22.I.38.

Родные мои, на полученную нами телеграмму с запросом относительно дела Амр[иды] был дан следующий ответ: «Вы хотите знать совет об Америке. Во всех делах — или наступать яро или затягивать. Во всех делах положение одинаково. По-нашему, лучше наступать, но по состоянию умов в Америке лучше затягивать, и для всех прочих дел. Лучше, когда в пространстве висит обвинение апостатам. Если было бы единение, то магнит его привлек бы новые силы. Мы часто просим — дайте Нам возможность помочь вам и теперь просим о единении». Как видите, родные, прежние Советы остаются во всей силе своей. Будем надеяться, что Пл[аут] ничего не упустит и будет зорко следить за движениями врага. Почта уходит, потому должна кончать. Родные наши, храните мужество и единение и, главное, не упустите ни одного полезного действия. Видайте больше людей. Шлю Вам стремления сердца, чтобы охранить и укрепить Ваше доверие Руке Ведущей. Помните о Щите и о всех Советах, чтобы удержать его над собою. Берегите и здоровье. Надеюсь, что Инге замечает улучшение в сгибании ноги.

Обнимаю Вас всех, любимые, одним объятием. Сердечный привет всем истинным друзьям.

Сердцем с Вами,

Е. Р.

For s[ina], f[rances], a[mrida], m[aurice]

29.I.38.

Родные мои, получили письма Ваши от 9-го и 11-го янв[аря], в них уже звучит тревога за новый ход, предпринятый ловкими адвокатами апостатов. Но, конечно, до этих писем мы уже получили тяжкую телеграмму, поразившую нас в самое сердце. Надеемся, что необычная помощь, о которой сообщается в общей телеграмме, осуществится хотя бы частично. Помощь сейчас нужна, и потому приходится думать о приложении всех сил на объединенные действия. Каждый день ждем телеграмм о дальнейшем развитии.

Родная моя Радночка, очень, очень печаловалась о ее недомогании. Знаю, как мучительны нервные боли. Можно отметить, что в то время, как у Радночки болела правая рука, у меня, по симпатии, ныла левая. Началось это приблизительно около 8-го янв[аря] и продолжалось еще в двадцатых числах. Сейчас и Н.К. прихварывает, сильно подействовала на него телеграмма об отмене injunction.

Время сейчас тяжкое, такое тяжкое, что трудно даже представить себе. Силы Света в неслыханном напряжении противостоят чудовищному натиску тьмы на всем протяжении планеты. Две ночи подряд, на 24-ое и 25-ое янв[аря], я снова слышала музыку сфер. Но какая глубокая грусть звучала на этот раз в величавом и торжественном ритме! Ритм этот шел, нарастая в торжественности, и, дойдя до предела напряжения, после синкопы, в непередаваемой тоске, как бы рыдая, ритм звучания начал падать синкопами в замедлении своем. Прислушиваясь в неописуемой тоске к подъему ритма и рыдающим звукам, мне чудилось в них выражение великого Самоотвержения, приносимого Спасителями мира сего, Самоотвержения столь грандиозного, что наше человеческое сознание не может обнять его сейчас. Казалось, само пространство рыдало над чем-то невозвратимым.

24-го было Сказано: «Не забудем Ур[усвати] записать о симфонии сфер, слышанной сегодня. В ней выражалась основа грядущего величия и грусть. Созидание велико, но глубока грусть, что преуспеяние дается при затрате самого драгоценного! Не будем забывать, что мы готовы отрывать куски Своей Ауры, чтобы поражать тьму. Мы готовы на жертвы, но грусть в том, что Мы видим, сколько Сил тратится на противостояние тьме! Пусть эта симфония звучит символом».

Звуки эти запечатлелись в глубине существа моего, и все последние дни я внутренним ухом слышу эти рыдания пространства. Пространство рыдает над разрушением когда-то прекрасного Мира.

Родные мои, преисполнимся самоотверженным духом и всеми силами поможем Владыкам в их гигантской битве. Иногда я так мучаюсь, не зная, чем лучше облегчить страдания и непередаваемое напряжение Вел[иких] Вл[адык]. Ведь я не только видела Их кровавый пот, но ощущала, и не раз, падение этих тяжелых капель на руки и на лоб. Потому, родные, мне так дорог каждый из Вас, стремящийся сохранить светильник свой и поддержать, и облегчить строительство Света.

Сколько лет готовил нас Вел[икий] Вл[адыка] к принятию и несению именно подвига. Потому мы сознательно приняли его и не отступим, ибо знаем, что лишь подвиг приносит истинные достижения и радость высшую.

Сердце шлет привет милым братьям Ф[осдикам] за их чудесные письма. Великую школу жизни проходят они, видя все несправедливости творимые, все непонимания и хороших людей. Пусть им будет светло, пусть, несмотря ни на что, не утеряют своего устремления к Свету. Радуюсь, что Радночка читает им Сокровенные Страницы. Пусть укрепляют дух свой, приобщаясь сознанием к самоотверженной и великой Жизни Спасителей человечества. Сейчас я записываю данные из жизни Великого Путника (Христа). Затем будут записаны и другие Самоотверженные Жизни Старших Братьев человечества.

Милый Морис пишет о своем недомогании, и снова должна напомнить Вам всем о приеме бобровой струи. Мой Свят[ослав] принимает ее, и я вижу значительное улучшение нервного равновесия в нем. Он сейчас столько выдает психической энергии. Пишет большие полотна. С каждым произведением вырастает на целую голову.

На днях получили перевод частичный от Адр[иана]. Это было спасительно. Просим Мориса передать нашу благодарность милой Клайд, знаем, как она потрудилась, чтобы хотя бы эта сумма была послана. Все мои думы направлены, чтобы как можно скорее облегчить друзьям заботу о материальном обеспечении.

Так хотелось бы приблизить некоторые сроки. Невыразимо тяжко выжидание, когда дух уже живет в будущем, в своем желании приобщиться к самому горнилу действия. Если будет достигнуто единение, хотя бы даже частичное и внешнее, многое облегчится. Когда я пишу теперь о единении, внутри меня все плачет, ибо знаю, что призыв этот прозвучит лишь в пространстве.

Не пишу о делах, ибо знаю, что Н.К. сообщает все необходимое. Родные мои, прислушивайтесь к рыданиям в пространстве и устремитесь на помощь Силам Света, и Вы знаете, чем и как можно облегчить их напряжение — единение ключ ко всему и помощь во всем. Родные мои, шлю Вам всю любовь, всю ласку мою. Храните доверие и мужество. Что Амридочка, что Инге?

Сердцем с Вами,

Е. Р.