Белгородский диалог. Сборник статей
.pdfZeitschrift für ärztliche Fortbildung 53 (1964). S. 158 и далее; Bauer Franz. Geschichte der Krankenplege. Kulmbach, 1965). S. 52 и др.
2.Meyer-Steineg T.., s. 20-28.
3.Thompson J. D. & Golden G. The hospital: a social and architectural study. New Haven & London: Yale University Press, 1975. Pp. 3-4.
4.Edelstein Emma J. and Edelstein Ludwig. Asclepius, Collection and Interpretation of the Testimonies. Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press, 1998. Pp. 173-180; 191.
5.Miller T. The Birth of the Hospital in the Byzantine Empire. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1985; reprint with new introduction, 1997. P.40.
6.Ibid. P. 41.
7.Meyer-Steineg T.., s. 17-18.
8.Woodhead A.G. The state health service in ancient Greece // The Cambridge Historical Journal №10 (30) (1952) Pp.245; Sigerist H.E. A History of Medicine: Early Greek, Hindu and Persian Medicine. New York, NY: Oxford University Press, 1961. Pp. 307-308.
9.Harig G. Zum Problem “Krankenhaus” in der Antike // Klio №53 (1971).
Pp.183-187.
10.Ibid. Pp. 184-185.
11.Woodhead A.G. The state health service in ancient Greece // The Cambridge Historical Journal №10 (30) (1952). P. 245; Risse G.B. Mending Bodies, Saving Souls – A History of Hospitals. New York: Oxford University Press, 1999. P. 28.
12.Jackson Ralph. Doctors and diseases in the Roman Empire. London: University of Oklahoma Press, 1988. P. 65.
13.См.: Schneider K. Valetudinarium // Paulys Realencyclopaedie der classischen Altertumswissenschaft. Band VIII.A.1. Leipzig, 1953. S. 262-266.
14.Schneider K.., s. 262-264; Thompson J. D. & Golden G.., pp. 4-6; Jackson R.., pp. 133-137.
15.Harig G.., s.189, 193-195; Thompson J. D. & Golden G.., pp.3-4.
16.Jackson R.., 1988. P.65.
17.Miller T.., p.38; Retief François P. & Cillier Louise. The evolution of hospitals from Antiquity to the Renaissance // Acta Theologica Supplementum 7 (2005). P.221 и
др.
18.Miller T.., p.51.
19.Подробнее об этом лазарете: Хосроев А.Л. Пахомий Великий. Из ранней истории общежительного монашества в Египте. СПб., 2004. С. 112-113.
20.Horden P. The Earliest Hospitals in Byzantium, Western Europe and Islam
//Journal of Interdisciplinary History, Vol. 35, No. 3 (2005). P. 365.
21.Ferngren Gary B. Medicine and Health Care in Early Christianity. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2009. P. 127; Nutton V. Ancient Medicine. New York: Routledge, 2004. P. 309.
22.Temkin O. Hippocrates in a World of Pagans & Christians, London and Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1991. P.162; Retief François P. & Cillier Louise.., p. 223.
23.Miller T.., p.88.
24.Androutsos G., Karamanou M., Matsaggas A. Les institutions hospitalières de Byzance et l’hôpital (Xénon) du monastère du Christ Sauveur Pantocrator de Constantinople // La Presse Médicale, 41 (1) (2012). Pp.68-73.
25.Brown P. Poverty and Leadership in the Later Roman Empire. Hanover, 2002; Brown P. Power and Persuasion in Late Antiquity: Towards a Christian Empire. Madison, 1992. Pp. 75–103; Brown P., Brian E. Daley. Building a New City: The Cappa-
41
docian Fathers and the Rhetoric of Philanthropy // Journal of Early Christian Studies, VII (1999). Pp. 432–433.
26.Miller T.., p. 209.
27.Horden P. The Christian Hospital in Late Antiquity: Break or Bridge? // Gesundheit – Krankheit. Kulturtransfer medizinischen Wissens von der Spätantike bis in die Frühe Neuzeit (=Beihefte zum Archiv für Kulturgeschichte, vol. 55) / hrsg. von Steiger F. und Jankrift K.P. Köln: Bohlau Verlag, 2004. S. 80-81.
28.Constable Olivia Remie. Housing the Stranger in the Mediterranean World: Lodging, Trade, and Travel in Late Antiquity and the Middle Ages. Cambridge, 2003. Pp. 35-37.
