Белгородский диалог. Сборник статей

Основой для этих изменений стали принимаемые законодательные акты. При этом изменялось правовое положение всех сословий. Этот период стал ключевым в процессе формирования сословной структуры общества Российской империи. Основной задачей данной статьи является выяснение характера изменений правого статуса мещанского сословия в пореформенный период. Она решалась путем сравнительного анализа разновременных законодательных актов с последующим выявлением изменений в правовом статусе мещанского сословия.

CHANGES IN THE LEGAL STATUS BOURGEOIS CLASS IN THE PERIOD ARTER THE REFORMS: COMMUNITY ORGANIZATIONS AND TENURE

S.S. Kirillov

Belgorod National Research University

Post-reform period was accompanied by major changes in a caste system of the Russian society. The basis for these changes began to take legislative measures. This changes the legal status of all classes. This was a key period in the formation of social class structure of society of the Russian Empire. The main objective of this article is to clarify the nature of changes in the legal status of bourgeois class in the postreform period. The problem was solved by the comparative analysis of multi legislation towards the identification of changes in the legal status of the bourgeois class.

Пореформенный период сопровождался значительными изменениями в сословном устройстве российского общества. Основой для этих изменений стали принимаемые законодательные акты. При этом они редко носили характер новых установлений, что обусловлено по большому счету характером произошедших перемен, а именно со снятием существующих сословных ограничений и с ликвидацией части привилегий некоторых сословий. Наиболее важным законодательным актом, определившим новые сословные права, стали Положения 19 февраля 1861 г., которые в дальнейшем превратились в базу начавшего оформляться земельного законодательства. Согласно данному Положению, личное имущественное право владения землей становится общесословным: «…помещичьи имения, с включением земель, отведенных в постоянное пользование крестьян, могут быть продаваемы и иными образом отчуждены и лицам всех других сословий, с тем только, чтобы одновременно с совершением купчей крепости на продажу такого имения лицу, к потомственному дворянству не принадлежащему, водворенные в продаваемом имении крестьяне получили в собственность, по полюбовному соглашению с покупщиком, усадебные и полевые земли и другие угодья, составляющие по уставной грамоте их надел…..»1, в дополнение к этой статье оговаривались и земли, не относящиеся к надельным, «…принадлежащие к помещичьему имению земли и другие угодья, не входившие в состав крестьянского надела по уставной грамоте, - могут быть продаваемы и иным образом отчуждены лицам всех сословий…»2. Основное содержание произведенных перемен заключалось в ликвидации исключительного положения дворянства, потере им исключительного сословного права – владеть населенными имениями, в связи с исчезновением самого объекта подобного права. Однако изменения коснулись и других сословий. Мещанство во многом начало терять сословный характер, становясь скорее определенным социальным статусом, который можно было получить при соблюдении определенных условий. Единственным обособленным сословием Российской империи, сохранявшим особенный набор поземельных прав и обладавшим известной степенью автономии в своем правовом положении, являлось крестьянство3.

131

Необходимо отметить, что в правовой системе Российской империи, а конкретно в ее части касающейся поземельной собственности, с 1860-х гг. произошли коренные изменения – право собственности на землю превращается в общесословное, в соответствии с этим, возникает тенденция к возрастанию доли земельных собственников, имеющих недворянское происхождение в частновладельческой категории. Историк В. де Ливрон в своей книге «Статистическое обозрение Российской империи»» указывал, что у сословий недворянского происхождения сильно возросло стремление к приобретению земель: «…частное землевладение на первых порах после реформы вообще сохранилось за прежними владельцами, но переход имений в другие руки в настоящее время более и более усиливается. Лица торгового сословия покупают имения преимущественно в черноземных губерниях с заводскими землями, или для вырубки лесов и сдачи пахотных земель в разбор мелким съемщикам… крестьяне жадно покупают земли как в черноземных, так и нечерноземных местностях и часто платят за землю весьма дорого….»4.

