§ 2. Характеристика отдельных видов мотивов судебного решения

1. Фактические мотивы судебного решения

Порядок принятия решения и разрешаемые при этом судом вопросы определены процессуальным законодательством (ст. 194-199 ГПК; ст. 167-170 АПК). Из этих законодательных положений следует, что необходимой предпосылкой обоснованности решения является установление фактических обстоятельств дела, осуществляемое посредством доказательственной деятельности.

Доказывание в целом и оценка доказательств в частности являются предусмотренным законом механизмом, средством установления фактических обстоятельств дела, что необходимо для дальнейшего применения соответствующих материальных норм*(356).

Оценка доказательств как важный элемент процесса доказывания связана с другими элементами доказательственной деятельности - собиранием доказательств, их проверкой - и сопровождает весь процесс познания фактической стороны дела. Оценив доказательства и установив определенные факты, необходимо проанализировать их, сопоставить с подлежащими доказыванию обстоятельствами, ответить на вопрос о том, можно ли считать установленными те фактические обстоятельства, которые соответствуют фактическим основаниям решения и, следовательно, дают право действовать определенным образом. В этом смысле оценка доказательств примыкает к решению, обусловливает его*(357).

Оценка доказательств, осуществляемая судом в стадии принятия решения, применительно к деятельности суда первой инстанции является окончательной*(358), имеет своей целью установление обстоятельств дел, имеющих правовое значение для его правильного разрешения*(359).

Объектом фактических мотивов является обоснование судьями правильности и достаточности своего знания о фактах, имеющих значение для правильного разрешения гражданского дела. В структуру фактических мотивов, наряду с суждениями, основанными на анализе доказательств, входят и иные элементы. К ним относятся доводы, базирующиеся на положениях науки, на профессиональном и житейском опыте судей.

Фактические мотивы отражают анализ исследованных в судебном заседании доказательств с точки зрения их допустимости, относимости, достоверности или вероятности содержащейся в них информации, а также их достаточности в совокупности. Обязательным и важным структурным элементом фактических мотивов являются суждения суда, в силу которых суд признал достоверной информацию, полученную в ходе оценки одних доказательств, а другие доказательства - не отражающими фактические обстоятельства дела или недостаточными для признания утверждаемого факта установленным. Суд в любом случае должен мотивировать результаты оценки представленных доказательств.

Так, отменяя судебные постановления, арбитражный суд кассационной инстанции указал следующее.

Сославшись на наличие смягчающих обстоятельств, суд снизил размер подлежащего взысканию штрафа. Обстоятельствами, смягчающими ответственность, суд признал: отсутствие негативных последствий правонарушения, совершение правонарушения впервые, отсутствие недоимки.

Вместе с тем из обжалуемого решения не следует, какие именно доказательства оценил суд, указав на наличие смягчающих обстоятельств.

В соответствии со ст. 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в мотивировочной части решения должны быть указаны: фактические и иные обстоятельства дела, установленные арбитражным судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела.

Кроме того, вывод суда о совершении обществом налогового правонарушения впервые является недостаточно мотивированным.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное, исследовать фактические обстоятельства по делу, оценить представленные доказательства, принять решение в соответствии с нормами процессуального права*(360).

Процессуальное законодательство (ч. 4 ст. 67 ГПК; ч. 7 ст. 71, п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК) обязывает суд указывать в решении мотивы, по которым одни доказательства приняты судом в качестве оснований своих выводов о фактической стороне дела, а в принятии других доказательств в качестве таких оснований отказано. Речь в этих нормах идет как раз о фактических мотивах.

Исходя из формулировок ч. 4 ст. 67 ГПК и ч. 4 ст. 170 АПК, в силу которых суд должен мотивировать принятие тех или иных доказательств в качестве средств доказывания, представляется необоснованным мнение тех авторов, которые принижают роль полноты фактических мотивов. Так, по мнению П.М. Давыдова, "нет надобности специально во всех случаях приводить доводы, излагать причины, почему суд признал сведения, полученные из них, достоверными. Подобные выводы необходимо изложить применительно к тем доказательствам, которые оспариваются участниками процесса, противоречат другим материалам дела или содержат в себе противоречия"*(361).

Позиция действующего законодательства представляется правильной, поскольку ее реализация делает мотивировку исчерпывающей, а само решение - максимально убедительным.

Как уже было отмечено, важность выполнения требования мотивированности фактических выводов суда непосредственно обусловлена, прежде всего, той сложностью, субъективностью, которыми характеризуется внутреннее убеждение как основа оценки доказательств по действующему процессуальному законодательству России.

