§ 2. Мотивировка судебного решения

1. Понятие мотивировки судебного решения

В современном русском языке термин "мотивировать" означает "приводить мотивы, доводы в пользу чего-либо, объясняющие, оправдывающие, доказывающие необходимость"*(239).

Как уже отмечалось, в настоящей книге под мотивировкой решения понимается выраженная в тексте решения система его мотивов*(240).

Мотивировка решения и его мотивы являются взаимосвязанными, но при этом самостоятельными явлениями, имеющими собственные отличающие черты. Поэтому в монографии эти категории рассматриваются самостоятельно.

Изучению мотивировки решения посвящена существенная часть исследований известного русского процессуалиста В.Л. Исаченко, который считал мотивировку самым важным элементом решения. Автор указывал, что соображения суда (мотивы) в своей совокупности должны быть достаточно полны, ясны и последовательны; не могут допускаться никакие противоречия как в самой системе мотивов, так и между отдельными из них и окончательным выводом суда по делу. Вся система мотивов и каждый из них в отдельности должны быть "согласны" как с обстоятельствами дела, так и с законами, в противном случае решение окажется не основанным на законе. Обязательно должны быть мотивированны все доводы о том, почему суд "уважает или не уважает известное требование сторон", признает или не признает за данным конкретным доказательством силу судебного доказательства*(241).

В процессуальной литературе советского периода развития процессуальной науки высказывались различные мнения по поводу понятия мотивировки решения. Многие исследователи (А.Г. Гойхбарг*(242), В.Н. Щеглов*(243) и др.) под мотивировкой понимали исключительно содержание мотивировочной части решения, в обязательном порядке содержащей обоснование выводов суда по фактическим и правовым вопросам. По существу авторами не усматривалось различий между мотивировкой и мотивировочной частью судебного решения.

Интересен подход к пониманию мотивировки решения, продемонстрированный в работах П.Я. Трубникова. Определяя мотивировку решения как самостоятельную процессуально-правовую категорию, указанный автор непосредственно связывал ее с природой и сущностью судейского убеждения. Под мотивировкой он понимал обоснование в решении судейского убеждения относительно оценки доказательств и применения норм права*(244). Данная позиция представляется заслуживающей внимания как отражающая существо связи мотивов решения с самой природой доказательственной деятельности суда*(245).

Л.В. Трофимова понимает мотивировку судебного решения как "совокупность доводов, мотивов, содержащихся в постановлении суда, призванных объяснить логику его принятия"*(246).

П.А. Лупинская определяет мотивировку решения как систему мотивов, доводов, аргументов, приводящих к определенным выводам по делу*(247). С данным определением в целом следует согласиться, однако необходимо его раскрыть.

Н.Б. Зейдер подчеркивал, что особое место в мотивировочной части судебного решения должно занять правовое обоснование выводов суда по делу*(248). П.Я. Трубников также придавал первостепенное значение обязанности суда указывать в решении мотивы, по которым в ходе разрешения дела им была применена каждая конкретная норма материального права*(249).

Представляется очевидным, что нельзя сводить мотивировку лишь к "демонстрации взаимосвязи между судебными доказательствами и сделанными на их основе логическими выводами"*(250). Такое определение отражает лишь одну из сторон данного понятия (связь с фактическим основанием решения), упускает продемонстрированную выше связь мотивировки с правовым основанием решения.

Таким образом, мотивировку судебного решения можно определить как систему суждений (мотивов), приводимых судом в обоснование принимаемого им решения по существу разрешаемого дела, выражающую убеждение суда в его законности и обоснованности.

Важное самостоятельное значение имеет мотивировка выводов суда о фактах (прежде всего по результатам оценки доказательств)*(251). Попытаемся кратко охарактеризовать ее.

Система мотивов, требования, предъявляемые к ним, определяются, с одной стороны, спецификой судебного познания, а с другой - содержанием тех знаний, которые судьи должны получить в результате судебного разбирательства и которые формируют их окончательные выводы по существу рассматриваемого дела.

По проблеме судебного познания в теории гражданского процесса высказаны различные суждения, обстоятельный анализ которых содержится в работах советских и российских ученых*(252).