До крестьянской реформы практически все земельные угодья находились, в основном, в руках двух собственников – государства и дворянства. Дворянскому сословию по законодательству принадлежало почти исключительное право на владение землей. После реформы положение изменилось, в частновладельческом землевладении началось уменьшение удельного веса дворянского землевладения, часть дворянской земли (в результате операций куплипродажи) перешла в собственность представителей иных сословий5. В 1862-1877 гг. число помещичьих имений в Европейской России сократилось на 11 тыс. (8,4%), при этом 12% дворянской земли переходит во владение других сословий. В Центральном районе дворяне продали 21% своих земель, на Черноземье

– 12%. Число личных земельных владельцев в Воронежской губернии к 1870 г. составляло 4125, из них дворян было 1861 (45,1%)6.

Вступление Российской империи в период модернизации в результате буржуазных реформ 1860-70-х гг. среди прочего обусловило и изменение роли мещанского сословия. Проявлялось это во многих вещах. К примеру, в 1863 г. мещане освобождаются законом от телесных наказаний. Последовавшая за этим отмена подушной подати (ей на замену пришло умеренное торговопромысловое обложение) и круговой поруки в мещанской общине в 1866 г., фактически разрушили сословную городскую общину. Упразднение 3-й купеческой гильдии (самой многочисленной) в 1863 г., в соответствии с "Положением о пошлинах на право торговли и других промыслов"7, привело к тому, что значительная часть дореформенного купечества (в основном занимавшиеся розничной торговлей) пополнила состав мещанства. В ходе судебной реформы были ликвидированы сословные суды.

Впринимаемых позднее законодательных актах расширялся и конкретизировался круг лиц, которые имели право или были обязаны вступать в сословие мещан. К примеру, в 1865 г. для сосланных в Сибирь устанавливался следующий порядок: "Мещане и крестьяне: в случае удаления их в Сибирь, по приговорам обществ, за порочное поведение, недоимки или по непринятию после суда в прежнем месте жительства по прибытии в Сибирь причисляются там к тем сословиям, к коим принадлежали во внутренних губерниях, т.е. мещане к городским, а крестьяне к сельским, в тех городских и сельских обществах, где им жить назначено, без согласия обществ. По истечении двух льготных лет и 3 лет личной ответственности за платеж податей, люди эти, если успеют исходатайствовать согласие общества на всегдашнее к нему причисление, пользуются уже всеми правами своего сословия, если не лишены оных по суду:"8

Вгородских мещанских общинах установился особенный порядок организации. Правительством в них был установлена круговая порука, которая бы-

132

ла призвана обеспечить регулярность уплаты податей и выполнение разного рода повинностей (строительство и починку дорог, поставку рекрутов и подвод для войск и т.п.). Собственно круговая порука и играла роль того стержня, вокруг которого сформировались городские мещанские общины, вплоть до 1918 года остававшиеся одним из главных элементов социальной организации населения Российской империи. Через институты общинного управления мещане удовлетворяли и определенные свои частные нужды, связанные, прежде всего, с экономическими занятиями. Очень часто, к примеру, общины брали в аренду земли у городов под пашню и выпас скота, заключали ряды с пастухами и т.п. До начала реформ середины XIX века мещанские общины были полностью или по большей части встроены в общегородское управление9.

Распорядительной властью обладало собрание (сход) общинников. Принимать участие в нем могли совершеннолетние мужчины из числа мещан города в возрасте от 21 года до 60 лет. Правом избирать и быть избранным на должности по общинному управлению обладали участники собрания не моложе 25 лет, которым принадлежала в городе недвижимость, приносившая минимум 15 руб. ежегодного дохода10. Собрания проводились раз в месяц, а если в том возникала необходимость, то и чаще. Основные вопросы, которые решало собрание, включали следующее: прием в общину и увольнение из нее; сумма и порядок сбора денежных средств на общинные нужды, их расходование и контроль за расходованием; избрание старост по управлению и денежным сборам. Решения сходов письменно оформлялись в так называемых “приговорах”, которые были обязательными для всех членов общины11.