29.Ferngren Gary B.., pp. 136, 151-152.
30.Miller T.., pp. 208-209.
КАНОНЫ КРАСОТЫ И СРЕДСТВА ИХ СОХРАНЕНИЯ В ВИЗАНТИИ
О. С. Тринёва Белгородский государственный национальный исследовательский университет
В статье рассматриваются возможные каноны женской красоты в Византии и средства их сохранения. Прослеживается момент изменения отношения к канонам красоты с принятием христианства. На смену яркости и изяществу приходит чрезмерная скромность и сдержанность. Борцами за новые идеалы выступают монахи и люди, относящие себя к лону церкви. Но они сами доводят свои идеи до крайностей. Не смотря присутствующему гнету, существовали женщины, которые имели другое представление о красоте. И не смотря ни на что, они боролись за неё. Такими примерами чаще всего являются женщины, которые имеют положение и власть – императрицы. Женщины, которые не отличались красотой, были обречены на одиночество и проживание в монастыре, так как браки с ними заключали очень редко. Женщины же одаренные природой прибегали к всевозможным методам сохранения этого дара.
Ключевые слова: женщины, красота, каноны, императрица.
CANONS OF BEAUTY AND THEIR TOOLS CONSERVATION IN BYZANTIUM
O. Trinyova
Belgorod National Research University
The article discusses the possible canons of female beauty in Byzantium and the means to preserve them. Point change in attitude can be traced to the canons of beauty with the adoption of Christianity . In place of brightness and elegance comes excessive modesty and restraint . Fighters for new ideals are the monks and the people who consider themselves to the bosom of the church. But they brought their ideas to extremes. Despite the presence of oppression , there were women who had a different idea of beauty . And no matter what, they fought for it . These examples are most often women who have position and power - the Empress. Women who are not noted for their beauty , were doomed to loneliness and living in a monastery , as marriages with them is very rare. Women are gifted by nature resorted to various methods of preservation of this gift .
Пьер Ларюэль в своем труде «О женских прикрасах» писал следующее: «Когда Господь создал женщину из ребра Адама, он даровал ей вечную, неувядающую красоту. Но она утратила ее по вине дьявола, после того как отведала запретного плода, яблока; и то был для нее великий позор. И дамы в наши дни, хоть и не по собственной вине, а по вине Евы, теряют значительную часть своей красоты, если вкушают от
42
того же запретного плода. Любая из них в бытность девицей была бела, румяна и хороша собой, но стоит ей выйти замуж, и прости-прощай прекрасные краски лица».
Вданном высказывании косвенно прослеживается проблема нашего исследования - каноны красоты и как женщинам, исследуемой нами территории удавалось её сохранить.
У каждого народа были свои традиции сохранения красоты и в общем её понимания, остановимся же на византийских.
Если мужчина в те времена предпочитал славиться мудростью, главным желанием женщины как бы то ни было всегда оставалось славиться красотой. Но не все
вВизантии было так однозначно, особенно если учитывать происходившие на данной территории изменения в политическом, социальном, а самое главное религиозном плане.
Византийские мыслители в своих суждениях о красоте опирались на богатые и разнообразные эстетические традиции поздней античности. Первые отцы византийской церкви, мыслители и богословы активно развивали идеи апологетовсвоих духовных предшественников, и античных мыслителей о высоком достоинстве человека, его главенствующем месте в материальном мире1. А как же оценить красоту более низменную, но не менее притягательнуюженскую красоту.
Вэпоху античности как мы знаем женская красота и женщины в частности были более изысканными, в понимании христианина даже вызывающими и средства достижения каких-либо эстетических прелестей были более значительными и радикальными. Принятие христианства, вовсе не повлекло за собой полнейшего отказа от приемов поддержания красоты , применявшихся в эпоху античности. Они долгое время сохранялись в Византии и в странах Средиземноморья. Однако грех прародительницы Евы на протяжении долгих столетий лежал бременем на женщинах, обрекая их на суровый аскетизм, который женская смекалка все же научилась обходить.
