Время года и погода

Во-вторых, «время произведения» — это время года и время суток.

Это кажется банальным: «весна — пора любви» и тому подобное. Но против законов природы не попрешь. Даже герои такой трагической и «взрослой» (т.е. отнюдь не гормональной) истории любви, как булгаковские Мастер и Маргарита, впервые встречаются именно ранней весной, когда только появляются первые цветы. Катастрофа Мастера (сжигание рукописи, депрессия, арест) случается поздней осенью — когда депрессиям подвержены и более уравновешенные люди, чем он, а в январе, с началом нового года, для Мастера начинается новая жизнь — жизнь безымянного сумасшедшего.

Нарратив «Мастера и Маргариты», встреча на Патриарших прудах, тоже начинается весной, но уже по другой причине — Булгакову принципиально важно приурочить пребывание Воланда в Москве к Пасхе. Хотя об этом тоже нигде прямо не говорится.

По этой же очевидной причине Лев Толстой не указывает год, но точно указывает день, когда начинается его «Воскресение» — 28 апреля. Причем начинается как раз с умилительного описания весны:

Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди — большие, взрослые люди — не переставали обманывать и мучать себя и друг друга.

Для Толстого одинаково важны здесь и христианские мотивы — моральное воскрешение героев, и языческие, природные мотивы (возрождение к новой жизни).

Не менее важна для Булгакова и гроза, которая весь день накапливалась, собиралась и наконец разразилась над его Ершалаимом. Перечтите «евангельские» главы «Мастера и Маргариты» под этим углом зрения и вы убедитесь, что она прямо соотносится с повествованием.

Вообще Булгаков явно неравнодушен к грозам: «Театральный роман» начинается с такой красноречивой фразы: «Гроза омыла Москву 29-го апреля, и стал сладостен воздух, и душа как-то смягчилась, и жить захотелось».

Но даже если не нагружать грозы и вёсны, первый снег и опавшие листья аллегорическим смыслом, имейте в виду, что погода — это одна из тех вещей, которые вызывает у нормальных людей стойкий интерес. Не надо начинать каждую главу с гидрометеорологической сводки, но всё-таки не забывайте упоминать о погоде время от времени. В конце концов, от этого зависит, как герои одеты и какое у них настроение.

То же самое относится и ко времени суток. Все мы в той или иной степени «жаворонки» или «совы», и ни один герой, если он нормальный человек, а не робот, не в состоянии говорить и действовать одинаково утром и вечером, в полдень и в полночь. Известно, что ночью мы, как правило, более склонны к восприятию мистических сторон жизни, а в первой половине дня более трезвы и рациональны. Когда писатели «подзабывают» об этом, возникает странный эффект: их герои вроде говорят и действуют естественно, но остается общее впечатление — какой-то жуткой неестественности.

Вот диалог как раз об этом из романа Марка Алданова «Ключ»:

— Выпейте еще со мною. Я и чашку лишнюю велел подать в надежде, что вы зайдете. Для меня готовят особый кофе... Вот попробуйте. — Он налил Брауну кофе из огромного кофейника. — Предупреждаю, заснуть после него трудно, но я и без того плохо сплю... Если выпить на ночь несколько чашек такого кофе, можно себя довести до удивительного состояния. Тогда думаешь с необычной ясностью, видишь все с необычной остротой. Мысли скачут как бешеные, все несравненно яснее и тоскливее дневных.

— Да, я это знаю, — сказал Браун. — В пору этакой ночной ясности мыслей очень хорошо повеситься.

В дальнейшем оба персонажа отдают щедрую дань этой «ночной ясности мыслей», и мы, помня об этом разговоре, правильно воспринимаем их внутренние монологи.

Но даже если это нигде не проговорено в произведении явно — соблюдение этого очевидного правила облегчит читателю отождествление с героем.

Вот Гоголь описывает в «Портрете» позднее пробуждение художника Чарткова, который всю ночь разглядывал купленную им загадочную картину:

Проснулся он очень поздно и почувствовал в себе то неприятное состояние, которое овладевает человеком после угара: голова его неприятно болела. В комнате было тускло: неприятная мокрота сеялась в воздухе и проходила сквозь щели его окон, заставленные картинами или нагрунтованным холстом. Пасмурный, недовольный, как мокрый петух, уселся он на своем оборванном диване, не зная сам, за что приняться, что делать, и вспомнил наконец весь свой сон.

Типичное состояние ярко выраженной «совы» сразу после пробуждения, не правда ли?

А вот как преображается при трезвом свете дне предмет его ночных бдений:

Сдернувши простыню, он рассмотрел при дневном свете этот страшный портрет. Глаза, точно, поражали своей необыкновенной живостью, но ничего он не находил в них особенно страшного; только как будто какое-то неизъяснимое, неприятное чувство оставалось на душе.

Итак: место действия в произведении должно быть описано по возможности конкретно и избирательно; при перемене место действия не нужно забывать ненавязчиво на это указывать. Что же касается времени действия, — то под ним подразумевается две вещи: во-первых, эпоха, накладывающая свой опечаток на менталитет героев, а во-вторых — время года и время суток, накладывающая свой отпечаток на их образ мыслей и чувства.