Не касаясь существа имеющихся по названной проблеме разногласий, отметим, что наиболее убедительной представляется точка зрения тех авторов, которые рассматривают судебное познание как специфическую разновидность социального познания - отраслевое социальное познание, характеризующееся определенным отношением элементов научного и вненаучного познания, а также наличием гражданско-процессуальной формы, регулирующей предмет и средства процессуального познания*(253).

Для получения оптимального объема знаний в судебном познании закон устанавливает определенную "программу" - предмет доказывания по гражданскому делу. Принятие законного и обоснованного решения возможно, если судьи в результате своей познавательной деятельности получили этот запрограммированный объем знаний. При этом процессуальная деятельность судей носит познавательный характер как в части установления ими фактических обстоятельств дела, так и в части выяснения наличия или отсутствия объективных связей между этими обстоятельствами и подлежащими применению нормами*(254).

Познание фактических обстоятельств осуществляется, прежде всего, в форме доказывания*(255) - деятельности по установлению обстоятельств дела с помощью доказательств. Она представляет собой часть всей процессуальной деятельности при рассмотрении конкретного дела. Доказывание включает в себя действия по представлению, собиранию и исследованию доказательств, а также их оценку*(256).

Таким образом, доказывание следует рассматривать в двух аспектах: в аспекте процессуальной деятельности судей по собиранию, проверке и исследованию доказательств и в аспекте оценки доказательств, логическом и ином обосновании причинно-следственных связей между исследованными по делу обстоятельствами и вопросами, подлежащими разрешению в решении (ст. 196 ГПК, ст. 168 АПК). Второй из перечисленных аспектов имеет самое непосредственное отношение к мотивировке результатов доказательственной деятельности.

В силу ст. 67 ГПК и ст. 71 АПК суд оценивает доказательства по внутреннему убеждению. Данная категория в контексте тематики настоящего исследования имеет принципиальное значение, поскольку определяет необходимость обязательной мотивировки выводов, сделанных судом в ходе оценки доказательств по делу с целью обеспечения возможности их уяснения и проверки по инициативе заинтересованных лиц.

Связь между оценкой доказательств по внутреннему убеждению и мотивировкой выводов суда по результатам такой оценки настолько прочна и взаимообусловлена, что отдельные авторы предлагают включить мотивировку выводов суда в состав элементов самого внутреннего убеждения*(257).

Не останавливаясь на подробной характеристике внутреннего убеждения как процессуальной категории, отметим лишь, что в самых общих чертах такое убеждение означает уверенность суда в достоверности доказательств и обоснованности выводов о фактической стороне дела, к которым пришел суд посредством доказательственной деятельности. Процесс доказывания должен завершаться возникновением такой уверенности. Ее отсутствие свидетельствует об изъянах в судебном познании*(258). Такая характеристика относится к внутреннему убеждению как результату*(259) доказывания по гражданскому делу, нуждающемуся в исчерпывающей мотивировке (ч. 4 ст. 67 ГПК, ч. 7 ст. 71 АПК).

Сложность внутреннего убеждения, определяющего фактические выводы суда по делу, обусловлена наличием в его составе наряду с рациональными (логическими) также психологических и нравственных (моральных, оценочных) аспектов, затрудняющих понимание решения по делу третьими лицами, а равно и его мотивировку судом. Как справедливо отмечает Т.М. Москалькова, "внутреннее убеждение является моральным основанием принимаемого решения, важной нравственно-психологической гарантией его правильности и справедливости"*(260). В этическом плане убеждение представляет собой рациональную основу нравственной деятельности личности, позволяющую ей совершать тот или иной поступок сознательно, с разумным пониманием необходимости и целесообразности определенного поведения*(261). Изложенное свидетельствует об исключительно субъективном характере внутреннего убеждения как основы оценки доказательств в гражданском процессе*(262).

И.В. Решетникова справедливо отмечает, что "вынесение решения на основе доказывания - это всегда мыслительный процесс"*(263). При этом очевидно, что всякая мыслительная деятельность субъективна. Эти обстоятельства (субъективность мыслительной деятельности и внутреннего убеждения как результата оценки доказательств) определяют сложность полного уяснения оснований немотивированного решения.

