21.XII.37.

Родные наши, вчера была получена Ваша телеграмма о победе. Давно не было у нас такой радости! Теперь самое главное — как можно полезнее и энергичнее использовать оставшееся время до нового разбирательства дела. Именно нужны действия и действия — в этом заключается Совет, который мы немедленно протелеграфировали Вам. Также указывается, чтобы было охранено хотя бы малейшее единение, ибо даже малое согласованное действие приносит полезную вибрацию, которую можно использовать во благо. Надеемся, что Советы будут выполнены без откладывания в долгий ящик. Пусть все сотрудники помыслят, как лучше подойти к нужным и полезным людям. Если один не может чего-то сделать, пусть не препятствует другому, но всякое отложение смерти подобно. Нужна поспешность и подвижность не только в действиях, но и в сознании нужна находчивость. Напряжением всех сил в период наитруднейший облегчим себе все дальнейшее. Кто знает, может быть, решение недостойного, несправедливого судьи будет одним из полезнейших факторов. Мы знаем, что победа Света действует тонкими энергиями и в тонких условиях, потому действия эти и ускользают от внимания земного ума. В этом и тайна победы Сил Света. Родные, чаще вспоминайте параграф 250 из второй части «Мира Огн[енного]»: «Отчаяние есть прежде всего невежество. Говорю не для ободрения, но для преуспеяния. Много прекрасных строений нарушено было из-за неуместного отчаяния. Всегда оно оборевает человека накануне совершенного достижения, точно кто-то временно потушил огни, но ученик не знает такого ужаса».

Потому не будем отчаиваться перед самой грозной очевидностью, ибо, будучи ограничены своими земными условиями, мы не знаем истинной действительности. Полагая свои силы на защиту и продвижение правого дела, мы находимся под Щитом Света, и Щит этот тем мощнее, чем лучше выполнено условие единения. Итак, родные, умоляю проявить великодушие и всеми силами устремиться к поддержанию единения, хотя бы малейшего. Каждое несогласие, каждое уныние, каждое раздражение невыразимо отяжеляет защиту дел. Оккультно разъединение ужасно. Оно обрывает все сотканные провода, и Помощь не может доходить. Также оно губительно отзывается на Вашем и нашем здоровье. У Н.К. уже недели три как почти каждую ночь приступы удушья. Я очень мучаюсь этим, зная опасность их, ибо удушья эти от переполнения чаши. Родные, пожалейте того, кто все отдал и отдает на служение человечеству. Он ведь не молод, а еще столько надо выполнить! Пожалейте, родные, и себя сами, и всех трудящихся на общее благо. Сроки близятся.

Также были очень огорчены, что наша телеграмма о созыве друзей и дружественных адвокатов для обсуждения создавшегося положения и возможности нового обращения к Куз. не была принята. Должно быть, несчастливая частичка «all» перед словом «адвокаты» смутила Вас, но ведь в конце телеграммы было сказано об осторожности с Л. и также дан Совет посетить г-жу Гер. и просить ее повлиять на Генри. Само собою разумеется, что обсуждение предположенного обращения возможно лишь с дружественными адвокатами и испытанными друзьями, которые могли бы принять участие в передаче его. Ведь осторожность всегда и во всем должна быть соблюдаема. Сейчас очень болит мое сердце за К[атрин]. Она, бедняжка, очень устала. Нужно поберечь ее, ей нелегко. Сколько тягот обрушилось на нее! Последний выпад предателя с доносом должен быть очень тяжек для нее. Надеюсь, что Брат, хотя бы теперь, сумеет существенно помочь ей. Каждый непредубежденный судья должен бы заинтересоваться личностью инициатора подобных доносов. Ведь эти низкие доносы так характеризуют негодяя. Н.К. прав, что совершенно необходимо собрать вместе на один лист все его темные действия и деяния с Крамером, которого он сам когда-то аттестовал как чернейшего из черных. Может быть, и указанный Адамант пригодится.

Кто знает, может быть, талантливый адвокат поймет значение этого указания. Один ухватывает значение каждого обстоятельства, другой проходит мимо самых ценных данных. Так в жизни отбираются удачники и неудачники.

Пусть родная наша К[атрин] не страшится. Сам Вл[адыка] наблюдает. Но очень хотела бы, чтобы она, хотя изредка, сообщала мне свои впечатления о происходящем. Я люблю иметь письма сотрудников при себе, чтобы перечитывать их. Думаем об Инге, как сошло 18-е дек[абря], как я понимаю, в этот день должен был быть снят гипс. С нетерпением ожидаем благоприятного заключения врачей.

Получили письмо Дедлея. Знаю и чувствую сердцем, как тяжко такому честному и чистому человеку вдруг окунуться во всю мерзость людскую. Но земные уроки всем нам необходимы, ибо на чем иначе будем закалять свой дух и учиться совершенствованию во всех областях жизни. Люди учат нас осторожности, которая необходима и во всех мирах. Все подвижники и Сами Вел[икие] Учителя прошли путем тягчайших испытаний. Ведь другого пути к совершенствованию и к Твердыне Знания — нет. Мы должны научиться защищаться и противостоять злу. Бытие есть борьба с хаосом, и борьба эта никогда не прекращается. Она лишь видоизменяется и принимает тот или иной ритм, чередуясь в интенсивности в зависимости от прилива или отлива энергий. Сильный дух радуется борьбе, ибо знает, что лишь таким образом он ускоряет свое продвижение.