Анализ специфических черт управления общиной и особенностей функционирования общинных учреждений логично завершить рассмотрением сложившейся в дореформенный период системы денежных общинных сборов. До отмены подушной подати для мещанства подобные ежегодные сборы являлись обязательными. Существенная часть собранных средств направлялась в казну и предназначалась для уплаты государственных податей. Некоторая часть полученных денег шла на расходы по содержанию аппарата управления общиной. Оставшиеся средства община перечисляла казначейству (оплачивая бланки паспортов), лечебным заведениям за помощь мещанам, полицейским органам, а также на призрение нуждающихся семейств мещан12. С отменой подушной подати, какие бы то ни было, денежные сборы в общинах были обозначены в законодательстве как их частное дело. Несмотря на это, сборы проводились и в последующие годы, поскольку община испытывала серьезную потребность в средствах, как для содержания управленческого аппарата, выплаты пособий, так и для проведения расчетов с иными заведениями.

Городовое положение 1870 г. превратило сословное городское самоуправление во всесословное. Городская дума формировалась путем выборов, в которых участвовали все российские подданные мужского пола, достигшие 25летнего возраста и обладавшие налоговым цензом, т.е. платившие оценочный сбор с недвижимости или выбиравшие на свое имя промысловые свидетельства, включая свидетельства на мелочный торг и свидетельства приказчиков13.

Минимальный имущественный ценз Городовым положением не устанавливался, однако были приняты меры, для того чтобы значительно ограничить влияние на выборах малоимущих граждан. В этих целях выборы проводились по так называемой трехразрядной системе.

Городская реформа 1870 г. нанесла сильнейший удар по общинным отношениям в среде городского сословия. Реформа, наконец, создала всесословное общество горожан ценой лишения большинства городского населения избирательных прав вследствие имущественного ценза, в принципе, небольшого, но оказавшегося для многих горожан непреодолимым. Процедура выборов ко-

133

ренным образом изменилась: население голосовало не по сословным группам и не по сословно-профессиональным корпорациям, а по трем имущественным куриям. Ввиду этого купеческие, мещанские и ремесленные общества, гильдии и цехи потеряли значения в городском самоуправлении. Власть в городской думе перешла к цензовым горожанам, среди которых численно преобладало богатое купечество, а в политическом и идеологическом отношениях - профессиональная интеллигенция14.

Реформа 1870 г. особенно сильно, в экономическом и социальном отношениях, ударила по мещанам-земледельцам, которые в большинстве своем жили в условиях поземельной мещанской общины. Дело в том, что мещане, как правило, в думы не попадали из-за высокого, для них, имущественного ценза. Их интересы в думах защищать было некому. Мещанские общества, распоряжавшиеся землей до реформы, потеряли на нее права и не получили никакой компенсации. Думы, для увеличения городских доходов, стали сдавать землю в аренду. В больших и развитых торгово-промышленных городах, где земледелие давно утратило свое значение, эта перемена мало отразилась на хозяйственном быте мещан. Но в малых городах, сохранивших, в значительной мере, аграрный характер, а также в средних городах, где часть мещан была занята в сельском хозяйстве, поземельные мещанские общины попали в тяжелейшее экономическое положение и стали быстро разрушаться и разоряться.

К началу пореформенного периода в Центрально-Черноземном регионе ведущим и наиболее крупным собственником частного земельного фонда являлось дворянство. Здесь выступало в роли ключевого фактора не столько соотношение площадей земельных владений, сколько целый ряд сформировавшихся условий, важнейшим из которых было аграрное перенаселение, и, вследствие этого, ускоренный рост цен на землю. Относительно данного момента, основываясь на своих расчетах И.Д. Ковальченко писал: «По площади дворянских земель он занимал в конце XIX в. и в начале XX в. третье, а по земельной стоимости первое место среди всех районов. Именно первенство в стоимости принадлежавшей дворянам земли и определило его роль как бастиона дворянского землевладения»15.

