Правила оформления диалога

Редакторская практика показывает, что лучше осветить этот момент сразу и для всех, чем потом выправлять каждую отдельную рукопись. Так вот. В русской орфографической традиции существуют два равноправных способа передачи прямой речи — с помощью кавычек и с помощью тире.

Первый предпочтителен, когда происходит короткий обмен репликами — одна, две, максимум три. И особенно, когда каждая из этих реплик развернута более, чем на одну фразу или даже на несколько абзацев. Второй преимущественно используется, когда перед нами длинная беседа, состоящая из многих коротких реплик.

В последнее время, когда все стали набирать тексты в полноценных текстовых редакторах, а кроме того, стали широко доступны изданные на Западе книги, где традиция книгоиздания отличается от нашей, русские авторы и некоторые издатели стали злоупотреблять курсивом — в частности, для передачи прямой речи. Я призываю относиться к этим типографским возможностям с большой сдержанностью. Помните, что курсив — это просто эквивалент кавычек, вот и все. Оттого, что вы выделите внутренний монолог героя курсивом, а не кавычками, он не станет более многозначительным или красивым. Зато более чем одна строка, набранная курсивом, воспринимается на глаз с натугой. Хотя, конечно, бывают случаи, когда курсив облегчает чтение. Самый очевидный пример — когда «внешний» диалог двух героев разворачивается параллельно внутренним комментариям одного из них. Но в этом случае «внутренний монолог» может вообще никак не выделяться — как мы это уже видели на примере Шарика, «комментирующего» про себя диалог профессора Преображенского и швейцара Фёдора.

А вот как это выглядит у современного европейца Джузеппе Куликкьи в романе «Все равно тебе водить». Это диалог стендиста, от лица которого ведется повествование, и посетительницы выставки:

— Здравствуйте, я — преподавательница.

— Здравствуйте, чем могу помочь?

Чтоб тебе сдохнуть, лоханка дырявая!

— Ваш коллега дал мне этот чемоданчик.

— Мне очень жаль, синьора, но если он сломался, мы не можем его заменить. Распоряжение начальства.

— Нет-нет, он не сломался! Но у меня три маленькие дочки.

— Да, синьора.

Чтоб им тоже сдохнуть!

В прямую речь могут и должны вставляться ремарки — то есть короткие пояснения, оделяемые от речи героя тире и запятыми. Это делается, конечно, в первую очередь для обозначения, кто говорит, а также для передачи оттенков интонации. Ремарка может стоять где угодно — перед прямой речью, позади или разбивать ее. В этом последнем случае, конечно, естественнее «вклинивать» ее там, где высказывание логически разбивается на две части.

— Здравствуйте, Иван Петрович, — улыбнулся Петя. — А я к вам по делу.

Попробуйте переставить ремарку в любое другое место. Это допустимо, но создаст интонационное напряжение, которое должно как-то разрешиться.

Обратите также внимание, что реплика не обязательно (как мы с вами уже отмечали прошлый раз, говоря о точном синониме) должна содержать глагол говорения — «сказал, ответил» и т.д. Это, кстати, еще одно резкое отличие русской традиции от западной. У американцев, итальянцев, французов целые страницы диалогов могут сопровождаться одинаковыми репликами: «сказал он» — «сказала она», и ничего: эти глаголы воспринимаются просто как маркеры прямой речи. Но русскому читателю они всё-таки невыносимо режут глаз, и переводчики стараются как-то их разнообразить: «сказал — ответила — проговорил — вымолвила».

Это хорошая практика, только не переусердствуйте. Со времен "натуральной школы«[3] середины XIX века бытует шутка:

— Я люблю вас, — чихнул он

— И я вас люблю, — кашлянула она в ответ.

Если не можете придумать, какую ремарку еще поставить, просто не ставьте никакой.

И обратите внимание на еще один важный момент оформления. Никогда не пишите в диалогах в фикшне «Вы» с прописной буквы! Разве только вы воспроизводите, выделив его отдельно, письмо, направленное одним персонажем другому. Не знаю почему, но от этого относительно невинного стилистического ляпа редакторы просто звереют.

[1] Перевод М.Визеля

[2] М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. Цит. по: В. Руднев. Словарь культуры XX века.

[3] «Натуральная школа» — направление в русской литературе и публицистике, возникшее после объявления Александром II политики реформ и открытого их обсуждения. В целом соответствовала литературе «гласности и перестройки» 80-90-х годов XX века — и так же оказалась привязана к своему времени.