2. Правовые мотивы судебного решения

Наличие правовых мотивов решения суда и их состоятельность также имеют важное значение для постановления законного и обоснованного решения.

Для определения объекта правовых мотивов решения целесообразно кратко остановиться на существе и стадиях правоприменительной деятельности суда в ходе постановления решения*(373).

Исследуя деятельность суда по применению норм материального права, необходимо исходить из того, что применение права является одной из форм его реализации наряду с использованием и исполнением*(374). Вопрос о содержании такой деятельности носит дискуссионный характер.

Установив фактическую сторону дела, суд определяет и применяет норму (общее универсальное правило), регулирующую общественные отношения, признанные судом установленными. На этом этапе суд подводит конкретный, порой уникальный случай под общее правило, установленное законом.

Учитывая, что такие правила существуют не всегда*(375), а существующие носят общий характер, могут быть несовершенными, процесс правоприменения в этой стадии всегда предполагает толкование нормы права применительно к специфике подлежащей разрешению судом жизненной ситуации. В отдельных же случаях правоприменительный процесс осложнен необходимостью применения аналогии закона или права*(376). Кроме того, характер применяемых материальных (как и процессуальных) норм предполагает правоприменение посредством судейского усмотрения*(377).

При этом, как правильно отмечают исследователи, закон не содержит каких-либо правил толкования, условий и порядка реализации судейского усмотрения, однако одновременно карает за "неправильное" толкование, что представляется одной из проблем правового регулирования*(378).

Изложенное свидетельствует о сложности правовой квалификации как специфической деятельности суда в ходе постановления решения и одновременно определяет важность этого этапа судебного правоприменения. Неправильное применение норм материального и процессуального права влечет за собой отмену решения (ч. 1 ст. 362, ст. 363 ГПК; п. 4 ч. 1 ст. 270 АПК)*(379).

Отыскание и применение соответствующей конкретному случаю нормы права устраняет из правоотношения элемент спорности, определяет и уточняет субъективные права и обязанности сторон*(380).

В свое время Е.В. Васьковский, исследуя процесс судебного правоприменения сквозь призму логического метода, указывал, что применение закона осуществляется в виде силлогизма. В нем большой посылкой служат законодательная норма или ряд норм, малой - фактические обстоятельства конкретного жизненного случая. Вытекающее же из данных посылок с логической необходимостью заключение дает ответ на поставленный перед судом и подлежащий разрешению юридический вопрос*(381). Эту позицию разделили и другие процессуалисты*(382), в том числе и наши современники*(383).

Некоторые дореволюционные авторы обращали внимание на то, что судебное правоприменение в подавляющем большинстве случаев имеет более сложную механику, нежели просто силлогизм*(384).

Автор книги в целом разделяет мнение тех исследователей, которые видят в применении судом норм материального права силлогизм, однако считает необходимым сделать ряд оговорок.

В ряде случаев для правосудного разрешения гражданского дела суд не может ограничиться только логическими операциями по поиску заключения, которое не всегда вытекает из имеющихся посылок. Учитывая тенденцию развития системы законодательства: от казуистики к универсальности, системности нормативных предписаний,*(385) - а также несовершенство действующего российского законодательства, невозможность ограничиться "буквой закона" в ходе разрешения отдельных гражданских дел (каждое из которых - уникально) объективно обусловлена. Для таких случаев законодательство содержит целый ряд средств и методов разрешения конкретных дел: аналогия закона и права, оценочные понятия, диспозитивные нормы, предполагающие судебное усмотрение*(386).

Думается, что механизм правоприменения в таких случаях гораздо более сложен, чем его видят сторонники трактовки правоприменения как силлогизма в чистом виде. Безусловно, законы формальной логики пронизывают, направляют всю деятельность суда, как и всякую рациональную деятельность вообще. Однако зачастую суд вынужден руководствоваться общим смыслом ("духом") закона, его принципами, а иногда и чисто нравственными нормативами*(387). Поэтому о правоприменительной деятельности суда как о силлогизме в чистом виде в таких случаях говорить едва ли приходится.