До 1861 г. поземельная собственность в Центрально-Черноземном регионе была распределена между сословиями следующим образом: 17,5 млн. дес., или более 55% (55,5%) находились в собственности дворянства, 11 млн. дес., или 35% принадлежало государству, около 1,5 млн. дес. было в наследственном подворном владении бывших государственных крестьян. Это были земли однодворцев, на такого типа собственность приходилось около 5% всего земельного фонда. Еще около 5%, или более 1,5 млн. дес. Было распределено между остальными сословиями (купцы, мещане, разночинцы), которые приобрели себе участки из дворянских земель, а также церковью и монастырями, уделами и городами16.

В конце 70-х гг. XIX в. в структуре земельного фонда ЦентральноЧерноземного региона происходят серьезные перемены. Значительные площади земель, а конкретно 58,6% всего земельного фонда региона, перешли во владение крестьянского сословия с правом либо полной собственности, либо вечного пользования: размер земельного фонда крестьян достиг 18 453 000 дес. земли. Во владении дворянского сословия осталось 9 283 200 дес., или 29,5% от всего фонда земель, при этом площадь земель собственно дворян за двадцать лет уменьшилась на 26%. Оставшиеся 11,9% земель региона распределились между другими частными собственниками (7,6%) и государственной собственностью (4,3%). Во владении купечества находилось 4,1% от всего земельного фонда и 11% от всех частновладельческих земель, в собственности мещан было 0,6% и 1,7% соответственно, духовенства – 0,1% и 0,3%, иностранных лиц –

134

0,04% и 0,11%, т.е. мещане, владевшие в регионе 194 390 дес., не выступали в качестве влиятельной группы землевладельцев, уступая практически всем остальным группам собственников17.

Противоречивость реформ проявилась в частности в том, что мещанская община, как отдельный особый социальный институт сословного характера, была законодательно оформлена во время городской реформы 1870 г. До этого мещане в организационном плане были включены в "общество градское", куда кроме них входили также общины купцов и ремесленников. И только по определенным вопросам, к примеру, рекрутским и податным мещане собирались обособленно от остальных горожан.

Изменения, внесенные Городовым положением 1892 г., еще более ограничили число избирателей в городские думы посредством введения высокого имущественного ценза. С его помощью правительство предполагало обеспечить такой социальный и имущественный состав избирателей, который с высокой гарантией мог выбрать из своей среды общественных деятелей, способных организовать эффективную работу дум, и вместе с тем не вызывавших сомнений в их абсолютной лояльности режиму18.

Таким образом, можно сделать вывод, что с одной стороны реформы 1860-1870 гг. привели к окончательному оформлению имущественных прав мещан, в частности права собственности на землю, а также отделили городское управление от управления сословного. В тоже время они привели к постепенному деформированию статуса мещанства из сословия в некую категорию городского населения, имеющую определенные критерии вступления, при этом довольно значительно расширившуюся. Также эти реформы стали причиной разложения мещанской поземельной общины, поскольку она была отстранена от управления землей.

Примечания:

1.ПСЗРИ. Собр. 2-ое. СПб., 1830-1881. Т.36 (1861). Ч.1., № 36674. Ст. 3

2.ПСЗРИ. Собр. 2-ое. СПб., 1830-1881. Т.36 (1861). Ч.1., № 36674. Ст. 4

3.Ковальчук М.А., Тесля А.А. Земельная собственность в России: правовые и исторические аспекты XVIII - первая половина XIX вв. Хабаровск, 2004. С.75

4.Де-Ливрон В. Статистическое обозрение Российской империи. СПб., 1874. С.53

5.Тарасюк Д.А. Поземельная собственность пореформенной России: источниковедческое исследование по переписи 1877-1887 гг. М., 1981 С.73.

6.Де-Ливрон В. Указ.соч. С.36

7.ПСЗРИ. Собрание 2-ое. СПб., 1830-1881. Т.37, № 39118; Т. 40. № 41779.

