Определимся с терминами

На вопрос «как написать настоящую книгу?» существует только один корректный ответ: нужно овладеть ремеслом писателя, т.е. научиться писать фикшн.

Ваша задача — научиться это делать. И для начала нам нужно быть уверенными, что под этими простыми словами: научиться — писать — фикшн мы все понимаем одно и то же.

Давайте определимся с терминами.

Что значит «научиться»? Писательское ремесло, являясь, с одной стороны, такой же суммой навыков, как и ремесло живописца, музыканта и, если угодно, врача и портного, с другой стороны — резко от них отличается. Литературовед Григорий Чхартишвили, незадолго до того, как стать беллетристом Акуниным, выпустил увлекательную (хотя, конечно, и мрачноватую) книгу под названием "Писатель и самоубийство«[1], в которой формулирует это очень наглядно:

Из всех людей искусства писатель особенно уязвим. Над ним всегда висит подозрение в шарлатанстве — если не со стороны читателей, то в собственных глазах. Художник умеет рисовать, скульптор умеет ваять, композитор тоже, слава Богу, консерваторию заканчивал — их профессионализм очевиден. А писатель владеет только словом, только знает буквы. Как и все остальные. В периоды депрессии писатель чувствует себя самозванцем, вжимает голову в плечи, боясь услышать торжествующее: «А король-то голый».

Конечно же, никто и ни в какой области искусства не может научить творчеству. Это вопрос таланта и вдохновения — которое, напомню, Пушкин определял как "расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных«[2]. Конечно, для прихода вдохновения можно рассудочно создавать благоприятные условия — уехать в деревню или, что гораздо полезнее (и проще), приучить себя каждый день вне зависимости от настроения в определенное время садиться писать. Очень помогает также держать под рукой блокнот и сбрасывать в него фразы, наметки сюжетов, необычные эпитеты и метафоры. Что же касается таланта, то его можно и нужно развивать — собственно говоря, этим мы и занимаемся. Но, в отличие от учителя музыки или рисования, «учитель писательства» не может подойти и поправить расположение пальцев на грифе или взять из ваших рук кисть и провести ею линию на холсте. Чтобы научить ремеслу писателя, я могу только показать те невидимые ямы, которые уже были раскопаны вашими предшественниками за четыре тысячи лет существования письменности, чтобы вы в них не свалились, и те ворота, которые они открыли, чтобы вы в них не ломились. И показать вам дорогу — точнее, дороги. Или, как постоянно напоминал на семинарах в Литинституте наш мастер, знаменитый переводчик Евгений Солонович, «я ничему не могу вас научить. Но мы все вместе, работая бок о бок, можем чему-то научиться». Не случайно за курсами, подобными тем, на которых мы здесь находимся, во всех европейских языках закрепилось английское слово workshop — мастерская.

Структура нашего курса выстроена таким образом, чтобы максимально соответствовать этой концепции «мастерской». На каждой лекции будет вычленен и подвергнут нашему анализу тот или иной технической аспект писательской работы. На второй и третьейлекциях мы сосредоточимся на «альфе и омеге», или точнее, поскольку речь идет скорее об осях координат, «X и Y» всякого фикшна — персонажах и сюжете. На четвертой — разберем возможные повествовательные позиции, то есть то, от какого лица может вестись повествование и каковы преимущества и недоставки каждого метода. Подойдя к середине курса, мы обратимся от структуры непосредственно к самой ткани художественного произведения. На пятой лекции мы рассмотрим различные виды литературных описаний и уместность их в каждом конкретном случае. На шестой — разберем полную противоположность описания — диалог. На седьмой — увидим, как (и зачем) вводить в свой фикшн приметы времени и места, и чем течение времени в нем отличается от течения времени в жизни. На восьмой — попытаемся проанализировать такое тонкое и трудноуловимое понятие, как авторский стиль. К девятому занятию у нас наберется уже достаточно материала, чтобы перейти от анализа к синтезу, и мы поговорим о том, что и делает литературу — литературой. То есть о теме произведения. И на этой же лекции разберем этапы работы автора над своей рукописью. И, наконец, на десятой лекции, «на сладкое», я постараюсь ответить на животрепещущий для всех вопрос: как всё-таки пробиться со своей гениальной рукописью в издательство? Как не дать себя обмануть?

