3. Нравственные мотивы судебного решения

Объектом выделенных нами нравственных мотивов в случаях, когда в силу специфики подлежащей применению нормы суду необходимо учесть не только чисто правовую сторону дела, является обоснование правоприменительного вывода с учетом тех обстоятельств, за которыми закон прямо или косвенно признает правовое значение, не называя при этом данные обстоятельства в числе юридических фактов.

По мнению Д.Б. Абушенко, "конечной целью мотивации при судебном усмотрении является разрешение вопросов принадлежности собственности"*(414). С этим можно согласиться, если толковать термин "вопросы принадлежности собственности" максимально широко.

Применяемые в ходе правоприменения на основе судебного усмотрения нравственные мотивы разумности и справедливости в каждом конкретном случае могут относиться к одному из двух выделенных автором видов:

1) мотивы, основанные на традиционных подходах к разрешению вопросов принадлежности объектов гражданских прав ("традиционные");

2) мотивы, представляющие собой конкретные приоритетные начала в правовом регулировании определенной сферы общественных отношений.

К нравственным мотивам первой группы автор относит некоторые принципиальные начала, на основе которых вообще может быть разрешен гражданский спор в условиях отсутствия абсолютно-определенного позитивного правила; их традиционность - это, прежде всего, некое надпозитивно-правовое начало. К этому виду "усмотрительных" нравственных мотивов относятся мотивы справедливости*(415), разумности и целесообразности*(416).

Следует согласиться с тем, что данная классификация мотивов, отнесенных к первой группе, несмотря на внешнюю "краткость", охватывает возможные варианты соотношения нравственного и материального (имущественного, рационально-правового) критериев и потому характеризуется признаком своей полноты.

Ко второй группе нравственных мотивов, реализуемых в ходе судебного усмотрения, вслед за автором следует отнести те общие приоритеты, которые определяют смысл применяемой отрасли законодательства в целом, однако при этом не отмечены в применяемой норме. В качестве примера можно привести приоритет интересов потребителей, четко прослеживающийся в гражданском законодательстве в целом и в Законе РФ "О защите прав потребителей"*(417) (в ред. ФЗ РФ от 25.11.2006 г. N 193-ФЗ) в частности*(418). Данное "общее начало", не будучи указанным в применяемых нормах материального права, достаточно часто реально определяет содержание судебных решений по спорам с участием потребителей*(419).

Отметим, что на необходимость применения законодательства с обязательным учетом приоритета интересов потребителей внимание судов обратил Пленум Верховного Суда России в Постановлении от 29.09.1994 г. N 7 (в ред. от 10.10.2001 г. N 11) "О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей"*(420), а также Конституционный Суд России.

Конституционный смысл таких приоритетов формулировался КС РФ в ходе проверки конституционности положений указанного Закона.

Так, в определении по жалобе ОАО "Автоваз" Конституционный Суд указал:

"В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации ОАО "Автоваз" оспаривает конституционность абзаца первого п. 1 ст. 23 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", согласно которому за нарушение предусмотренных ст. 20-22 данного Закона сроков, а также за невыполнение (задержку выполнения) требования потребителя о предоставлении ему на период ремонта (замены) аналогичного товара продавец (изготовитель) или организация, выполняющая функции продавца (изготовителя) на основании договора с ним, допустившие такие нарушения, уплачивают потребителю за каждый день просрочки неустойку (пеню) в размере одного процента цены товара.

По мнению заявителя, названная норма, не предусматривающая ни предельный общий размер неустойки, ни предельный размер неустойки за каждый день просрочки в зависимости от цены товара, устанавливает неоправданно высокий и явно не соразмерный последствиям нарушения обязательства размер неустойки и тем самым противоречит принципам соразмерности и справедливости, приводит к нанесению значительного ущерба имуществу заявителя и имущественным правам граждан, являющихся его акционерами, чем нарушает ст. 17 (ч. 3) и 55 (ч. 3) Конституции России.