8.Мыш М.И. О мещанских и ремесленных управлениях: сборник узаконений, правительственных и судебных разъяснений. СПб, 1896. – С.13

9.Каплуновский А.А. Казанская мещанская община в пореформенное время. Вестник Евразии, 1996. - №2. – С.32

10.Вилейшис Я. М. Систематический сборник законов о мещанских управлениях с позднейшими разъяснениями Правительствующего сената, министерств и др. учреждений... Херсон, 1914. С. 115, 130, 254–257

11.Каплуновский А.А. казанская мещанская община в пореформенное время. Вестник Евразии, 1996. - №2. – С.33

12.Мыш М.И. О мещанских и ремесленных управлениях: сборник узаконений, правительственных и судебных разъяснений. СПб, 1896. – С.108

13.Нардова В.А. Городское самоуправление в России в 60-х - начале 90-х годов ХIХ в. Л., 1984, С.49

135

14.Нардова В.А. Городское самоуправление в России в 60-х - начале 90-х

годов ХIХ в. Л., 1984, С.51

15.Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Всероссийский аграрный рынок. XVIII

–начало XX в.: Опыт количественного анализа. М., 1974.

16.Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России. Вып. I. Губернии Центральной земледельческой области.

СПб., 1880. С.45-46.

17.Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России… С.23-29.

18.Нардова В.А. Самодержавие и городские думы в России в конце ХIХ - начале ХХ века. СПб., 1994. С. 12.

П.А. СТОЛЫПИН И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕРЕПИСКИ П.А. СТОЛЫПИНА С ДЕПУТАТАМИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ)

М.М. Гурина Белгородский государственный национальный исследовательский университет

В статье рассматривается развитие взаимоотношений, складывавшихся между правительством во главе с П.А. Столыпиным и Государственной думой Российской империи, по материалам переписки П.А. Столыпина с депутатами Думы.

Государственная дума была совершенно новым органом для Российской империи. П.А. Столыпин был первым из государственных деятелей, кто выбрал путь сотрудничества с Думой, но Государственная дума не всегда шла на компромисс с представителем царской власти.

Ключевые слова: Государственная дума Российской империи, П.А. Столыпин, переписка, депутаты Государственной думы Российской империи.

P.A. STOLYPIN AND THE STATE DUMA (BASED ON THE

CORRESPONDENCE OF P.A. STOLYPIN

WITH THE DEPUTIES OF THE STATE DUMA)

M.M. Gurina

Belgorod National Research University

The article studies the development of relationships between the government headed by P.A. Stolypin and the State Duma of the Russian Empire based on the correspondence of P.A. Stolypin with the deputies of the State Duma.

State Duma was an absolutely new organ for the Russian Empire. P.A. Stolypin was the first politician who had chose the way of cooperation with the Duma, but the State Duma was not always loyal to the minister.

Keywords: the State Duma of the Russian Empire, P.A. Stolypin, the correspondence, the deputies of the State Duma of the Russian Empire.

17 октября 1905 г. Николай II подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Этим манифестом правительство даровало России буржуазные свободы, пообещало привлечь к участию в Государственной думе («по мере возможности») те классы населения, которые совсем были лишены избирательных прав (подразумевался прежде всего рабочий класс), а Государственная дума признавалась законодательным учреждением1. Давая

136

«конституцию», Николай II понимал, что с неограниченной властью ему придётся расстаться. Но манифест спас самодержавие от краха2.

Всвязи с изменением государственного порядка необходимо было полностью менять законодательство. К тому же оно давно не соответствовало существующей действительности. Новое издание «Основных законов» было утверждено царем 23 апреля 1906 г. Статья 87 давала монарху лазейку для утверждения между сессиями Государственной думы и Государственного совета законов

вформе «чрезвычайных указов» через Совет Министров3.

В«Ответном адресе Государственной Думы на тронную речь Государя Императора» члены I Думы высказывали недовольство «Основными законами». «Не довольствуясь законодательной ролью, отведённой Г.Думе основными законами, адрес требовал, чтобы «никакие особые узаконения не полагали предела законодательной компетенции народного представительства», и уничтожения Государственного Совета. Не довольствуясь влиянием на управление страной посредством права запроса министрам и критики их действий, адрес потребовал «ответственного перед Думой министерства, обновления администрации на всех ступенях Государственной службы». В награду за это адрес сулил монарху «полную безответственность». А так как этому препятствовали «Основные законы», то адрес говорил о пересмотре их»4.