По ходу наших занятий вы сможете — более того, должны — применять полученные знания в своих текстах — тех, с которыми вы уже сюда пришли или же учебных, совершенствуя их последовательно, этап за этапом. Понятно, что такое вычленение приемов — условно. Невозможно говорить о повествовательной позиции, не затрагивая описания, о персонажах — не упоминая диалога и так далее. Но для того и нужен преподаватель, прочитавший (уж поверьте) очень много очень разных книг — и «просто» романов, и очень специальной литературоведческой литературы, чтобы взглянуть на ваши тексты со стороны и указать то, что невозможно до конца формализовать. Если хотите, это и есть аналог поправленной преподавателем линии на холсте.

Что значить «писать»? Гомер ничего не писал. Сократ не писал. Другие античные авторы диктовали рабам-писцам, а Достоевский и Дюма для скорости диктовали стенографисткам. Можно ли считать их писателями, коли они не водили рукой по бумаге? И чем в таком случае их писательство отличается от просто рассказа в бытовом смысле слова? В наши дни этот вопрос приобрел еще бóльшую остроту, потому что сплошным потоком выходят книги, написанные — а иногда и подписанные — двумя людьми: звездой, которой есть что рассказать, и литобработчиком, который эти рассказы записывает и упорядочивает.

Коротко говоря, можно ли поставить знак тождества между писательством и рассказыванием историй, подлинных или вымышленных? Вопрос этот имеет давнюю историю. И я отвечу на него давней историей же.

Умберто Эко (чье имя возникнет в дальнейшем неоднократно) любит начинать свои публичные лекции с пересказа того места из диалога Платона «Федр», в котором Сократ рассказывает, как к древнему фараону Таммузу (древнему — уже во времена Сократа!) пришел бог Гермес, покровитель торговли и ремесел, известный египтянам под именем Тот, и предложил своё чудесное изобретение — письменность. Но многомудрый фараон поглядел на заманчивую инновацию с государственной точки зрения... и отклонил ее. "Хитроумный Тот! — сказал он. — Память — дивный дар, ее надо постоянно поддерживать. Из-за твоего изобретения у людей испортится память. Они будут вспоминать не благодаря внутреннему усилию, а благодаря внешней поддержке«[3].

Эко вроде бы соглашается с этим обескураживающим ответом — действительно, с развитием письменности практически исчезли люди, способные удержать в голове эпос вроде «Илиады» или историческую хронику вроде исландской саги. Но тут же опровергает его. Письменность — это закономерная ступень развития цивилизации. С ее появлением люди стали тренировать память не для того, чтобы запоминать отдельные факты, а для того, чтобы запоминать уже упорядоченные факты и рассуждения — книги, то есть поднимаются на более высокую ступень обобщения. Кроме того, напоминает Эко, только благодаря письменности мы можем насладиться таким шедевром спонтанной памяти, как «В поисках утраченного времени» Пруста именно в том виде, в каком его задумал и создал автор. И, добавлю от себя, таким столпом кропотливой аналитической работы, как «Война и Мир» Толстого или «Маятник Фуко» самого Эко.

Так что слово «писать» — ключевое для нашего курса — мы, конечно, будем понимать в смысле «создавать художественное произведение», но не будем забывать и о его прямом словарном значении — «делать своими руками движения, приводящие к появлению текста». Как здесь не вспомнить, что само латинское слово «text» обозначает «вязь», «переплетение» и не случайно связано со словами «текстура» и «текстиль».

Что же касается стенографистов и, в обозримом будущем, программ распознавания речи, то, действительно, для опытного — подчеркиваю, опытного — писателя, написавшего собственной рукой не одну книгу, физический контакт с материальным носителем текста и впрямь оказывается не нужен. Точно так же, как не нужен оказывается гроссмейстеру контакт с физической шахматной доской и деревянными фигурками. Но он подразумевается. Или, если угодно, становится виртуальным. И все равно профессионал многократно правит и переписывает набранную стенографистом сырую рукопись.

Таким образом, можно подытожить, что писательство, несмотря на то, что писатель имеет дело не с физическим материалом, как скульптор, или специальными инструментами, как музыкант, а только со словами, — это тоже творческая профессия, включающая в себя значительный элемент ремесленного навыка. И требующая упорного сосредоточенного труда.

Остается разобраться с последним определением. Что считать фикшном? И здесь мы переходим к центральному вопросу нашей сегодняшней лекции.