Отдельно отметим, что внутреннее убеждение - это категория психологическая, что подчеркивается всеми исследователями этой проблематики*(264).

Так, характеризуя оценку доказательств на предмет их достаточности, С.В. Курылев отмечал: "С точки зрения психологической (внутреннего убеждения суда), результатом достаточного доказательства является уверенность судьи в наличии (отсутствии) доказываемого факта (курсив наш. - В.П.)"*(265).

Следует согласиться с Е.А. Снегиревым в том, что: "в психологическом аспекте внутреннее убеждение субъекта доказывания представляет собой определенное чувство сознания, характеризующее уверенность в принятии решений по делу"*(266).

Таким образом, психологические аспекты мотивировки (на которых остановимся ниже) не в последнюю очередь обусловлены природой внутреннего убеждения как основы оценки доказательств по действующему законодательству.

Несмотря на изложенное выше значение мотивировки решения, В.Ф. Бохан, например, настаивал на необходимости отражать в мотивировочной части решения только юридические факты, имеющие самое непосредственное отношение к существу дела, исходя из буквального содержания применяемой нормы*(267).

По нашему мнению, подобное занижение роли мотивировки решения не вполне учитывает ее действительное значение для правосудия по гражданским делам.

На первый взгляд, позиция В.Ф. Бохана представляется более конструктивной, рациональной, обеспечивающей процессуальную экономию: сокращение времени составления судом полного текста решения, его облегчение. Однако если посмотреть на поставленный вопрос в контексте действующего процессуального законодательства и повседневной практики отправления правосудия по гражданским делам, то такое мнение представляется небесспорным. Думается, что предоставление суду свободы на свое усмотрение мотивировать в решении отдельные свои выводы (как по ходу оценки доказательств, так и в рамках правоприменения) и оставлять без объяснения другие сводит на нет эффективность и значение требования мотивированности решения, снижает его убедительность.

В силу ч. 1 ст. 55 ГПК и ч. 1 ст. 64 АПК доказательствами в процессе признаются не только сведения, которые непосредственно подтверждают фактическую состоятельность заявленных требований и возражений, но и подтверждающие иные значимые для правильного разрешения гражданского дела сведения. Представляется, что под иными в законе понимаются те сведения, с которыми норма материального права непосредственно не связывает возникновение прав и обязанностей, но они необходимы суду для полной и всесторонней оценки доказательств по делу, формирования убеждения, отвечающего всем требованиям ст. 67 ГПК и ст. 71 АПК. Иными словами, действующее законодательство признает определенную правовую (процессуальную) значимость не только за собственно юридическими фактами, но и за иными сведениями, установление которых способно повлиять на результаты оценки доказательств и правоприменительную деятельность суда. Примером влияния таких дополнительных сведений на процесс судебного правоприменения может служить применение материальных и процессуальных норм права, предполагающих определенную степень судебного усмотрения.

Следует согласиться с утверждением Д.Б. Абушенко о том, что "сама мыслительная деятельность суда при усмотрении не только не предписана нормативно, но и, по большому счету, недоступна для стороннего наблюдателя. В лучшем случае уже из самого правоприменительного акта можно найти указание на те обстоятельства, которые повлияли на выбор суда (курсив наш. - В.П.)"*(268). Остается добавить, что такое положение вещей полностью соответствует нормам материального права, дозволяющим в соответствующих случаях решать вопрос на основании усмотрения суда, и действующим процессуальным предписаниям*(269).

Вот характерный пример из судебной практики.

ФГУП, обращаясь в арбитражный суд с заявлением о предоставлении рассрочки исполнения судебного акта, представило сведения о состоянии расчетов по платежам в Пенсионный фонд России, данные по задолженности, а также перспективы развития предприятия; справку о размере задолженности перед ФГУП по государственному оборонному заказу, подписанную представителем Генерального заказчика Министерства обороны Российской Федерации; письмо вышестоящего органа, подтверждающее размер задолженности по государственному оборонному заказу, а также содержащее информацию о рассмотрении уполномоченными органами вопроса о возможности реструктуризации задолженности по обязательным платежам в бюджеты и внебюджетные фонды предприятий оборонно-промышленного комплекса.

Отменяя определение суда, кассационная инстанция указала следующее.

