члены сообщества Квирайны.
Игра в кости111; в нее играют на Святой неделе. В круг выкладывают сорок восемь камней, оставляя свободные «проходы» в направлении четырех сторон света112 (рис. 29). Эти дырки называются «реками». В центре круга кладут плоский камень размером примерно в ладонь: на него бросают кости. Пользуются тремя костями-фишками. Каждая из них имеет примерно 3—4 дюйма в длину. Она сделана из ветки или сучка размером примерно с палец. В середине она расщеплена таким образом, что одна ее сторона — плоская, а другая — выпуклая. Одновременно играют два человека или две команды, причем каждой принадлежит своя сторона фишки. Жребий бросают обе стороны.
Игроки рассаживаются по кругу около камней. Игрок держит фишки в руке над расположенным в центре круга плоским камнем. Затем он бросает или роняет их на камень113. Если две фишки падают его стороной вверх, он передвигает именуемую «лошадью» фишку, двигая ее по кругу от «восточной реки» в направлении «северной реки» на два камня. Если его стороной вверх падают три «кости», то он передвигает свою «лошадь» на три камня; если одна — то на один, а если ни одна - то ни на один.
Игроки или команды ходят по очереди. Цель игры состоит в том, чтобы обойти по кругу (с
востока — к северу, западу и югу и обратно к «восточной реке») быстрее, чем
799
это может сделать противник. Побеждает тот, кто пройдет по окружности первым114. Однако здесь могут возникнуть сложности. Если мой противник перемещает свою «лошадь» в то же самое место, которое занято моей «лошадью», то я должен вернуть мою «лошадь» назад, в место старта (или же назад в то место, где она находилась во время предыдущего хода, хотя и неясно, куда именно), — если только не получится так, что в это время моей лошади удастся оказаться в «реке», — в этом случае я окажусь в безопасности и мне не потребуется возвращаться назад. Если игроку, завершающему прохождение круга, придется проходить мимо реки вместо того, чтобы остаться в ней, то ему придется снова обойти весь круг камней.
Один информатор, назвавший эту игру «скачками лошадей», сказал, что он не может вспомнить ее кересанско-го названия. В Акоме ее называют «овасакут», в Лагуне — «ка-ва-су-кутс», «что означает удар кулаком, или внезапный удар»115. Стивенсон говорит, что в Сиа эту игру называют ваш-каси (wash'kasi)116. В эту игру играют только в старом пуэбло и только во время Святой недели.
Эта игра представляет немалый теоретический интерес по причине того большого значения, которое придавалось ей в аргументации Э.Б. Тайлора, защищавшего доко-лумбово азиатское влияние на культуры Америки117. В этой связи любопытно отметить (если приводить только один
аргумент), что фишки, которыми пользуются в этой игре в Корее, именуются «лошадьми» («ма»)118 — точно так же, как они называются в Тамайе и в других пуэбло.
Охота
После вторжения белого человека (а особенно со времен американской оккупации) в силу все большего распространения огнестрельного оружия1, проведения железной дороги и более интенсивного заселения страны охота, несомненно, во многом потеряла свое значение в стране пуэбло. Когда-то среди кересов, как и среди других индейцев-пуэбло, охота была очень важным занятием. Свидетельством этого являются наличие целиком посвященного охоте тайного общества, мифы о диких животных и охоте, обилие охотничьих песен и фетишей, впечатляющие танцы и церемонии, в которых персонифицируются дикие животные, многочисленные качины, которые или представляют, или носят имена как диких, так и пойманных животных, а также периодические сборы всего пуэбло, уходящего на общинную охоту под руководством военного вождя2. Хотя на протяжении последнего столетия количество дичи заметно сократилось, однако охота все еще занимает значительное место как в деятельности индейцев Тамани, так и в их мыслях и чувствах.
Животных и птиц ловят для того, чтобы добывать: 1) пишу для людей; в прежние времена значительную долю продовольствия несомненно добывали охотой; 2) пищу (кроличье мясо) для фетишей касика; она имеет такое же большое значение, как и пища для людей; 3) шкуры и кожи для одежды — такой, как штаны из оленьей кожи и накидки из кожи буйвола; 4) мех и перья для украшений и костюма — например, лисий мех и орлиные перья; 5) предметы для религиозных целей — такие, как шкура медвежьих лап, перья орла, утки, индейки, пустельги воробьиной и других птиц. Вероятно, в прежние времена наибольшее значение из добываемых на охоте диких животных имели олень и антилопа, т.е. мяса больше получали от них, а не от других животных — может быть, больше, чем от всех других животных, вместе взятых. Охотились и на лося. Охотничьи экспедиции из Санта-Аны время от времени отправлялись на восток, на равнины, чтобы охотиться на буйвола. В настоящее время (в 1935 г.) в Санта-Ане живут два старика, которые охотились на бизона, —
801
Хосе Лоретте (род. ок. 1855, человек из клана Барсука из Зу-ньи, ткаййаньи из сообщества Кремня-Кошаири) и Насарио Трухильо (род. ок. 1854, человек из клана Сийяны).
Когда-то в горах Хемес водились горные бараны (Ovis canadensis); их уже давно почти (если не полностью) истребили3. Вероятно, в экономике Санта-Аны они никогда не играли важной роли. Однако в охотничьих мифах Санта-Аны о горных баранах упоминается. На лис охотились ради их меха, который использовался в церемониальных костюмах (например, для «кукурузного» танца). Периодически устраивались большие охоты на кроликов, во время которых убивали американских кроликов, диких кроликов, перепелов и, судя по всему, каких-то еще попадавшихся животных. На индеек охотились в горах.
Время от времени убивали медведей, горных львов, диких кошек и орлов, хотя, очевидно, убивали