Заявитель, кроме того, просил Конституционный Суд Российской Федерации рекомендовать федеральному законодателю установить дифференцированную ответственность продавца (изготовителя) за нарушение сроков удовлетворения требований потребителей, предусмотренных ст. 20-22 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", ограничив размер взыскиваемых санкций.

Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные ОАО "Автоваз" материалы, не нашел оснований для принятия его жалобы к рассмотрению.

Положение абзаца первого п. 1 ст. 23 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", устанавливающее размер неустойки за каждый день просрочки, но не содержащее условий, ограничивающих общий размер неустойки, само по себе имеет целью побудить изготовителя или продавца товара как профессионального участника рынка надлежащим образом исполнять все свои обязательства, направлено на защиту прав потребителя как менее защищенной стороны договора, а потому не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявителя (курсив наш. - В.П.)"*(421).

Приоритет интересов потребителей зачастую определяет содержание решений судов, обоснованных в таких случаях именно нравственными мотивами (прежде всего, мотивом справедливости).

Структуру нравственных мотивов составляют суждения, отражающие нравственные и иные аспекты разрешенного дела и действующего законодательства, которые тем или иным образом повлияли на правовой вывод суда о применении норм права.

Вся система фактических, правовых и нравственных мотивов, приводимых в решении, последовательно отражает процесс формирования внутреннего убеждения судьи (судей) о правовой сути разрешаемого дела.

В связи с этим представляется спорным утверждение отдельных представителей науки уголовного процесса о том, что мотивировка судебных решений не отражает путь формирования судейского убеждения*(422).

Как было отмечено, действующий процессуальный закон (ч. 4 ст. 67 ГПК, ч. 4 ст. АПК) требует от суда обязательной мотивировки результатов оценки каждого из доказательств и всех представленных по делу доказательств в целом. Учитывая это, представляется очевидным, что в ходе всей доказательственной деятельности судьи заранее имеют в виду обязанность дальнейшей мотивировки их выводов в решении. Это побуждает суд детально разобраться в представленных по делу доказательствах, дать им оценку с позиции закона, используя свой профессиональный и жизненный опыт, а порой и научные познания в сфере юриспруденции. Выяснив обстоятельства, входящие в предмет доказывания, а также иные значимые для правильного разрешения дела обстоятельства, судьи должны достигнуть полной убежденности в их существовании либо несуществовании.

Достаточно часто в структуре фактических мотивов конкретного судебного решения содержатся суждения суда, по которым он признал недоказанной (либо, наоборот, доказанной) целую совокупность фактов, утверждаемую тем или иным участвующим в деле лицом; своеобразную "версию" развития юридически значимых для правильного разрешения дела событий, предлагаемую стороной либо иным участником процесса. В таких случаях суд в решении должен подробно объяснить, почему одна версия признана не основанной на объективно имевших место событиях, а другая признана судом состоятельной полностью или частично. Такая мыслительная деятельность, протекающая в ходе обоснования своего решения, в контексте обязанности суда мотивировать ее результаты позволяет суду заблаговременно вскрыть пробелы в исследовании и установлении фактических обстоятельств дела и тем самым исключить вынесение неправосудного решения.

Поэтому невозможно не согласиться с П.Я. Трубниковым в том, что "необходимость мотивировки решения вызывается обязанностью суда выносить такие решения, в безусловной правильности и справедливости которых ни у кого не должно возникать каких-либо сомнений, что является одним из непременных условий обеспечения надлежащей эффективности борьбы суда с гражданскими правонарушениями и надлежащего осуществления судом возложенной на него воспитательной функции. Обязанность приведения в решении оснований судейского убеждения предостерегает суды от ошибочного разрешения спора о праве гражданском, ибо обдумывание и формулирование этих оснований при изложении мотивировочной части решения могут привести судей к убеждению об ошибочности сложившегося у них вначале впечатления и повлечь пересмотр того вывода, который им раньше представлялся истинным, но при проверке оказался необоснованным"*(423).