В ч. 1 ст. 324 АПК РФ не установлено конкретного перечня оснований для отсрочки или рассрочки исполнения судебного акта, а указаны лишь общие критерии их определения. Поэтому в каждом конкретном случае, решая вопрос о наличии оснований для предоставления отсрочки или рассрочки исполнения судебного акта, суд самостоятельно определяет необходимость предоставления рассрочки исходя из всех обстоятельств дела и с соблюдением баланса интересов должника и взыскателя.

Согласно ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.

При этом согласно п. 6 ч. 1 ст. 185 АПК РФ в определении суда должны быть указаны мотивы, по которым арбитражный суд пришел к своим выводам, принял или отклонил доводы лиц, участвующих в деле, со ссылкой на законы и иные нормативные правовые акты.

Поскольку обжалуемое определение не мотивировано, оно подлежит отмене как вынесенное с нарушением норм процессуального права*(270).

Следует согласиться с Д.Б. Абушенко в том, что особенно тщательно суд должен мотивировать применение так называемых ситуационных норм. Например, разрешая возникший спор, суд установил, что применению к правоотношениям сторон подлежит п. 4 ст. 614 ГК РФ. В нем записано: "Если законом не предусмотрено иное, арендатор вправе потребовать соответствующего уменьшения арендной платы, если в силу обстоятельств, за которые он не отвечает, условия пользования, предусмотренные договором аренды, или состояние имущества соответственно ухудшились".

Для применения данной нормы суду надлежит сначала установить наличие существенного ухудшения условий пользования арендованным имуществом либо его состояния, а затем (при наличии такого существенного ухудшения), исходя из согласованного сторонами размера арендной платы по договору, соответственно ее уменьшить. Очевидно, что ни содержание применяемой статьи, ни применение законов формальной логики в данном случае сами по себе вывода суда по делу четко определить не могут.

Суду необходимо будет учесть целую совокупность обстоятельств конкретного дела, которые формально (исходя из диспозиции применяемой нормы) в предмет доказывания не входят, однако при применении п. 4 ст. 614 ГК РФ будут определять решение по делу*(271). И это прямо вытекает из ряда применяемых норм материального права, оставляющих суду возможность усмотрения в ходе их применения, а равно из ч. 1 ст. 55 ГПК и ч. 1 ст. 64 АПК.

Таким образом, указание в тексте решения правоприменительных мотивов, по которым суд установил конкретный размер уменьшения арендной платы, а не иной ее размер, является необходимым условием для проверки законности решения в этой части.

Теми же причинами обязательность мотивировки выводов суда о применении права обусловлена и в иных случаях. Как показывает практика, отсутствие мотивировки правовых выводов в большинстве случаев не позволяет вышестоящему суду сделать вывод о законности решения*(272).

Характерны в данном отношении следующие указания арбитражного суда кассационной инстанции.

Согласно ч. 3 ст. 15 АПК РФ принимаемые арбитражным судом судебные акты должны быть законными, обоснованными и мотивированными.

Арбитражный суд, признавая решение налогового органа недействительным полностью, в нарушение требований ч. 4 ст. 170 АПК РФ в решении не указал мотивов, по которым привлечение ОАО к ответственности по п. 1 ст. 126 НК РФ является незаконным.

Решение суда в указанной части не отвечает положениям ст. 15 и 170 АПК РФ, поэтому подлежит отмене с передачей дела на новое рассмотрение в первую инстанцию*(273).

Отдельные авторы (в том числе современные*(274)) соглашаются со следующим утверждением, высказанным когда-то В.Л. Исаченко: "Суд не связан в свободе проводить в своем решении и такие соображения, которые не были приводимы тяжущимися... не обязан критически разбирать каждый приводимый сторонами довод, давать на них ответы, а также критически разбирать каждый документ (курсив наш. - В.П.)"*(275).