Решение трудной задачи привлекает все большие умы. Потому примем борьбу, понимая все значение ее. Милый Дедлей, остро чую все возмущение Вашего духа, но прошу спокойно смотреть на эти уроки жизни. Также Дедлей прав, что чем дальше, тем больше апостаты будут выявлять свою мерзость и тем яснее будет становиться наша правота.

Теперь, родные, передаю Вам всем Указание: «Всегда иметь самые точные письменные договоры с адвокатами относительно их гонорара и прочих условий». Это Указание тоже уже не раз было повторено.

Очень прошу милую Франсис переслать мне просмотренные ею страницы перевода г-на Гартнера. Гартнер признает лишь мое окончательное редактирование, потому я должна выполнить его желание.

Что Морис, каковы его наблюдения за Музеем? Ведь сокровища должны быть окутаны лучшими эманациями. Дружественная аура строит защитную сеть от многих покушений. Надеемся, что Адр[иан] выполнит данное им обязательство. Если нет, будет невыразимо тяжко, и самое ужасное — это новое разочарование в людях.

Вероятно, Вы скоро получите из Риги первую часть «Братства», также и вторую часть «Тайной Доктрины».

Местный магистрат не получил еще опросного листа. Трудно примириться с безответственностью Пл[аута], не потрудившегося даже подать совет, как ответить на некоторые вопросы. Казалось бы, ради всего дела он бы должен быть заинтересован в правильности моих ответов. Также он мог бы указать, какие вопросы можно было оставить без ответа как не относящиеся к сущности дела, именно, к требованию мною моей собственности, отданной на хранение г-же Х[орш] и самовольно захваченной ею, также и к защите моих авторских прав. Также более чем странно заявление адвокатов и того же Лейка, что будто бы мы не знаем, чего хотим. Мы хотим, чтобы нам прежде всего вернули все, что было украдено или захвачено. Что же касается дальнейшего, то когда украденное будет возвращено, тогда мы будем говорить об остальном. Кажется, достаточно просто и ясно. Со всеми, и в особенности, может быть, с адвокатами, нужна твердость, поддержанная единением всех сотрудников. Между прочим, на замечание Лейка, сделанное им Дедлею, о том, что он — Лейк не получает своих указаний «from the clouds», можно было выразить ему глубокое сожаление, ибо все великие люди знают эти вдохновения. Величайшие творения и открытия приходили и совершались в минуту озарения. Но, конечно, ограниченные люди не имеют этих высших восприятий, ибо мозг их не может вместить их. Впрочем, уже множество указаний «from the clouds» запечатлены в прекраснейших творениях и трудах, потому и земные сознания, подобные сознанию Лейка, могут знакомиться с ними уже чисто земным путем. Так, и знаменитая ода Державина «Бог», переведенная чуть ли не на все существующие языки, была получена путем высшего вдохновения, или же «from the clouds», по выражению Лейка. Ближайшие друзья Державина рассказывают с его слов, что однажды ночью он был разбужен ярким лучом луны, светившей ему прямо в лицо, и почувствовал, что он должен писать; вскочив с постели, он тут же сел за стол и в один присест написал эту величайшую поэму. При этом он говорил, что когда он писал, то находился как бы в огне и слова складывались в мозгу с такою поспешностью, что он едва успевал их заносить на бумагу. Окончив, он почувствовал полное изнеможение. Вот такого вдохновения, можно сказать, Лейку испытать не суждено. Ибо мозги, занятые лишь применением земных искусственных законов, не могут вместить все величие законов Мироздания.

Сегодня, просматривая письма, нашла последнее письмо Вл[адыки] М[ории], которое было мне Указано послать в Америку перед нашим уходом в авг[усте] 25-го года в Лад[ак]. Оканчивалось оно словами: «Но за предательство ручаюсь смертельной грозой». Видимо, апостаты забыли или же пренебрегли этим предупреждением. Пусть Карма творит свои следствия.

Так, родные, верю, что сердца Ваши объединятся в великой битве за дела, нам данные. Обнимаю Вас одним широким объятием. Исполнимся мужества и бодрости. Тучи рассеются, и радость впереди. Наступит год еще больших событий — в единении победим.

Шлю всю любовь, сердцем с Вами,

Е. Р.

<...> В конечном итоге все послужит лишь на благо Новой Страны. Также такие фильмы, как «Шангри-Ла», — тоже знамение времени. Как всегда, все Высокое отражается в человеческом сознании, как в кривом зеркале. Темные силы всеми способами стремятся унизить все самое Сокровенное. Но, конечно, большинство сознаний не усмотрит кощунства. Кто может знать и понять величие Самоотверженного Дозора и Труда на Благо человечества, несомого Великими Хранителями и Спасителями его.