С принятием христианства в обычную жизнь входят стыдливость и суровость, превозносимые в качестве главных добродетелей в посланиях Св. Павла и в книге пророка Исайи. Подобные проповеди предвосхищали те страсти по умерщвлению плоти, что разыгрывались в Средневековье. Нечистоплотность возводилась в ранг добродетели, а запреты и проклятия, содержавшиеся в наставлениях Отцов Церкви (III—V вв. н. э.) способствовали тому, что уходили в прошлое привычки к омовениям, краскам и притираниям, в обществе возникало предубеждение против процедур, связанных с мытьем тела. Священнослужителям, монахам и монахиням Церковь дозволяла совершать омовения только в двух случаях: либо по естественной надобности в случае крайней нужды, либо с целью очищения накануне принятия великих таинств. К обычным же людям такие прерогативы никак не относились. Монахи прибегали еще к некоторым средствам так называемой маскировки редких водных процедур. Так святая . Радегунда (520-587) заменила водные процедуры употреблением мешочков с душистыми травами, которые монахини в аббатстве Святого Креста, где она была аббатисой, «укрепляли у себя подмышками, дабы отбить запах пота».
Проклятия пророка Исайи в адрес дочерей Сиона на протяжении долгих веков будут питать женоненавистнические настроения в обществе, где женщина почиталась сосудом греха, и будут принуждать искренне верующих богомолок к различным способам умерщвления плоти, совершаемым ради искупления вины первой женщины мироздания.
Вобесценении косметических средств, вроде румян и белил, в глазах общества сыграли значительную роль избитые представления, унаследованные от греческих философов и римских сатириков. По их представлениям подкрашивание лица лишает женщину красоты, румяна и белила являются символами разврата, они ядови-
43
ты и приводят к появлению на теле язв и к дурным болезням. Но средневековые проповедники добавляли к списку отрицательных свойств и другие богопротивные качества, подкрепляя свои слова отрывками из Нового Завета.
Считалось, что применение снадобий для сохранения красоты приводит к истинному богохульству, ибо искажает творение Господа. Так что нечестивое изобретение темных сил – краска – превращает женщину в пособницу дьявола, ибо, как пишет Этьен де Бурбон (XII в.), «кокетка порешила более походить на дьявола, чем на Христа». Проповедники поучали: «Красота – явление быстротечное, и попытки приукрасить будущий труп тщетны»2.
Заботы по наведению красоты были включены в список деяний, осуждаемых Церковью, стремившейся наставлять людей даже в повседневных трудах и хлопотах. Начиная с Тертуллиана (III в н. э.) и до графа Жака де Ла Марша, проповедника, жившего в XIV в., всякие попытки приукрасить дарованные природой тело и лицо ассоциировались с двумя грехами: сладострастием и гордыней.
Все это вряд ли подталкивало женщину к сохранению и улучшению своих природных данных, вследствие чего и представления к ранее имеющимся канонам красоты стали менее требовательны и взыскательны.
Не смотря на это в истории Византии существовали женщины, которые не хотели не смотря ни на какие запреты и безжалостное течение времени, терять то, что им было наиболее ценно – красоту и привлекательность.
«Достигнув семидесяти лет, она сохранила лицо без единой морщины и цвела юной красотой» – так, свидетельствуя о византийском каноне женской красоты, пишет об императрице Зое известный интеллектуал Михаил Пселл3. Зоя Порфирородная (ок. 978— июнь 1050) — самодержавная византийская императрица в 1042 году, дочь императора Константина VIII, супруга трёх византийских императоров (Романа III Аргира, Михаила IV Пафлагона, Константина IX Мономаха), взошедших на престол благодаря браку с ней. После смерти второго мужа была насильно пострижена в монахини, но в результате народного бунта оставила монашество и вместе со своей сестрой Феодорой встала во главе империи, а затем в третий раз вышла замуж. По словам историка Шарля Диля, история императрицы Зои — «несомненно, одна из самых пикантных, какие только сохранились в византийских летописях, и одна из наиболее нам известных»4. Неординарной деятельность Зои была не только в отношении политики, но так же яро она отстаивала свою красоту и у негодующих религиозных скептиков и у самого непримиримого врагавремени.
Из вышесказанного мы можем сделать вывод, что сохранение женщиной своей былой красоты, даже не смотря на прошедшие годы было одним из важнейший и почитаемых канонов женской красоты.
Другой представитель интеллектуальной элиты Византии, Иоанн Златоуствпоследствии архиепископ Константинопольский и богослов ,оказывается в опале в немалой степени из-за того, что позволяет себе насмешку над еще одной императрицей, стремившейся отличиться сохранением своей красоты , а также над желанием ее придворных дам прибегнуть к средствам поддержания, неуловимо ускользавшей от них молодости5. И этой императрицей была Элия Евдоксия - супруга императора Аркадия. Красота Евдоксии якобы подтверждалась и тем самым осуждалась её любовными похождениями и интригами, которые всегда витали вокруг императрицы . Кончина императрицы так же связана с её стремлением обезопасить себя от старости. И вследствие этого она переборщила с каким-то снадобьем и умерла в расцвете лет. Но это является лишь предположением, и не имеет под собой доказательной основы.