На этот адрес правительство ответило 13 мая заявлением председателя Совета Министров о своей готовности «оказать полное содействие разработке тех законов, возбужденных Государственной Думой», которые не выходят из предоставленного ей законодательного почина5. Такой ответ можно расценить как естественную реакцию правительства на заявление Думы.

Так с первых же дней обнаружилось принципиальное разногласие между правительством и Думою. Правительство стояло на почве основных законов, установивших в России конституционную монархию. Дума желала заменить её парламентарной монархией, то есть сосредоточить в себе законодательную и правительственную власть6. В.А. Маклаков считал, что истинной причиной противостояния между правительством и Думой «была не «конституция», не программа «либеральных реформ»; характерной причиной было отношение к революции» 7. В тех условиях важна была линия поведения, которую изберёт правительство в отношении народного представительства. По мнению Гурко, председатель Совета министров Горемыкин «избрал самый худший способ обращения с государственной думой, а именно – полное пренебрежение к самому её существованию»8.

Как известно, в I Думе доминировали кадеты. Апрельский съезд кадетов продемонстрировал, что под влиянием «настроения страны» большинство его участников даже и не думало о сотрудничестве с правительством. Речь шла о предъявлении власти требований, которые та, конечно, удовлетворить не могла9.

Таким образом, I Государственная дума и правительство выбрали тактику совершенного пренебрежения по отношению друг к другу. Это привело к фактической пассивности Думы в законодательной деятельности. «Бурные заседания, красивые речи и никакого следа в русском законодательстве» 10, - так охарактеризовал деятельность I Думы В.А. Оболенский.

После долгих колебаний и борьбы в верхнем эшелоне власти II Думу решили созвать по действовавшему избирательному закону. Избирательная кампания проходила в обстановке грубого произвола и репрессий со стороны властей всех рангов11.

Вначале февраля 1907 г. «Русские ведомости» сообщали о якобы состоявшемся в совещании членов правительства с участием ближайшего окружения царя. Столыпин, утверждала газета, выразил надежду на то, что кадеты займут

137

умеренную позицию, и это-де позволит изолировать левых и сохранит возможность сотрудничества правительства с Думой12. Действительно, кадетская фракция Думы проявляла уступчивость, призывала «беречь Думу», не давать правительству повод для ее роспуска13. Партийная конференция 28-30 октября 1906 года отказалась от лозунга ответственного министерства, заменив его «министерством, пользующимся доверием Думы». «Натиск» на власть должен был смениться её «правильной осадой», что обусловливало необходимость «бережения Думы»14.

Таким образом, можно предположить, что во взаимоотношениях Думы и правительства наступил период некоего сближения. Изучение переписки Столыпина с председателем II Думы Головиным даёт нам новую информацию.

П.А. Столыпин в своём письме Ф.А. Головину от 21 марта 1907 г. указывает на недостатки его проекта правил об охранении порядка в помещениях Государственной думы и о допущении в заседания Думы посторонних лиц. Первым недостатком проекта Столыпин считает «упоминание в ст. 3 о предоставлении особых мест «для тех членов Государственной думы прежнего созыва, присутствие которых в Думе при обсуждении того или иного вопроса председатель Думы признает желательным» 15. Неприемлем этот пункт проекта, так как Государственная дума первого созыва была распущена по повелению самого императора. Не удивительно, что присутствие её членов на заседаниях II Государственной думы было недопустимо.

Вторым недостатком премьер-министр указывает несоответствие законодательству пункта проекта о местах «для лиц, приглашенных председателем Думы или комиссиями Думы в качестве сведущих лиц». Столыпин ссылается на Учреждение Государственной думы, в котором не оговорено подобное право председателей, противопоставляя его Учреждению Государственного совета, председатели которого такое право имели. Он упоминает подобную статью, введённую А.Г. Булыгиным в первоначальный вариант Учреждения, но исключённую впоследствии Советом министров, и приводит объяснения такого решения. Подобная статья, по мнению Совета министров, могла бы «извратить» характер Думы и вообще была бесполезна, потому что численность депутатов была большой и все они были людьми разносторонне образованными. Видимо, Столыпин придерживался такой же точки зрения.