В связи с этим следует согласиться с А.В. Цихоцким в том, что: "процесс применения судом правовых норм отличается от теоретической модели дедуктивного умозаключения как минимум двумя обстоятельствами: во-первых, из множества правовых норм нужно найти (вычленить) соответствующую; во-вторых - не для всякого частного случая можно найти правовую норму в действующем законодательном массиве"*(388).

Вопрос о стадиях судебного правоприменения в ходе разрешения дела также является спорным. Некоторые исследователи видят в процессе применения судом материального права лишь две отдельных стадии*(389). Так, К.И. Комиссаров подразделяет правоприменительную деятельность на юридическую квалификацию спорного правоотношения и разрешение дела*(390).

Другие авторы указывают на три стадии правоприменения*(391). В.В. Лазарев, например, выделяет: установление фактических обстоятельств дела; установление юридической основы дела - определение и анализ правовых норм; решение дела по существу и документальное оформление решения*(392).

Общим для всех этих точек зрения на стадии правоприменительной деятельности является то, что выбор правовой нормы следует после установления фактических обстоятельств дела.

По этому вопросу имеется и иное мнение, одним из сторонников которого являлся М.А. Гурвич. В первом этапе применения права он усматривал предварительное определение судом подлежащей применению нормы права. Автор указывал, что данное предварительное отыскание нормы права производится на основании юридических фактов, но не тех, которые судом уже установлены, а тех, с которыми свои требования и возражения связывают истец и ответчик.

Вторым этапом, по мнению М.А. Гурвича, является определение судом состава фактов, подлежащих исследованию по данному делу; третий этап включает в себя установление прав и обязанностей сторон и применение санкции нормы (предписание о принудительном исполнении); четвертый - принуждение должника к исполнению его обязанностей, установленных судом*(393).

Позиция М.А. Гурвича о первом этапе правоприменения видится наиболее последовательной и обоснованной. Действительно, для установления имеющих юридическое значение по делу фактов и обстоятельств суд сначала должен предварительно определиться с составом таких (юридически значимых) фактов по данному конкретному делу, для чего необходимо исходить из соответствующих правовых норм и фактического содержания заявленных исковых требований и возражений.

Очевидно, что только так суд может задать общее направление движения процесса исследования обстоятельств дела, представленных доказательств; определить предмет и распределить бремя доказывания, конкретизировать процессуальные действия, необходимые для правильного разрешения дела*(394).

Таким образом, подлежащие приведению в решении как правовые, так и фактические мотивы, прежде всего, должны обосновать выбор нормы материального права, определенной судом в качестве подлежащей применению для разрешения дела по существу, а несоблюдение данного требования на практике в ряде случаев является основанием для отмены судебных постановлений.

Так, отменяя состоявшиеся по делу судебные акты, Президиум ВАС РФ в своем постановлении указал следующее.

Согласно ст. 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Действия органов юридического лица, направленные на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей юридического лица, признаются действиями самого юридического лица. В силу этой нормы органы юридического лица не могут рассматриваться как самостоятельные субъекты гражданских правоотношений и, соответственно, выступать представителями юридического лица.

Признавая сделки по продаже акций недействительными, суд кассационной инстанции исходил из того, что их приобретение было произведено НПП (продавцом) с нарушением требований, установленных п. 3 и 4 ст. 72 Закона об акционерных обществах. Однако последствия недействительности сделки по приобретению акций не применялись, продавец акций к участию в деле не привлекался.

На момент отчуждения акций последующим приобретателям НПП (продавец) являлось их владельцем, права которого были удостоверены в системе ведения реестра.

Суд кассационной инстанции не указал, в силу каких норм закона допущенные эмитентом при приобретении акций нарушения сами по себе служат основанием для признания недействительными последующих сделок, совершенных с такими акциями.