Синезий Киренский с осуждением описывал ухищрения женщин по сотворению причесок: «Златовидные волосы, блестящие и светящиеся» уложены так, что напоминают шатер или башню… «Мы отечески врачуем тех, кто на соблазн другим
44
убирает и украшает волосы искусственным образом и тем самым предлагает нетвердым душам приманку, врачуем подобающей епитимией, наставляя их и поучая жить скромно…» – говорилось в одном из канонов Трулльского собора6.
В Византии успех сопутствовал исключительно красивым женщинам. По мнению некоторых исследователей императрица София, итальянка по происхождению, вынуждена была передать бразды правления только потому, что была некрасива и слишком высока. Некрасивые женщины были обречены. Путь к их спасению — монастыри, где они проводили всю свою жизнь, ведя скромный и закрытый образ жизни. Те, кто не уходил в монастырь, были лишены перспектив замужества. Браки с некрасивыми женщинами, как правило, осуществлялись по экономическим или политическим соображениям. Этому действительно была подтверждением жизнь самой императрицы Софии. София Монферратская была вторая супругой императора Иоанна VIII. Она была обладательницей, при высоких духовных качествах, настолько непривлекательной внешности, что вызывала в Иоанне отвращение к себе; описав ее наружность, византийский историк Дука приводит народную поговорку его времени: «спереди пост, а сзади пасха». Не сумев вынести своего унизительного положения при дворе, София, при помощи голландских генуэзцев, бежала, к удовольствию супруга, в Италию, где и закончила дни в монастырском уединении7.
Императрица Зоя, о которой мы уже упоминали выше, всю свою жизнь потратила на поиск эффективных рецептов красоты и методов продления молодости. Покои Зои представляли собой лабораторию, в которой изо дня в день проводились эксперименты по изготовлению целебных мазей и созданию уникальных парфюмерных ароматов. Сырье для экспериментов привозили из Индии и Эфиопии. Императрица сама руководила процессом создания косметического средства. Тем самым она помогала не только себе, но и другим женщинам которые нуждались в применении каких-либо средств, которые могли сохранить имеющееся и восполнить недостающее.
Другим примером эталона красоты предстает пред нами Мария Антиохийская (в монашестве — Ксения;) — вторая жена византийского императора Манула I Комнина. Дочь княгини Констанции Антиохийской и Раймунда де Пуатье . Мария родилась в Антиохии и, по словам современного ей летописца Никиты Хониата, отличалась особой красотой. Он писал следующее: «Это была женщина очень красивая и даже чрезвычайно красивая — словом, необыкновенная красавица. В сравнении с ней решительно ничего не значили и всегда улыбающаяся и золотая Венера, и белокурая и волоокая Юнона, и знаменитая своей высокой шеей и прекрасными ногам Елена, которых древние за красоту обоготворили, да и вообще все женщины, которых книги и повести выдают за красавиц»8. В отличии от Зои, Мария не столь усердно пыталась сохранить или улучшить свою красоту. Но мы можем заметить, что у неё была тяга к прекрасному, а также она покровительствовала купцам и торговцам, особенно итальянским. Но, к сожалению, красота не помогла Марии в управлении государственными делами. За что её и не очень любил народ.
Как стало известно, стремление к совершенной внешности было свойственно не только правящим женщинам. В Библиотеке Лоренцо Медичи во Флоренции найден византийский медицинский трактат XI — XIV вв., в котором описаны методы борьбы с морщинами и не только. Красота, особенно женская, как мы уже выяснили очень ценилась в византийском обществе, не смотря ни на какие противоречия . Для ее сохранения использовали различные косметические средства, о которых свидетельствует большое количество рецептов, дошедших до этого времени.