Столыпин категорически отвергает предложение о возможности общения публики с членами Думы. Объясняет он свою позицию так: «Опыт первой Думы показал все неудобство подобного порядка для интересов спокойствия и правильности ее занятий. У самых дверей залы заседания образовывались шумные митинги, на которых самозванные советчики из посторонней публики и представители политических партий пытались диктовать членам Думы их поведение в последней, чего нередко и достигали. Случалось при этом, что посторонние лица проникали в самый зал заседания, а однажды приставом Думы были замечены и удалены два посторонних лица, сидевшие в зале на местах, предназначенных для членов Думы, и принимавшие участие в голосовании» 16. Запрет на общение публики с депутатами министр оправдывает и тем, что в западноевропейских парламентах по тем же причинам существует подобный порядок.

В дальнейшей переписке между Столыпиным и Головиным разворачивается спор по поводу того факта, что Головин допустил на заседание Государственной думы посторонних лиц без разрешения «Высочайшей власти» и даже без ведома министра. В письме от 29 марта 1907 года Столыпин пишет о двух возможных путях взаимодействия с председателем Думы. Безусловно, эти два пути взаимодействия относились не к председателям Думы и Совета министров, а к отношениям между императорской властью и Государственной думой

138

вообще. Первый путь, как называет его сам Пётр Аркадьевич, был «формальным». Он предполагал действия власти и Думы, строго соответствующие установленным правилам. Второй путь «вытекал из законов вежливости» и подразумевал тесное сотрудничество государственной власти и Думы17.

Первый путь, на наш взгляд, был абсолютно бесперспективным. Мы уже смогли убедиться, что законодательная база для организации и деятельности Государственной думы была крайне несовершенна. Поэтому бесконечные споры и конфликты, которые бы однозначно возникли, без взаимодействия власти и Думы привели бы в тупик. Сам Столыпин пишет о том, что и он, и Головин выбрали первоначально первый путь. Но, ссылаясь на нежелание самого Головина сотрудничать, премьер-министр отказывается от этого пути18.

Впереписке между Столыпиным и Головиным решается и вопрос о том, может ли министр требовать отчёта о действиях Государственной думы. Головин утверждает, что только Дума имеет право требовать отчёта от министров. Столыпин предлагает свою трактовку существующих правил. Этот спор ещё раз подтверждает несовершенство существующих законодательных актов, регулирующих деятельность Думы, и самое главное – наличие глубоких противоречий между Думой и правительством.

1 июня 1907 г. Столыпин потребовал проведения закрытого заседания Думы, на котором прокурор Петербургской судебной палаты Камышанский предъявил членам социал-демократической фракции обвинение в подготовке к «ниспровержению государственного строя», потребовав лишения их неприкосновенности и выдачи19. П.А. Столыпин не мог не знать, что в основе его заявления – грязная провокация, состряпанная охранкой через своих агентов Бродского и Шорникову, и всё же воспользовался ею в политических целях: I и II Думы явно не «вписывались» в самодержавную систему, и надо было создать новую Думу, более «покладистую»20.

Таким образом, II Государственная Дума также не смогла найти пути компромисса с правительством, хотя на это имелись полные шансы в самом начале её деятельности. На начальном этапе её работы и правительство, и Дума пошли на некоторое сближение, но ещё сохранялось их пренебрежительное, где-то даже настороженное, отношение друг к другу. Это помешало наладить совместную работу двух «палат».

Впериод Государственной думы III созыва отношения между Столыпиным и Думой несколько налаживаются. В переписке Столыпина с председателем Думы Н.А. Хомяковым уже видим попытки поиска компромиссных путей решения проблем. Так, обсуждают они возможные варианты решения конфликта, возникшего между председателем подкомиссии Государственной думы Л.К. Дымшой и директором Департамента полиции М.И. Трусевичем. Инцидент произошёл во время заседания подкомиссии по поводу рассмотрения законопроекта об устройстве «сыскной части». Дымша сделал «замечание» Трусевичу по поводу его критики принятого комиссией решения. Трусевич удалился из зала заседаний.