Сейчас уже собираю «Внутреннюю Жизнь Братства»*. Какие великие страницы! Сколько из них будет выдано миру, не знаю еще. Пока что Сказано сделать лишь пять копий.

Бедное, бедное человечество, в своем безумии, в погоне за материальными благами утратившее величайшее Благо, неописуемое Счастье! Истинно Сказано: «Лишь испытавшие такие ощущения (при встрече с Вел[икими] Братьями) могут судить о напряжении, с ними сопряженном. Наша вибрация никогда не будет забыта испытавшим ее». Истинно, никогда не забуду мгновения этого несказуемого счастья! И сейчас не редки посылки лучей духовного восторга. Ни с чем не сравнить радость и восхищение от силы притяжения луча магнита Духа В[ладыки] М[ориа]!

Хочу закончить письмо это беседою о Радости. «Ур[усвати] умеет принести радость. Такое качество заключается в дисциплине воли. Не в вещах, но в убедительности растет сознание радости. Не может быть такого состояния, которое не может обратиться в радость. Когда мы твердим о радости, Мы призываем ее как великую реальность. Нельзя представить себе Нашу Обитель без радости. Самые напряженные битвы насыщены радостью, без нее не будет действия. Но уяснить себе значение и ценность радости будет решением большой физиологической основы. Невежды связывают ощущение радости с здоровым пищеварением или с успехом в жизни. Но радость живет поверх здоровья и успеха. Она может быть и среди болезни и поруганий. Такое чувство развивается не только от многих смен жизни, но и от мудрого пребывания в Тонком Мире. Люди загромождают себя вещами, ненужными не только на Земле, но и в Тонком Мире. Каждая ненужная вещь уже будет трудным грузом. Но также несносно неразумное творчество в Тонком Мире. Можно натворить там столько безобразий, что они будут преследовать во всех жизнях. Не может рождаться радость, когда влачится много грязных хвостов. Радость будет о будущем, но не может жить она в прошлом. Нужно понять, что хотим пояснить радость как нечто творческое и вдохновенное. Радость будет надежным магнитом. Мы хотим, чтобы люди поняли, где их панацея. Они могут вести лучшее, высокое Собеседование в радости. Они найдут твердых сотрудников в радости. Они захотят, чтобы миру было хорошо. Мы можем утверждать, что уныние не переступит порог Нашей Обители, ибо там живет радость. Пусть помыслят люди, что никто не может лишить их радости. Даже аппарат лучше работает, когда мы радостно им пользуемся. Решительно все может быть исправлено, улучшено, и ничто не закроет путь совершенствованию. У Нас Праздник, Мы видим, что Наши сотрудники познали Щит радости».

Родные наши, учите приходящих к Вам именно радости. Радости познанию о существовании Твердыни Света. Радости, что самая сокровенная мечта человечества, истинно, воплощена здесь, на Земле. Радости возможности сослужения на Благо человечества. Радости явить преданность, любовь и подойти к Вел[иким] Уч[ителям]. Радости расширению сознания. Радости освобождению от влияния сил темных. Радости несению жизненного подвига для скорейшего воссоединения с близкими и ждущими Нас Сердцами. Сколько счастья, сколько восторга в донесении нерасплесканной чаши!

Родные, больше всего думайте о питании сердца Вашего. Пусть Облик Великого Вл[адыки] и Обители Света неотступно живет в сердце Вашем. Благо тем, кто встречали в прошлых жизнях своих Великие Образы и возлюбили Их, и послужили Им. Чувство, порожденное такими встречами, живо через тысячелетия. Огни такого чувства вспыхивают в полной неприкосновенности. Земные слова их не выразят, но сердце отстучит при новой встрече так же, как и тысячелетия назад. Можно почти безошибочно сказать, что великая преданность Учителю есть вернейшее доказательство таких встреч в прошлых жизнях. Там же, где налицо равнодушие или сомнение, там не было и приближения.

Прочтите милым Фосдикам о Радости. Великое достижение умение хранить в себе радость при всех обстоятельствах жизни! И радость эта приходит, когда сознание наше прочно утвердится на Великой Истине Существования Вел[икого] Учителя, путь к которому никому не воспрещен. Мы ведь знаем, когда нить сердца прочна, то ничто не может случиться с нами без Его ведома. И потому примем радостно все трудности, ибо за ними уже ждет нас радость. Все трудности будем благословлять, именно они приблизят нас к тому Свету, который сердце чует в редкие минуты озарения.

Родные и любимые, храните мужество и радость сознанию, что при сердечном единении все вражеские нападения разобьются лучами Света, только бы найти сотрудничество и уметь уступать в подробностях, чтобы охранить самое главное. От Мориса получаем редкие письма. Видимо, он очень обеспокоен и огорчен Адрианом. Для нас это большой удар. Но всегда перед последней чертой встают и самые большие трудности. Но в единении и в полном доверии к Вел[икому] Вл[адыке] переживем все. Еще раз обнимаю Вас, родные, будем хранить радость подвигу.

Сердцем с Вами,

Е. Р.