Самыми распространенными были всевозможные парфюмерные изделия, которые были популярны и среди мужчин, и среди женщин. Компоненты для их изготовления доставлялись с Востока (чаще Индии и Аравии) и стоили очень дорого. Для изготовления такой парфюмерии нужно было знать много разных сложных рецеп-
45
тов, но были случаи, когда этим ремеслом увлекались дамы из высших придворных кругов. Таким примером как мы уже упомянули была императрица Зоя. Но она была не единственной. Рецепты сохранения молодости гласили следующее , так например при первых признаках появления морщин лицо на сутки смазывали кашицей: в уксусе размачивали дынные корочки и добавляли небольшое количество камеди. Через 24 часа маску смывали и припудривали лицо чечевичной мукой. Считалось, что процесс старения кожи замедлялся, если регулярно ухаживать за ней целебным снадобьем, которое состояло из горького миндаля и размоченных в вине семян редьки. Сейчас нам это кажется мало эффективным, но кто знает…
В теплые месяцы византийские женщины обычно смазывали кожу розовым маслом с яичной мукой и дынными выжимками. В зимний период — выжимками из нарциссов и лилий. Для того чтобы волосы были пышными, их мыли смесью из свекольного сока с мукой из люпина. От выпадения волос избавлялись путем нанесения снадобья из вареных в розовом масле миртовых листьев.
Седины, как правило, закрашивали соком анемона. А если смешать осадок старого крепкого вина, смолу сосновых шишек и розовое масло, то получится краска, придающая волосам рыжий оттенок. Такой смесью окрашивание затягивалось на 3 дня!
«Как говорят, голова Горгоны превращала всех смотрящих на нее в камни, всякий же, кто случайно видел или неожиданно встречал императрицу, открывал от изумления рот, в безмолвии оставался стоять на месте, терял способность мыслить и чувствовать...». Так пишут о них — византийских императрицах.
Итак хотелось бы сказать, что Византийцы считали обязательным для женщины иметь красоту, мягкий характер, грациозность. Женская красота ценилась очень высоко, ее воспевали. Еще одним доказательством этому могут служить высказывания Михаила Пселла
Михаил Пселл - учёный византийский монах, приближенный ко многим императорам; автор исторических и философских трудов. Одним из первых выдвинул в противовес средневековому увлечению Аристотелем учение Платона, чем подготовил расцвет платонизма в годы Возрождения. Михаил Пселл рассказывая о своей матери в ее юные годы, подчеркивает, что она была очаровательной девушкой и, хотя достаток не позволял носить ей пышные туалеты, но грациозностью своего состояния, красотой волос, прекрасным цветом лица, ясным взглядом прекрасных глаз она захватывала всех, кто видел её. Михаил Пселл9 сравнивает свою мать с розой, которой не нужны никакие украшения. По рассмотренным нами образам императриц, в частности их внешних данных мы можем сделать вывод, что особенно выделяли женщин, которые имели средний рост, тонкую талию, нежную кожу лица, большие выразительные глаза и белоснежную улыбку. Отсутствие красоты часто воспринималась византийскими женщинами как трагедия, так как за этим следовало в первую очередь очень малая вероятность выйти замуж и обустроить свое личное счастье, а наискорейшей перспективой был монастырь.
Все это является для нас доказательством того, что женская красота не смотря на принятие христианства и все возможные аскетические веяния оставалась незыблемой. С самого своего рождения женщина стремилась к красоте, боролась за нее, решалась на всякие ухищрения, лишь бы выглядеть молодой и красивой. Каноны красоты возможно и менялись с течением времени и очередностью религий, но во все времена женщины искали средства и способы сохранения своей красоты и молодости, подтверждением эму являются византийские императрицы. Эта борьба началась тогда, когда свет впервые увидел женщину, но закончится ли она это большой вопрос. Ведь это стремление к совершенству присуще и современным женщинам. И пока на земле будут жить женщины, борьба за молодость не утихнет.
46
Примечания:
1.Бычков В. В. Византийская эстетика, М, Владос, 1990. 450 с
2.Культура Византия: вторая половина VII—XII вв., М., 1989,.588с
3.Ларионов А. В.Михаил Пселл как богослов и историк Церкви // Мир Православия. Сб. статей. Вып. 6. Волгоград: ВолГУ, 2006. с. 45.
4.↑ Диль Ш. Византийские портреты, М, Искусство,1994, 448с.
5.Брендле Р. Иоанн Златоуст. Проповедник, епископ, мученик. / Пер. с нем.
М., Хронос 2008. 308 с.
6.Лосев А. Ф.История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития.— М.: Искусство. 1992, 324 с.
7.Буганов Р.Б. Дука, визант. историк XV в. // Православная энциклопедия. 2007. Т. 16. С. 326.
8.Хониат Никита. История. Царствование Мануила Комнина // http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/Xoniat/index.html.