В этом отношении удачным представляется положение об обязанностях суда, закрепленное в действующем АПК. В силу ч. 1 ст. 168, п. 2 ч. 4 ст. 170 в ходе постановления решения арбитражный суд обязан не только осуществить, но и мотивировать непосредственно в решении оценку доводов лиц, участвующих в деле. При этом АПК не предусматривает никаких исключений из данных обязанностей суда в отношении оценки и мотивировки каких-либо отдельных доводов и доказательств. Важно иметь в виду, что нормы указанных статей АПК также не предусматривают возможности судейского усмотрения. При этом в условиях действия положений ч. 1 ст. 64, ч. 2 ст. 65, ст. 67-71 АПК арбитражный суд может и должен в ходе оценки устранить из процесса все сведения, не подлежащие учету при вынесении решения (не являющиеся доказательствами, не отвечающие требованиям относимости, допустимости и т.д.), либо установить факт, не нуждающийся в доказывании. С учетом закрепленной в АПК безусловной обязанности суда мотивировать результаты оценки доказательств устранение из процесса доказательственного материала, не отвечающего требованиям закона, вполне достаточно мотивировать ссылкой на такое доказательство и процессуальную норму, которой при этом руководствуется суд. То же касается и установления судом факта, по тем или иным причинам признанного не нуждающимся в доказывании (ст. 69 АПК). Поэтому вряд ли можно согласиться с тем, что обязанность арбитражного суда мотивировать все свои выводы в рамках процесса доказывания неосновательно затягивает разбирательство дела и затрудняет составление мотивированного решения и что "исходя из требований рационализации судебных процедур ... следовало бы отойти от правила общеобязательности снабжения судебного решения мотивами"*(276). Очевидно, что именно мотивировка вывода суда, например, о признании доказательства не относимым к делу позволяет вышестоящему суду убедиться в правильности такого вывода, имеющего зачастую определяющее значение для судьбы дела*(277).

Изложенные соображения в полной мере относятся и к закрепленной в АПК обязанности суда оценить и мотивировать все приведенные заинтересованными лицами доводы. Мотивировка вывода суда первой инстанции о несостоятельности довода стороны по делу вряд ли отнимет у данного суда больше времени, чем понадобится вышестоящему суду на то, чтобы вникнуть во все тонкости соответствующего дела с целью проверки правильности вывода нижестоящего суда относительно довода, оценка которого не получила мотивировки в решении.

Предписанная п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК в качестве обязательной мотивировка выводов суда по результатам оценки доводов лиц, участвующих в деле, существенно снижает процент обжалования судебных решений, поскольку на практике не оцененные в тексте решения доводы часто переадресуются вышестоящему суду в жалобе, представлении.

Ответ постановившего решение суда о несостоятельности приведенного довода с указанием обоснования позиции правоприменителя мог бы исключить обращение за аналогичным ответом в порядке обжалования и, соответственно, снизить нагрузку вышестоящего суда, придав решению окончательность, авторитетность и убедительность*(278).

Показательно в этом смысле следующее дело из личной практики автора.

Истцы-потребители обратились с суд с иском к коммерческой фирме - продавцу недвижимости о признании незаключенным договора купли-продажи недвижимости, признании недействительным соглашения о задатке и применении последствий его недействительности (возврате суммы задатка). В обоснование своих требований они указали, что спорный договор не был зарегистрирован в установленном порядке (как сделка по отчуждению земли и жилого помещения), стороны не достигли согласия по его существенным условиям (предмету), а задаток (акцессорное обязательство), выданный в отсутствие основного обязательства, не соответствует ст. 380 ГК и в силу ст. 168 ГК является недействительной сделкой. В судебном заседании ответчик просил о приобщении к материалам гражданского дела письменных возражений относительно иска, где настаивал на квалификации спорного договора как предварительного (ст. 429 ГК), что, по его мнению, должно влечь отказ в удовлетворении исковых требований.

Ознакомившись с правовой позицией ответчика, в судебном заседании представитель истцов неоднократно обращал внимание суда на то обстоятельство, что признание спорного договора предварительным исключает действительность соглашения о задатке, поскольку последний может обеспечивать лишь денежные обязательства, каковые предварительным договором не порождаются. Кроме того, получившее подтверждение в судебном заседании отсутствие согласия сторон по вопросу о предмете договора (дом или объект незавершенного строительства) исключает также признание предварительного договора (ст. 429 ГК) заключенным, как и договора основного. Таким образом, доводы ответчика не исключали обоснованности заявленных истцами требований.

Тем не менее судом первой инстанции в иске было отказано.