Внутреннее убеждение суда при оценке доказательств уходит своими корнями в принцип свободной оценки доказательств, основные составляющие которого закреплены в ст. 67 ГПК и ст. 71 АПК. Данные законоположения предполагают отсутствие каких-либо связывающих суд своей обязательностью формальных критериев оценки доказательств. Это принципиально отличает действующую систему правил оценки доказательств по внутреннему убеждению от господствовавшей ранее в отечественном процессе формальной теории оценки доказательств, "лишавшей судью самостоятельного суждения, притупляя его внимание, превращая его в счетчика доказательств, наперед уже оцененных законодателем"*(362). Формальная оценка предполагала за каждым из видов представленных и исследованных по делу доказательств строго определенную доказательственную силу, обязательную для оценивающего доказательства судьи. По понятным причинам это практически полностью исключало учет специфики каждого конкретного дела с точки зрения особенностей отражения его обстоятельств в имеющихся доказательствах*(363).

Устранив из живого дела гражданского правосудия "мертвящий формализм", одновременно действующая система оценки доказательств по внутреннему убеждению привнесла в гражданский процесс ряд проблем, обусловленных сложностью, неопределенностью самого понятия внутреннего убеждения как основы оценки доказательств. В первую очередь, это затруднило возможность проверить правосудность решения суда в части правильности, обоснованности выводов суда об обстоятельствах дела и действительных правоотношениях сторон.

Привнесенный в механизм оценки доказательств субъективный элемент внутреннего убеждения судьи автоматически задействовал в процесс оценки доказательств сложнейшие психологические механизмы субъективной*(364) мыслительной и познавательной деятельности*(365), ценностные воззрения конкретного судьи, квалификационные, нравственные и целый ряд иных личностных факторов*(366).

В практике автора имел место следующий весьма показательный случай.

В результате проверки на мясоперерабатывающем комбинате Службой инспекционной деятельности Центрального таможенного управления Государственного таможенного комитета России были выявлены четыре случая таможенных правонарушений, ответственность за которые предусмотрена ст. 16.21 КоАП РФ. На основании составленных актов были вынесены четыре определения о возбуждении дела об административном правонарушении. Материалы данных дел об АП были полностью идентичны. По результатам административного производства были вынесены четыре постановления о привлечении мясокомбината к административной ответственности в виде штрафа, которые были оспорены в Арбитражном суде. Соответственно были возбуждены четыре дела, которые рассматривались разными судьями арбитражного суда.

Выступая на стороне заявителя в качестве судебного представителя, в ходе разрешения каждого из указанных дел диссертант приводил одинаковые доводы, ссылался на одинаковые процессуальные нарушения, допущенные в ходе производства по делу об административном правонарушении; суды исследовали совершенно идентичные доказательства, материалы и обстоятельства дел.

Примечательно, что по результатам рассмотрения четырех абсолютно идентичных дел в двух случаях оспариваемые ненормативные акты были отменены, а в двух других - оставлены в силе. Причем в обоснование всех четырех решений были положены совершенно различные фактические мотивы выводов по результатам оценки доказательств, а мотивировочные части вынесенных решений существенно различались по своему объему и содержанию*(367).

Справедливости ради следует отметить, что оба решения, оставившие оспоренные постановления в силе, были в дальнейшем отменены ввиду неправильного применения судами норм материального права (ст. 16.21 КоАП); а в одном из этих случаев - также по основанию нарушения процессуальных норм-правил оценки доказательств и отсутствия необходимой мотивировки соответствующих выводов суда об обстоятельствах дела.

Этот пример наглядно демонстрирует значение субъективного фактора в ходе оценки доказательств и соответственно - при мотивировке выводов суда.

Сложность, неоднозначность, исключительная субъективность явления внутреннего судейского убеждения как основы оценки доказательств по понятным причинам зачастую влекут за собой затруднительность необходимой мотивировки судьей результатов оценки им доказательств в тексте судебного решения.

Мотивировка выводов суда о фактах становится еще более затруднительной, когда речь идет об оценке тех доказательств, которые сами по себе имеют сложную, комплексную природу. Примером может служить мотивировка выводов по результатам оценки заключения эксперта (ст. 86 ГПК, ст. 86 АПК).

Согласно закону (ст. 79 ГПК, ст. 82 АПК) экспертиза назначается судом при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники и т.д. Таким образом, назначая экспертизу, суд тем самым исходит из отсутствия у него этих самых специальных знаний, которые требуются для установления значимых для соответствующего дела обстоятельств. Однако в силу того же процессуального закона заключение оценивается судом наряду с иными исследованными по делу доказательствами. В случае несогласия суда с заключением эксперта соответствующие мотивы несогласия должны быть исчерпывающе приведены в тексте решения (ст. 187 ГПК, ч. 3 ст. 86 АПК), а в случае назначения дополнительной или повторной экспертизы - в соответствующем определении суда (ст. 87 ГПК, ст. 87 АПК). Таким образом, закон, с одной стороны, совершенно обоснованно признает суд в таких случаях не обладающим необходимыми специальными знаниями, но, с другой стороны, всегда предполагает за судом способность исчерпывающей критической оценки правильности данного экспертом заключения. Именно поэтому реализация судом его обязанности мотивировать свое несогласие с данным экспертом заключением зачастую связана с понятными трудностями. Не обладающий необходимыми для самостоятельного производства исследования специальными познаниями субъект вынужден контролировать правильность как сделанных компетентным субъектом выводов о фактах, так и самого экспертного исследования, да еще исчерпывающе обосновать (мотивировать) свою позицию в решении.