9.Ларионов А. В. Указ. Соч. с.50
ИСТОРИЯ ЕВРОПЫ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
НОРМАНДСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ АНГЛИИ И АНГЛО-САКСОНСКОЕ ОБЩЕСТВО
Т.Ю. Воеводина Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н.Толстого
В статье рассматриваются взаимоотношения между англосаксонским населением Англии и нормандцами, которые завоевали страну в 1066 году. Данное исследование – это попытка анализа реакции разных слоев англосаксонского общества на вторжение нормандцев. На основе различных источников проанализировано отношение к завоеванию крупной знати, духовенства и простого населения Англии.
Ключевые слова: нормандское завоевание Англии, англосаксонское общество, эрлы, походы на север, датчане.
NORMAN CONQUEST OF ENGLAND AND THE ANGLO-SAXON SOCIETY
T.Y.Voevodina
Tula L. Tolstoy State Pedagogical University
The article discusses the relationship between the Anglo-Saxon population of England and the Normans who conquered the country in 1066. This study - is an attempt to analyze the reaction of different layers of Anglo-Saxon society invading Normans. Based on various sources analyzed attitude to winning a major nobility, clergy, and the common people of England.
Key words: Norman conquest of England, the Anglo-Saxon society, Earl, hiking north Danes.
Нормандское завоевание 1066 года, безусловно, является поворотным моментом в истории средневековой Англии. Оно привело к значительным изменениям в общественном и государственном устройстве, в культурном развитии страны. Но самое главное, что произошла смена правящей династии, которая и привнесла новые изменения в стране. Важно и то, что новый правитель, Вильгельм, не был англичанином, а происходил из Нормандии и являлся герцогом этой части континентальной Европы.
47
Завоевание другой страны всегда сопровождается актами сопротивления, непокорности новым властям. В случае с Вильгельмом это не стало исключением. Для англосаксов он выступил как покоритель их страны, а не законный король, каким он себя представлял, опираясь на обещание короля Эдуарда о передаче ему престола. Первые годы его правления ознаменовались жестокой борьбой за утверждение власти нового короля. Не все районы Англии признали власть Вильгельма. Но даже после окончательного подавления мятежей англосаксонское население хранило память об этих днях в различных литературных произведениях, где они выражали все свои мысли и переживания.
Выступления против нормандцев имели место и раньше. При короле Эдуарде нормандцы стали появляться при его дворе, а некоторым были дарованы земельные пожалования, как нормандцу Ральфу, сыну графа Вексена. Ральф вскоре стал графом Херефордшира, а само графство, по сути, стало нормандской колонией в Англии. Нормандцы занимали высокие должности в церковном управлении. Так в 1048 году епископом Лондона стал аббат Жюмьежа, а в 1051 г. архиепископом Кентерберийским стал нормандец Роберт1. Возможно, это и стало причиной крупного конфликта между королем и самым влиятельным человеком в стране на тот момент эрлом Годвином, который отказался подчиняться королю. В результате этого противостояния Годвин со своими войсками одержал победу над Эдуардом. Король был вынужден пойти на уступки, убрав всех нормандцев из своего окружения, отправив их обратно в Нормандию2.
После этого конфликта не наблюдалось каких-либо случаев выступлений против нормандцев до 1066 года.
Битва у Гастингса 14 октября 1066 года стала знаменательным событием в истории Англии. Нормандцы одержали победу над англосаксами, а король Гарольд, сын эрла Годвина, был убит. Эти события нашли большой отклик в различных хрониках. Так хронист XII века Вильям Мальмсберийский сопереживает этому. Он пишет, что это был роковой день для Англии, называет это хаосом в стране3.
Победа не означала еще полного подчинения страны. Вильгельм почти сразу же столкнулся с противостоянием англосаксов. Это открытое противостояние длилось несколько лет.
Нормандский хронист Гильом де Пуатье возмущался тем, как повели себя англосаксы, тому, что они не хотят подчиняться Вильгельму и не хотят признавать все его добродетели и величие, а также того, что он освободил их от тирана. Но в то же время нормандские хронисты признавали непопулярность Вильгельма в Англии. Англосаксы хотели короля из своей страны, а не иноземца. Современники называли нормандцев дьяволами с огнем и мечом, которые несут только войну и опустошение4.
Но нельзя сказать, что все англосаксонское общество выступило против завоевателей.