Рассмотрев дело по кассационной жалобе истцов, судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда нашла вынесенное решение незаконным и немотивированным, подлежащим по этим основаниям отмене. Указав на неправильность выводов суда по вопросу о квалификации спорного договора как предварительного, Судебная коллегия отметила, что и признание данного договора предварительным не должно было влечь отказ в иске, поскольку исполнение предварительного договора не может обеспечиваться задатком ввиду отсутствия исполнения в виде платежей (ст. 380 ГК), т.е. денежного обязательства.

Как было отмечено, данный довод истцом приводился, что было отражено в протоколе судебного заседания.

Суд кассационной инстанции отметил, что вынесший решение суд не дал надлежащей оценки правовым доводам представителя истцов, не мотивировал свой отказ принять их во внимание, что повлекло отмену решения как незаконного*(279).

Несмотря на наличие подобных случаев в судебной практике, требования о необходимости мотивировки оценки доводов (п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК) действующий ГПК не содержит. Поэтому суды общей юрисдикции в настоящее время формально не связаны обязанностью оценки доводов участников процесса и мотивировки в решении своих выводов об их принятии или отклонении. Вместе с тем именно правовые позиции сторон по поводу существа дела (предлагаемые ими варианты разрешения дела) часто определяют содержание доводов жалоб на состоявшиеся решения суда, когда последние расходятся с правовыми позициями сторон. Таким образом, ответ суда первой инстанции на приведенные сторонами в обоснование своих позиций доводы в ряде случаев исключал бы обжалование существенной части выносимых решений. Речь, конечно, идет только об относимых к существу дела доводах, которые могли бы повлиять на судьбу дела.

Полагая, что "Положение о сборе на право торговли" противоречит Налоговому кодексу России и другим федеральным законам, предприниматели обратились в арбитражный суд с заявлением о признании его недействующим.

Арбитражный суд в его удовлетворении отказал.

Отменяя решение, кассационная инстанция указала следующее.

Принятое арбитражным судом решение не отвечает требованиям ч. 4 ст. 170 АПК РФ, в силу которой выводы об оценке доводов сторон должны быть мотивированы в решении.

Заявители, обращаясь в суд, обосновывали свои требования тем, что введение сбора создает неблагоприятные условия для предпринимательской деятельности, так как ставки сбора различны в городе и районе, не отличаются от используемой для предпринимательской деятельности площади, неравнозначны для предпринимателей, занимающихся торговлей с лотков и столов и имеющих стационарные торговые площади. Принятый нормативный акт ухудшает положение субъектов малого предпринимательства, предусмотренное Законом Российской Федерации "О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации".

В решении арбитражного суда данные требования не нашли отражения, суд не мотивировал свое решение по данным основаниям заявленных требований.

Так как арбитражным судом первой инстанции не рассмотрены все доводы заявленных требований, решение подлежит отмене, а дело - направлению на новое рассмотрение в этот же суд.

При новом рассмотрении арбитражному суду следует рассмотреть заявленные требования в полном объеме, дать в решении соответствующую правовую оценку доводам заявителей*(280).

Таким образом, отсутствие мотивировки оценки доводов заявителей привело к отмене решения ввиду нарушения положения п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК.

В настоящее время большинство процессуалистов связывают понятие и существо мотивировки судебного решения с логической природой мыслительной (познавательной и правоприменительной) деятельности суда, что представляется вполне обоснованным.

Поэтому в целях полноты раскрытия сложной логико-правовой природы мотивировки решения рассмотрим ее формально-логические аспекты.

Выводы суда по вопросам, подлежащим разрешению им, должны быть основаны на исследованных в ходе процессуального доказывания фактах и формируются путем установления и юридического закрепления точного соответствия между установленными по делу обстоятельствами и диспозицией подлежащей применению судом нормы материального права.

Мотивировка выводов суда как обоснование принятого им процессуального решения осуществляется в форме доказательного рассуждения, доступного для постороннего восприятия. "В восприятии и главным образом объяснении фактов, - справедливо отмечает П.А. Лупинская, - раскрывается та мыслительная деятельность судей, которая привела их к определенному выводу об отношении установленного факта по делу, его достоверности и значении"*(281).