Суд первой инстанции вопреки требованиям ст. 168 и 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при принятии решения не оценил все доказательства и доводы, приведенные истцами, не определил, какие обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены, а какие не установлены, не указал в мотивировочной части решения все законы и иные нормативные правовые акты, которыми он руководствовался, а также мотивы, по которым не применены законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались истцы в заявлении.

Следовательно, содержание решения не соответствует названным нормам, а само решение не может быть признано законным, обоснованным и мотивированным, как это предусмотрено ч. 3 ст. 15 АПК РФ, в связи с чем подлежит отмене на основании ч. 3 ст. 288 названного Кодекса*(395).

Правовыми являются и мотивы решения, отражающие в нем реализацию казуального (индивидуального) толкования, представляющего собой "разъяснение нормативного акта, обязательного для данного случая"*(396). В этом смысле в правовых мотивах опосредуется личностное понимание судьями сущности норм материального (прежде всего) и процессуального права, посредством применения которых принимается решение*(397).

Нередко вышестоящие суды, отменяя постановления нижестоящих в связи с отсутствием, недостаточностью либо неправильностью правовых мотивов решения, дают прекрасные образцы толкования норм права.

Сотрудники таможенных органов С. и Ч. обратились в суд с требованиями о взыскании суммы денежного довольствия. При этом они указали, что находились в отпуске по уходу за ребенком; ответчик отказался производить выплату денежного довольствия, что, по мнению истицы, противоречит требованиям п. 1 ст. 35 Федерального закона N 114-ФЗ "О службе в таможенных органах Российской Федерации".

Решением суда в удовлетворении заявленных требований было отказано.

В кассационном порядке дело не рассматривалось.

Определением судьи Верховного Суда РФ по результатам изучения надзорной жалобы Ч. и С. дело было истребовано в Верховный Суд, исходя из установленного факта неправильного толкования норм материального и процессуального права, заключающегося в следующем.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, судебные инстанции исходили из того, что названными судом в решении нормативными правовыми актами не предусмотрено сохранение заработной платы (денежного довольствия) в период отпуска по уходу за ребенком, а предусмотрена лишь выплата государственного пособия.

Однако такой вывод суда первой инстанции и президиума областного суда основан на неправильном толковании норм материального права.

Порядок прохождения службы в таможенных органах и основы правового положения должностных лиц таможенных органов регулируются Федеральным законом "О службе в таможенных органах Российской Федерации".

Пунктом 1 ст. 35 названного Закона, действовавшим на момент возникновения спорных правоотношений и рассмотрения дела, установлен перечень видов отпусков, которые предоставляются сотрудникам таможенных органов с сохранением денежного довольствия. К таким отпускам относятся и отпуска по беременности и родам, в связи с рождением ребенка, по уходу за ребенком, учебные и творческие, установленные законодательством.

Таким образом, ФЗ "О службе в таможенных органах Российской Федерации" в дополнение к общим правилам предоставления отпусков предусмотрены и специальные правила, улучшающие положение сотрудников таможенных органов. Установление таких дополнительных льгот является правом законодателя.

Кроме того, отказывая в иске, суд, неправильно истолковав и применив процессуальную норму, сослался на пропуск истицами срока для обращения в суд за разрешением возникшего трудового спора. Суд не учел, что нарушение носит длящийся характер и обязанность работодателя по своевременной и в полном объеме выплате работнику заработной платы сохраняется в течение всего периода действия трудового договора*(398).

Как было отмечено, правовым может также быть реализуемый в ходе судебного усмотрения правоприменительный мотив справедливости. Речь идет о тех случаях, когда критерий справедливости прямо предусмотрен подлежащей применению нормой (п. 3 ст. 451, абз. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ). На наш взгляд, в качестве правовых следует также расценивать и реализуемые в ходе судебного усмотрения прямо предусмотренные нормой (например, п. 2 ст. 314, ст. 397, 404, 451, 464, 524, п. 3 ст. 602, ст. 738 ГК РФ; ч. 2 ст. 151, ч. 5 ст. 425 ГПК; ч. 3 ст. 130, ч. 5 ст. 238 АПК и др.) мотивы разумности и целесообразности*(399).