После Гастингса Вильгельм начал продвижение в глубь страны5. Сразу же на его пути встал город Ромни, жители которого напали на нормандских воинов. В ответ на это Вильгельм жестоко расправился с горожанами, а город было приказано сжечь. Далее Вильгельм начал продвижение к Дувру, но уже здесь жители сразу сдались без боя, вероятно, боясь новой расправы. За Дувром последовал Кентербери, жители которого сразу же заявили о желании подчиниться Вильгельму. Здесь даже имело место принесение вассальной присяги верности на нормандский манер серди знатных жителей6.
Когда Вильгельм находился в Кентербери, вдова короля Эдуарда, Эдит, которой достался во владение город Винчестер, выразила покорность Вильгельму и присягнула на верность7. Так что, один из главных городов Англии был в руках у Вильгельма.
48
Вполне вероятно, что рядовых жителей мало беспокоило, кто будет править в стране. Главное, чтобы не было никакого притеснения со стороны новых властей. Не все районы Англии выступали против Вильгельма. Но обычных жителей возмущало то, что часть земель была опустошена, то, что земли забирались под постройку крепости или замка. На этой почве и возникали конфликты.
Тем более, как сообщает Ордерик Виталий, в отсутствии Вильгельма его заместители в Англии Вильгельм фиц Осберн, епископ Одо и другие нормандские знатные люди «подвергали англичан преследованиям и бесчинствам, игнорируя предписания короля», они также «облагали англичан несправедливыми поборами». Ни Вильгельм фиц Осберн, ни Одо не обращали внимания на жалобы населения, «их воины по-прежнему грабили население, тем самым вызвали гнев народа». Поэтому со стороны англичан последовали ответные меры на действия нормандцев. «Англичане глубоко сетовали на утрату своей свободы. Они решили обратиться за помощью
вСвейну, королю Дании», - сообщает Ордерик8.
Вотсутствии Вильгельма в 1067 году, который тогда находился в Нормандии,
вАнглии происходит ряд выступлений. Первое выступление произошло в Нортумбрии. Ее жители выступили против Копси, нормандца, который был поставлен Вильгельмом во главе графства. Жители выбрали себе нового правителя из числа местной знати, а Копси был убит9. Далее выступления против нормандцев произошли на западе в Херефордшире, где мятежникам помогали валлийцы. Они нанесли большой урон графству, но покорить его не смогли. Более серьезное выступление произошло в Кенте, который принадлежал епископу Одо. Здесь заговорщики обратились за помощью к графу Булони Юстасу. Но он потерпел поражение в Кенте и вернулся в свое графство10.
Вильгельм возвращается в Англию в декабре 1067 года. Хроники сообщают о том, что он вводит новый налог11. Вероятно, это послужило поводом к началу восстаний в графстве Девоншир. Вильгельм направился туда с войсками. Эксетер не желал подчиняться. Жители оборонялись более десяти дней и согласились сдаться при условии, что все их привилегии будут сохранены. «Жители Эксетера были полны радости, они были благодарны Богу, что после таких страшных угроз они заключили мир даже лучший, чем они ожидали», - пишет Ордерик Виталий. Для оценки ситуации Вильгельм проехал и по Корнуоллу12. Власть Вильгельма признали такие города как Бристоль, Глостер. Тут надо отметить, что Бристоль оказал лояльность новому королю еще раньше, летом, когда сюда направились незаконнорожденные сыновья Гарольда, жители не приняли их в город. То же самое было в Сомерсете13. Чуть позже, в 1069 году, народными восстаниями были охвачены Дорсет, Шропшир, Стаффордшир, Южный Чешир14. Мятежникам оказывали помощь валлийцы. Эти восстания были подавлены довольно быстро самим Вильгельмом и его сподвижниками15.
Таким образом, среди обычных жителей Англии имелось как противостояние нормандскому завоеванию, так и признание новой власти. Все локальные мятежи подавлялись довольно быстро и не требовали значительных затрат сил. Сложнее было отношение к завоеванию среди англосаксонской знати, ведь она на прямую зависела от короля. Знать выступила против Вильгельма. Ее поддерживали другие государства, такие как Шотландия и Дания. Еще в то время, когда Вильгельм находился
вКентербери, в Лондоне сформировалась группа одних из самых влиятельных лиц в Англии. Это были эрл Нортумбрии Моркар и эрл Мерсии Эдвин, а также архиепископы Стиганд и Элдред. Они объединились вокруг еще одного претендента на престол Эдгара, который принадлежал к прежней династии16. Опустошение и разорение предместий Лондона, окружение города вынудило их признать власть Вильгельма. Первым перешел на сторону нормандцев Стиганд, тем самым, Вильгельм получил хорошую поддержку17.