Как отмечается в литературе, "некритическое отношение к заключениям экспертов, порой ведущее к вынесению необоснованных решений, достаточно распространено в судебной практике. При исследовании заключения эксперта суду следует проверить его соответствие заданию, полноту, научную обоснованность содержащихся в нем выводов (курсив наш. - В.П.)"*(368). В силу п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2003 г. N 19 "оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ (курсив наш. - В.П.)"*(369).

В судебной практике встречаются случаи реализации такого (широкого) толкования обязанности суда мотивировать его выводы по результатам оценки экспертного заключения, однако далеко не всегда их можно признать удачными*(370). Кроме того, эти случаи единичны.

С учетом изложенного представляется, что оценка некомпетентным в соответствующей области субъектом - судом заключения эксперта должна (и может) получить свою полную мотивировку в решении только на предмет: соблюдения процессуального порядка осуществления экспертизы; соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле; соответствия заключения поставленным перед экспертом вопросам, его полноты; фактической обоснованности и достоверности в соответствии с другими доказательствами, оцениваемыми судом. Мотивировка же суждения суда по вопросу о научной обоснованности данного экспертом заключения на практике является для суда чрезвычайно затруднительной, поэтому ее реализация сводится лишь к формальной констатации, что обусловлено изложенными выше причинами.

В отдельных случаях суд может прибегнуть к изучению специальной научной литературы с тем, чтобы оценить правильность содержащихся в заключении выводов эксперта. На практике порой это встречается, являясь редким исключением. Обязанностью суда такая познавательная деятельность признаваться не должна, поскольку применением специальных познаний надлежит заниматься более компетентному в этом плане участнику процессуальных правоотношений - эксперту (специалисту). Кроме того, очевидно, что обретение судом достаточного для оценки заключения уровня знаний возможно лишь в редких случаях.

Попутно нельзя не отметить, что проблема затруднительности мотивировки выводов суда о фактах еще более актуализируется в условиях коллегиальности состава суда, производящего оценку (например, суда кассационной инстанции - в порядке ст. 347 ГПК; суда апелляционной инстанции - в порядке ст. 268 АПК).

С одной стороны, следует согласиться с А.Г. Коваленко в том, что "при увеличении количества судей с одного (единоличное рассмотрение и разрешение вопроса) до трех и более (коллегиальное рассмотрение) при неких постоянных условиях значимо должны снижаться субъективная составляющая и возрастать уровень объективности оценки конкретных доказательств и доводов"*(371). Однако, с другой стороны, приведение в тексте судебного акта конкретного мотива каждого из фактических выводов коллегиального суда (не имеющего единого внутреннего убеждения) с учетом изложенного еще более затруднительно. Тем не менее действующий процессуальный закон (п. 6 ч. 2 ст. 366 ГПК, п. 12 ч. 2 ст. 271 АПК) этого требует.

По мнению С.М. Михайлова, при оценке доказательств коллегиальным судом "в судебном постановлении отражается не внутреннее убеждение суда, а общее оценочное суждение членов коллегии либо единоличное мнение судьи (курсив наш. - В.П.)"*(372). Действительно, несколько субъектов оценки доказательств по изложенным выше причинам далеко не всегда могут достичь по результатам такой оценки единого (либо тождественного) внутреннего убеждения относительно предмета познания, поскольку имеет место субъективный фактор.

Согласившись с этим, приходим к выводу о несовершенстве норм, предусматривающих оценку доказательств по внутреннему убеждению коллегиальным судом в контексте обязанности суда привести мотивы каждого из выводов по результатам оценки доказательств.

Очевидно, что мотивы выводов каждого из судей по результатам оценки ими доказательств могут быть различными (таковыми часто бывают и сами выводы), поэтому они объективно не могут быть исчерпывающе приведены в тексте судебного акта. Именно поэтому на практике апелляционные постановления и кассационные определения мотивируются одним из судей коллегии (как правило, докладчиком), что не согласуется с буквальными предписаниями п. 6 ч. 2 ст. 366 ГПК и п. 12 ч. 2 ст. 271 АПК.

Таким образом, именно последовательная реализация судом требования мотивированности фактических выводов может обеспечить вышестоящим судебным инстанциям (по инициативе заинтересованных лиц) возможность проконтролировать ход судебного познания обстоятельств дела с точки зрения соблюдения правил оценки доказательств и обоснованности выводов суда.