Так, по мнению А.Т. Боннера, при разделе имущества супругов правоприменительное усмотрение суда должно определяться именно соображениями целесообразности*(400). С такой позицией автора полностью согласилась А.К. Кац*(401).

Целесообразность как некая противоположность мотива справедливости в своей основе содержит материальный критерий - рациональную соотносимость с какой-либо правовой (в том числе процессуальной) целью*(402).

Исследователями обоснованно отмечается, что в большинстве случаев целесообразность следует считать составной частью принципа законности, а вопрос об их соотношении - сводить к проблеме пределов судебного усмотрения в применении законодательства*(403). Поэтому представляется, что в подавляющем большинстве случаев мотив целесообразности является правовым.

Примером реализации мотива целесообразности относительно применения нормы процессуального права может служить мотивировка судебного постановления по следующему делу.

Гражданин Я. обратился в суд с заявлением о признании недействующим оспариваемого Закона и назначении даты выборов представительных органов местного самоуправления и глав муниципальных образований.

Определением судьи второе из заявленных требований выделено в отдельное производство, производство по делу по этому требованию приостановлено до вступления в законную силу судебного постановления по делу по заявлению о признании противоречащим федеральному законодательству указанного Закона.

В частной жалобе Я. просит об отмене определения областного суда, считая его неправильным.

Отклоняя частную жалобу, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отметила следующее.

Доводы частной жалобы о том, что заявленные Я. требования о назначении даты выборов и оспаривании Закона необходимо было рассмотреть в одном производстве, что суд в нарушение закона не указал мотивы, по которым пришел к выводу о выделении требования о назначении даты выборов в отдельное производство, не могут служить основанием к отмене определения.

В силу ч. 2 ст. 151 ГПК судья выделяет одно или несколько соединенных исковых требований в отдельное производство, если признает, что раздельное рассмотрение требований будет целесообразно.

Учитывая это положение закона, судья был вправе выделить требование о назначении даты выборов в отдельное производство, руководствуясь началом целесообразности такого процессуального действия в целях более полного и всестороннего рассмотрения дела по существу, о чем указал в обжалуемом определении. Определение в этой части мотивированно, поэтому соответствует ч. 2 ст. 151, 225 ГПК*(404).

Разумность представляет собой нечто среднее между справедливостью и целесообразностью: нравственная оценка здесь накладывается на разумно понимаемую имущественную цель, контекст*(405).

В качестве практического примера реализации правового мотива разумности можно привести мотивировку следующего судебного акта.

ОАО "Читаэнерго" обратилось в Арбитражный суд с иском к ОАО "Читинская угольная компания" о взыскании убытков, причиненных неисполнением договорных обязательств по поставке угля.

Решением суда первой инстанции в удовлетворении иска отказано.

Постановлением апелляционной инстанции по делу было принято новое решение - об удовлетворении иска.

ФАС округа судебный акт суда апелляционной инстанции отменил с оставлением в силе решения суда первой инстанции по следующим основаниям.

Между ОАО "Читинская угольная компания" и ОАО "Читаэнерго" были заключены договоры на поставку угля, согласно которым ответчик (поставщик) обязался поставить истцу (покупателю) уголь, количество, марка, цена и график поставки которого определены договорами и приложениями к ним.

Постановление апелляционной инстанции основано на неправильном применении положений о разумности, предусмотренных п. 1 ст. 524 ГК РФ, и установленных по делу фактических обстоятельствах. Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции обоснованно исходил из того, что по договорам, заключенным с ОАО "Читинская угольная компания", была согласована цена на уголь во втором квартале года, тогда как истец обратился за возмещением убытков, размер которых определен по цене угля, поставленного только в четвертом квартале. Оснований считать доказанным размер убытков в предъявленной к взысканию сумме ввиду отсутствия установленной в расторгнутых договорах цены на уголь в четвертом квартале года у суда апелляционной инстанции не имелось.