49
После своей коронации 25 декабря 1066 года Вильгельм еще пребывал какоето время в Англии, но потом уехал в Нормандию, взяв с собой эту группу оппозиционеров, вероятно, чтобы не возникло заговора против него в Англии18. Но уже по возвращению в Англию, в начале 1068, года ситуация меняется. Двор Вильгельма покидает сначала Эдгар, потом Моркар и Эдвин. Все они едут на север Англии, где позиции Вильгельма были слабы. Элдред пытался предотвратить там заговор против короля, но у него ничего не получилось. Эрлы ожидали помощи от короля Дании Свейна и от шотландцев. Вильгельм решил опередить их, и сам двинулся на север. Он занимает города Уорвик, Ноттингем, достигает Йорка. Жители Йорка сами вышли к нему с миром. Многие представители знати этого региона решили принести вассальную присягу Вильгельму. В их числе был и епископ Дарема Этельвин, который «выступил мировым посредником между шотландцами и Вильгельмом» 19. Вильгельм заключил временное перемирие с шотландцами и двинулся обратно на юг. По дороге он подчинил города Линкольн, Хантингтон и Кембридж. На своем пути он не встречал какого-либо сопротивления20.
В начале 1069 года ситуация вновь обостряется. Вильгельм в январе отдает под контроль нормандца Роберта де Коммина Дарем. Он выступал в качестве графа. Но когда Роберт прибыл в Дарем, жители города напали на него и подожгли дом епископа, где он укрывался21. Весть об этом дошла до Йорка, жители которого напали на нормандский гарнизон, находящийся здесь. В этих условиях к вторжению начинает готовиться Эдгар. Но Вильгельм снова одерживает победу над мятежниками и назначает правителем Йорка Госпатрика, англосакса, в качестве компромисса. Осенью ситуация усугубилась, так как к Англии подошел большой флот датчан. В Йоркшире вновь вспыхнуло восстание во главе с Эдгаром и Госпатриком. К ним присоединились и датчане. Им удалось захватить Йорк, нормандский гарнизон был перебит22. Сами датчане обосновались на острове Аксхольм и оттуда двинулись в Северный Линкольншир. Источники сообщают, что крестьяне встречали датчан как освободителей и устраивали различные празднования в честь их прибытия23. Вильгельм без промедлений двинулся на север. Он продвигался с большим успехом и уже Рождество встречал в Йорке. Весь Йоркшир был сожжен и опустошен24. Датчане, поняв, что их английские союзники потерпели поражение, отправились домой, но взяли выкуп с Вильгельма25. Вместе с тем, датчане сами были истощены, «лишенные союзников датчане стали блуждающими пиратами у побережья Англии, часть из них погибла от голода и штормов, часть в кораблекрушениях»26.
Опустошение Йоркшира вызвало критику Вильгельма со стороны хронистов. Ордерик Виталий писал, что он и восхваляет Вильгельма, но осуждает его действия по отношению к Йоркширу. Он считает, что это не должно остаться безнаказанным. Английские хронисты также рисуют ужасную картину разорения графства, сравнивают это с эпидемией чумы27. Это событие стало переломным в отношениях между крупной знатью и Вильгельмом, но угроза мятежа еще сохранялась.
Весной 1070 года вновь датский флот приплывает к берегам Англии. Датчане сделали опорным пунктом остров Эли, куда стекались все мятежники28. Сюда в 1071 бежал Моркар и епископ Дарема. Надо отметить, что в это время был убит Эдвин, так что, одним лидером восставших стало меньше29. Весть о его смерти стала известна по всему королевству, «она стала причиной глубокой скорби англичан и даже нормандцев, так как все ценили его доброту и к духовенству, и к бедным крестьянам» 30. Тем временем, на Эли большой отряд воинов привел линкольнширский тэн Херевард. Но в 1071 году он остался без поддержки, так как датчане покинули Англию31. С их уходом Херевард был обречен на поражение. Вильгельм окружил этот район с суши и с моря. В итоге он одержал победу. В плен к нему попали Моркар и Этельвин, а Хереварду удалось бежать32. Но память о нем сохранялась очень долго среди англосаксонского населения. В XII в. создавалось много песен о прошедшей
50