Социальное изменение

Анализируя взаимоотношения истории и социологии, Тирикьян показал немыслимостъ экзистенциально-социологического подхода без рассмотрения социального времени и истории. Экзистенциальная социология берет социальные феномены в их становлении, в бесконечном процессе. Социальный порядок в такой концептуальной схеме имеет статус ничуть не более высокий, чем социальное изменение. И то и другое ‑ процесс актуализации элементов культурной матрицы. Но это еще не теория социального изменения, а ее метатеоретическая предпосылка. Как же должно

153

анализироваться социальное изменение в терминах социологической теории?

Во-первых, это ‑ социетальное изменение, т.е. изменение в масштабах всего общества. «Под социетальным изменением, ‑ пишет Тирикьян, ‑ мы будем понимать изменения в организационной структуре целостного общества. Это изменение радикально в том смысле, что оно является тотальной трансформацией институциональных структур»²⁰⁷.

Во-вторых, социетальное изменение ‑ «качественное изменение, перерыв, «скачок» в общей нормативной модели организации»²⁰⁸. Другими словами, социетальное изменение носит революционный характер. Тирикьян особо подчеркивает момент революции как характерный момент социетального изменения, в отличие от социального изменения, которое происходит путем постепенного количественного изменения в рамках данной институциональной структуры, т.е. носит эволюционный характер. Адекватной моделью социального изменения (в отличие от социетального) может служить, полагает Тирикьян, парсоновская модель «структурной дифференциации». Что же касается его собственной теории изменения, то модель структурной дифференциации является ее предпосылкой, так же как социальное изменение является предпосылкой социетального. Анализ социального изменения должен показать, что социетальное изменение не «случайно» и не «иррационально», что оно бывает закономерно как реакция на напряжения, возникающие внутри данной институциональной структуры. Когда эти напряжения превосходят некий гипотетический «порог» выносливости структуры, наличная система организаций рушится. Этот «слом» структуры сопровождается реконструированием социального порядка на новом уровне организации, предполагающем «новый комплекс социетальных ценностей и целей». Важнейшим этапом социетального изменения является момент «кризиса» ‑ момент, «когда масштабность структурных изменений становится очевидной для большинства наблюдателей, но когда исход предполагаемого скачка еще не ясен»²⁰⁹. После кризиса — этой критической точки социетального изменения ‑ революция может развиваться, полагает Тирикьян, или в направлении конструктивной (ненасильственной) социоэкономической деятельности или же в направлении деструктивной (насильственной) социополитической трансформации. Таким образом, революция,

154

схваченная в своем высшем мгновении, в момент кризиса, представляет собой единство двух процессов: с одной стороны, это ‑ окончание и одновременно кульминация процесса структурного распада, с другой ‑ начало формирования новых структур. «Революция это социальный катарсис... внезапное очищение социальной структуры, лишенной уже всякого порядка...»²¹⁰

Такова формальная схема социетального изменения, как оно понимается Тирикьяном. В ней нетрудно разглядеть влияние марксистской теории социальной революции. Это касается и понимания взаимоотношений количественных и качественных изменений в социальной структуре, и рассмотрения революции как скачка, перерыва постепенности, и концептуализации момен­та кризиса. Но это лишь формальное сходство, ибо, говоря о крушении старой системы институтов и возникновении в институциональной сфере новых социетальных феноменов, Тирикьян имеет в виду феномены религиозно-моральной природы. Это ‑ третья характерная черта социетального изменения.

Итак, социальное изменение, как оно понимается Тирикьяном, есть изменение социетальное, т.е. происходящее на уровне целостного общества, оно революционно по форме своей, оно есть религиозно-моральное изменение по своему содержанию и по своим движущим силам.

Именно при анализе социетального изменения, полагает Тирикьян, наиболее остро обнаруживается необходимость тесного взаимодействия между социологией, историей и антропологией. Взаимодействие должно происходить следующим образом: история представляет сравнительный материал об исторических трансформациях различных обществ, антропология выявляет уровни и значения различных культурных символов, социологическая теория рассматривает эти символы как символы групповой идентификации (показывающие, «как группа в религиозной форме идентифицирует себя с реальностью»). Социология, таким образом, должна рассматривать возникновение, «всплытие» из глубин неинституционализированного морально-религиозного сознания новых культурных символов в качестве указателя как источника, так и возможного направления социетального изменения.

В качестве примера, точнее, в качестве предмета исследования Тирикьян предлагает рассмотреть обстоятельства возникновения «свастики» как символа нацизма и содержание, ею символизировавшееся, а также сравнить ее значение как символа групповой идентификации при нацизме и в ее предшествующих проявлениях в других культурах. Предметом исследования может быть

155

также появление гностических символов в гербе Соединенных Штатов Америки или же обстоятельства принятия имени Спартак главой баварских иллюминатов в XVIIстолетии и принятие того же имени главой интинацистской подпольной организации вXXв. Сопоставление символики с современными ей социально-историческими преобразованиями позволит, говорит Тирикьян, сформулировать некоторые закономерности, служащие для предсказания социетальных изменений.