Таким образом, при рассмотрении дела не установлено совокупности условий, определяемых ст. 15, 393, 524 Гражданского кодекса Российской Федерации и необходимых для взыскания убытков. В частности, отсутствует разумность новой цены товара, а равно и срока заключения повторного договора о поставке товара*(406).

Результаты анализа действующего законодательства заставляют согласиться с выводом, сделанным Д.Б. Абушенко: "На уровне закона те мотивы, которые должны лежать в основе принимаемого по усмотрению правоприменительного акта, указываются крайне редко"*(407).

При этом некоторые авторы приходят к выводу о том, что "всякая правоприменительная ситуация усмотрительна - явно или имплицитно она предоставляет правоприменителю возможность выбора решения"*(408).

Так, В.Г. Антропов отмечает: "Ситуация усмотрительна явно, если правовая норма явным образом формулирует множество равнозначных в отношении фактических обстоятельств дела альтернативных решений. Ситуация усмотрительна имплицитно, если, при видимой безальтернативности содержания нормы, тем не менее, присутствует имплицитная альтернатива ее применения или существует возможность различных вариантов группировок фактических обстоятельств, имплицирующих применение соответственно различных правовых норм"*(409).

Не останавливаясь на подробном изложении и рассмотрении этой проблемы, отметим лишь, что с категоричным мнением о реализации судебного усмотрения в ходе применения любой правовой нормы вряд ли можно согласиться.

Представляется правильным утверждение о том, что усмотрительным правоприменение является только в тех случаях, когда определенная (всегда относительная) правоприменительная свобода суда вытекает из буквального содержания закона, ведь "само установление свободы и способы ее ограничения непосредственно вытекают из правовых норм"*(410).

Из анализа аргументации, приводимой указанными авторами - сторонниками широкого применения категории судебного усмотрения, следует, что для них судебное усмотрение лишь способ, механизм "судебного правотворчества"*(411).

Поэтому полагаем, что в тех случаях, когда мотивы справедливости и разумности определяют содержание решения суда по гражданскому делу, не будучи указанными в применяемой судом норме права, такие мотивы следует расценивать как нравственные (не правовые). Их мы охарактеризуем отдельно.

Правовыми же во всех случаях следует считать, например, мотивы выводов суда о применении (либо - неприменении) норм права по аналогии*(412).

Объектом правовых мотивов решения суда по гражданскому делу является юридическое (нормативное) обоснование судьями выводов по вопросам о квалификации установленных судом юридически значимых обстоятельств с учетом всех иных значимых для правильного разрешения дела фактов.

В структуру правовых мотивов входят суждения судей, основанные на положениях, сформулированных в нормах материального и процессуального права, на их толковании применительно к особенностям конкретного гражданского дела, которое в части фактических обстоятельств всегда уникально. Также в структуру правовых мотивов входят аргументы, основанные на подлежащих учету судами разъяснениях и рекомендациях высших судебных инстанций российской судебной системы; с учетом абз. 4 ч. 4 ст. 170 АПК арбитражный суд свои выводы может мотивировать непосредственно ссылкой на постановления Пленума ВАС РФ. В силу п. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2003 г. N 23 "О судебном решении" в структуру правовых мотивов решения общих судов могут входить суждения, основанные на соответствующих правовых позициях, содержащихся в постановлениях КС РФ, постановлениях Пленума ВС РФ, постановлениях Европейского суда по правам человека, с соответствующей ссылкой на них. При этом ссылка в решении на судебную практику вышестоящих инстанций недопустима по формальным соображениям. Очевидно, однако, и то, что такая практика de facto определяет судебное правоприменение по конкретным делам.

Следует отметить, что правоприменительные суждения (правовые мотивы), приводимые судом в решении, часто также основаны на научных разработках, рекомендациях правовой науки в соответствующей сфере*(413). Это видится абсолютно правильным, поскольку благоприятствует принятию более взвешенного, юридически точного и убедительного решения, отвечающего специфике его нормативного основания.