Свою объективизацию процесс обоснования судьями фактических и правовых*(282) выводов по существу гражданского дела находит, прежде всего, в мотивировочной части решения как процессуального акта. Следовательно, с точки зрения гносеологии мотивировка - это словесно выраженное в решении знание суда, сформировавшее его выводы по делу*(283).

В философии знание определяется как "совокупность сведений о внешнем и внутреннем мире человека, выраженных в системе определенных понятий и представлений, которыми располагает общество либо индивид"*(284).

Таким образом, к судебному решению в контексте анализа его мотивировки следует подходить, прежде всего, как к выражению знаний судьи по существу разрешенного данным решением дела (его фактической и правовой сторон).

В процессе формирования полноценного знания происходит качественный отбор судьями доказательственной информации в соответствии с ее объективной значимостью для разрешения указанных в ст. 196 ГПК, ст. 168 АПК вопросов. Как на этот счет отметила Ц.М. Каз, "познавая явления, суд проникает в их сущность в пределах, необходимых для правильного разрешения дела."*(285).

Итак, мотивировка как структурный элемент акта суда представляет собой обоснование судейского знания, характеризующегося качественно определенной целостностью. Вместе с тем в составе судейского знания, необходимого для принятия решения по делу, можно выделить две относительно самостоятельные подсистемы. Первую подсистему составляют правовые, этические знания, профессиональный и житейский опыт и все иные знания, которыми обладали судьи до рассмотрения гражданского дела, безотносительно к нему. Вторую подсистему составляют собственно знания, полученные при рассмотрении дела: исследовании входящих в предмет доказывания по данному делу фактов и их квалификации*(286).

Как было отмечено, процесс обоснования (мотивировки) судьями достаточности полученного знания для вынесения законного и обоснованного решения подчиняется правилам логики.

Всякое доказывание как процесс обоснования какого-либо вывода, суждения с помощью других, истинных, суждений включает в себя три взаимосвязанных элемента: тезис, аргументы (доводы, основания) и демонстрацию (форму).

Применяя эти общие положения логики при анализе мотивировки судебного решения, приходим к выводу о том, что мотивировка включает в себя все перечисленные элементы логического процесса доказывания. Действительно, если в логике тезисом является суждение, истинность которого надо обосновать, в рамках структуры мотивировки решения тезисом выступают вопросы, подлежащие разрешению судом в силу ст. 196 ГПК, ст. 168 АПК. Аргументы (доводы, соображения) логического доказывания - это фактические и теоретические положения, с помощью которых обосновывается тезис*(287).

Под фактами и фактическими данными в логике понимают события или явления, которые имели место в действительности*(288). Понятие факта в логике в своем существе практически равнозначно понятию доказательства в гражданском процессе; правила определения достоверности аргументов в логике (оценка их в совокупности, взаимосвязи и взаимозависимости) совпадают с правилами оценки доказательств в гражданском судопроизводстве*(289).

С учетом изложенного можно заключить, что доказательства, исследованные и оцененные судом, в конечном счете (опосредованно) выступают элементами мотивировки выводов суда о фактах. Непосредственными же ее элементами являются суждения о результатах исследования и оценки доказательств и соответствующие выводы суда.

Содержащиеся в судебном решении выводы относительно фактических обстоятельств дела и их правовой квалификации, ссылки на доказательства, приводимые в обоснование этих доводов, должны быть логически непротиворечивыми. Следует согласиться с А.А. Эйсманом в том, что "логическая правильность построения выводов из материалов дела является условием соблюдения законности"*(290).

Законы логики (тождества, непротиворечия, исключенного третьего и достаточного основания) выполняют в познании роль "фильтра", устраняя все, что неприемлемо для естественного человеческого мышления. Это в полной мере актуально и для судебного познания.

Логическая непротиворечивость суждений суда - необходимое условие правильности выводов, содержащихся в акте правосудия, так как на основе наличной совокупности собранных доказательств по конкретному делу может быть построена только одна логически правильная система выводов*(291).

Отдельно следует отметить системность как необходимое свойство мотивировки решения. Данное свойство определяется все той же, логической, природой мотивировки решения, которая исключает внутреннюю несогласованность всякой логической аргументации.