- •Определимся с терминами
- •Форма и содержание
- •Правда vs/@/& ложь
- •Non/Fiction
- •§ 2. Персонажи
- •Где взять?
- •Как оживить?
- •Показать и рассказать
- •§ 3. Сюжет и нарратив
- •Сюжет и нарратив
- •Романный и постклассический нарратив
- •Основной драматический вопрос или фабула
- •Конфликты
- •Три составные части сюжета
- •Смерть в Венеции
- •§ 4. Повествовательная позиция
- •Повествовательная позиция
- •Первое лицо
- •Периферийное первое лицо
- •Распределенное первое лицо
- •Третье лицо
- •Расределенное третье лицо
- •Всевидящий всезнающий автор
- •Объективное повествование
- •Ты, читатель
- •Что выбрать?
- •§ 5. Описание.
- •Описания Живая и мертвая вода
- •Ингридиенты хорошего описания
- •Используйте все чувства
- •Будьте изобретательными
- •Будьте странными
- •Советский авангард
- •Изъясняйтесь вразумительно
- •Эпитеты и говорящие детали
- •Говорящие детали
- •Описания через восприятия персонажа
- •§ 6. Диалог
- •Значение диалога в фикшне
- •Неотождествленность диалога стенограмме
- •Сжатый диалог
- •Семантика диалога
- •Полифонический диалог
- •Открывающий диалог
- •Текст и подтекст
- •Правила оформления диалога
- •§ 7. Время и место
- •Время года и погода
- •Временнóй шаг
- •Быстрое и медленное время
- •Нелинейный ход времени повествования: флэшбеки и прологи
- •Герой в хронотопе
- •§ 8. Стиль
- •Голая метафора
- •Как выбрать?
- •Споры о вкусах
- •§ 9. Тема произведения. Этапы работы над ним
- •Тема и фабула
- •Формулировка темы
- •Как тема появляется
- •Этапы работы над произведением
- •Как научиться хорошо писать
- •§ 10. Как издать готовую книгу?
- •Труднее оргазма
- •Три пути
- •На что обратить внимание в догворе с издательством
- •Маркетинг — двигатель книжной торговли?
- •Лотерея в вавилонской библиотеке
Временнóй шаг
Второй, не менее важный аспект присутствия времени в фикшне — это время, проживаемое героями в повествовании. Надо сказать, что порою даже успешные писатели с хорошим чутьем позволяют себе обращаться со временем, в течение которого должны произойти описываемые события, достаточно вольно. Робинзон Крузо, если верить Дефо, провел на необитаемом острове 28 лет, ведя при этом дневник. И из этого вымышленного «дневника» следует, что за этот огромный отрезок времени он не только не тронулся рассудком, но и ничуть не изменился — не постарел и не помудрел, как бывает с отшельниками, оставаясь все таким же трезвым рационалистом XVIII века. В то время как прототип Робинзона — моряк Александр Селкрик, провел на острове четыре года и, вернувшись в Англию, принялся, как деликатно выразился современник, "весьма живо описывать пребывание души на разных этапах столь длительного одиночества«[3].
Современный итальянский писатель Алессандро Барикко в небольшом изысканном романе под названием «Такая история» забирает еще круче. Он предлагает читателю такую ретроисторию: главный герой, итальянский автомеханик со странным именем Последний двадцать лет мечтает построить гоночную трассу, в изгибах, виражах и искусственных уклонах которой отразится вся его жизнь и все его чувства. Потом русская дама Елизавета Зарубина тридцать лет ищет эту трассу, чтобы, промчав по ней много кругов на предельной скорости, понять наконец всё о Последнем и о его отношении к ней. И все это — при том, что в молодости они несколько лет прожили бок о бок в одном автофургоне, развозившем рояли по американскому Среднему Западу. Невероятно? Зато какая история!
Но все-таки лучше не испытывать доверие читателей и указывать более правдоподобные сроки для разных периодов жизней и развития отношений своих героев. По крайней мере поначалу. Но в любом случае не пытайтесь воспроизвести жизнь своих героев день за днем!
Быстрое и медленное время
Надо признать, что у Барикко, опытного и изощренного писателя, получилось создать «такую историю». Каким образом ему это удается? Таким, что он, конечно, не пытается равномерно описать все пятьдесят с лишним лет, на протяжении которых его причудливая история разворачивается. Он то пропускает десятилетия, то подробнейшим образом описывает недели, дни и даже часы.
Так поступают все писатели, даже Джон Ирвинг, автор толстенных книг, уверяющий: "Для меня главное в романе — это возможность уловить движение времени«[4].В фикшне существует понятное эмпирическое правило: чем важнее событие, тем медленнее оно происходит. Хемингуэй в одном из своих «испанских» рассказов, подробно описывая все фазы поединка быка с матадором, с юмором замечает, что если бы матадор двигался и думал с такой скоростью, с которой автор описывает его движения, бык его бы давно проткнул. И это правило неукоснительно соблюдается во всех «боевых» сценах.
Второй, после сцен схваток и убийств, «заповедник» сцен с замедленным временем — это эротические сцены. «Крестный отец» Марио Пьюзо начинается с рассказа о трех американских итальянцах, приехавших на свадьбу дочери дона Корлеоне, чтобы поздравить его и попросить о помощи. У каждого своя проблема и своя история. Пьюзо знакомит нас с ними, потом подробно описывает съезд гостей, их наряды — а потом описывает, как подружка невесты отлучается из-за стола ради быстрого секса с Сонни Корлеоне, братом невесты. И эта бурная, но камерная сцена, в реальности длящаяся от начала до конца едва ли больше десяти минут, занимает у Пьюзо не меньше места, чем предыдущая — в которой возникают истории множества людей и дается множество описаний.
Новаторство Мишеля Уэльбека, принесшее ему прозвище «Колумба секса» — не столько в откровенности или, если угодно, бесстыдстве описаний, сколько в том, что он не растягивает время своих эротических сцен — подчеркивая их будничность и заурядность. Именно поэтому они столь же «эротичны», как записи камер наружного наблюдения. (Позвольте не приводить примеры.)
Крайнее проявление этого правила — упомянутое мною в позапрошлый раз «Тайное чудо». Все действие этого большого (для Борхеса) рассказа разворачивается за время полета пули — но для того, кому эта пуля была предназначена, этот краткий миг длится дольше года.
И существует еще одно грубоватое правило, которое приписывают американскому писателю Элмору Леонарду: «Если боишься, что какие-то страницы читатель будет пролистывать — выброси их сам». Булгаков в «Театральном романе» следует этому правилу открыто и буквально, когда описывает время, прошедшее между сдачей рукописи в печать и ее выходом, одной-единственной фразой: «Дальше размыло в памяти месяца два».