Столыпин в своём письме Хомякову указывает на то, что, согласно закону, председатель и члены Государственной думы не имеет право делать замечания представителям правительства, а представители правительства, в свою очередь, не имеют права делать замечания Думе21. Причиной этого конфликта было, скорее всего, всё то же пренебрежительное отношение правительства к Думе. Кроме того, ещё одной причиной было несовершенство законодательной базы работы Думы, так как Дымша и Трусевич по-разному трактовали существующие правила. Тем не менее, в своих письмах Столыпин и Хомяков находят компромисс: сошлись на том, чтобы участники конфликта высказали взаимные извинения22.

139

Ещё один подобный конфликт отразился в переписке Столыпина и Хомякова. Суть его заключалась в том, что Государственная дума отправила запрос «главноначальствующему» в городе Ялта генерал-майору Думбадзе по поводу его незаконных действий. На этот запрос от Думбадзе было получен ответ с разъяснениями. Столыпин пишет о том, что подобные запросы может отправлять только правительство23. Снова мы видим, что конфликт возникает по поводу распределения функций и полномочий между правительством и Государственной думой.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что конфликты на почве слабой законодательной базы, регламентирующей деятельность Думы, возникали и в этот период её деятельности. Однако в отличие от периода работы Думы II созыва конфликты предпочитали решать путём сотрудничества.

Впереписке Столыпина и Хомякова 1908 года решаются не только конфликтные ситуации. Председатели начинают решать и повседневные вопросы, касающиеся непосредственной деятельности Думы и правительства. Столыпин

всвоём письме, направленном в октябре 1908 г., перечисляет законопроекты, которые должны быть внесены в ближайшее время в Думу – это проекты, касающиеся местного самоуправления. Здесь министр упоминает, что многие из них были разработаны министерством по инициативе Государственной думы. Этот факт ещё раз подтверждает переход отношений правительства и Думы на путь тесного сотрудничества.

Впереписке решаются даже такие «бытовые» вопросы как обеспечение Государственной думы графическими изображениями статистических данных24. Этот факт говорит о том, что правительство не только сотрудничало с Думой, но и проявляло инициативу в решении различных повседневных вопросов Государственной думы.

В1909 году снова возникают размолвки между правительством и Думой. Столыпин попытался продолжить их взаимодействие, но Дума не стремилась к сотрудничеству. Так, в письме от 16 февраля 1909 года Столыпин предлагает Хомякову приглашать на заседания Думы по рассмотрению законопроектов представителей правительства для разъяснений, находя это предложение выгодным и для Думы, и для правительства. Но Хомяков, исходя из мнений председателей подкомиссий, ответил, что «по установившемуся порядку комиссии приглашают в свои заседания представителей ведомств при рассмотрении тех законопроектов, по которым они считают необходимым иметь какие-либо разъяснения или дополнительные сведения25. Подобный ответ, конечно, вызвал ответную реакцию правительства. В последующей переписке Столыпин уже не только не проявляет инициативы, но и не откликается на просьбы Государственной думы.

В1910-1911 годах, когда на посту председателя Государственной думы находился А.И. Гучков, сторонник правительства Столыпина, можно наблюдать активное стремление к взаимодействию правительства и Думы. Гучков и Столыпин в переписке обсуждают законопроекты, которые должны быть представлены на рассмотрение Государственной думы в ближайшее время. Обсуждались вопросы о сроках внесения отдельных законопроектов.

Впереписке этого периода уже нет споров по вопросам организации заседаний Думы, её подотчётности. Здесь мы видим решение глубинных вопросов, которые могли возникнуть только при регулярной, стабильной работе Государственной думы и улаживании конфликтов (если не абсолютном, то хотя бы временном): вопросы о содержании и сроках внесения законопроектов на рассмотрение, о наказании депутатов, совершающих незаконные действия и прочие подобные вопросы26.

140