Аисткам

А. Е. КАМЕНСКИЙ

ОТ ПЕТРА] ДО ПАВЛА I

й

А.Б. КАМЕНСКИЙ

ОТ ПЕТРА I ДО ПАВЛА I

РЕФОРМЫ В РОССИИ XVIII ВЕКА

Опыт целостного анализа

МОСКВА 2001

ББК 63.3 (2) 4 К

18

ОГЛАВЛЕНИЕ

Историография внутренней политики России при Елизавете

Реформаторская программа Екатерины II и ее идейная основа

1796-1801 гг.:

ПРАВЛЕНИЕ ПАВЛА I - ЗАВЕРШЕНИЕ РОССИЙСКИХ РЕФОРМ XVIII в.

И ИХ ОБЩЕЕВРОПЕЙСКИЙ КОНТЕКСТ Преобразования Павла I в новейшейисториографии 473 Политическая программа Павла I и ее воплощение в жизнь 481 Российские реформы XVIII в. в общеевропейском контексте512

Памяти Александра Лазаревича Станиславского

ВВЕДЕНИЕ

История реформ — одна из “вечных” тем историографии, ибо в значительной мере именно посредством реформ осуществляется направленное (хотя и не всегда осознанное) изменение людьми существующей исторической реальности. Реформы — результат рефлексии общества в целом (а чаще его части), не удовлетворенного существующим положением дел и стремящегося к совершенствованию условий своей жизни, т. е. самого общества и государства. Иными словами, история реформ — одна из важнейших составляющих истории человеческой цивилизации как таковой, того, что, собственно, и изучает историческая наука. Интерес к истории реформ поэтому и в среде профессиональных историков, и в более широких слоях общества сохранится до тех пор, пока вообще будет существовать интерес к истории, к познанию прошлого.

История реформ в России, в силу специфики исторического развития нашей страны, представляет особый интерес. Об этом свидетельствует хотя бы то, что на протяжении уже двух столетий важнейшими для русской общественной мысли остаются такие темы, как выбор исторического пути, проблема “Россия—Запад”, возможность модернизации русского общества и ряд других, обсуждение которых неминуемо связывается с реформами то Ивана Грозного, то Петра Великого, то Александра И, то П.А. Столыпина. Всякий раз, когда Россия вступает в новый этап серьезных преобразований, увеличивается поток публикаций по истории реформ, авторы которых пытаются осмыслить опыт прошлого и извлечь из него уроки на будущее. Исторический опыт российского реформаторства, таким образом, осознается обществом как некая неизбывная ценность, чем в первую очередь определяются актуальность и значимость темы данной работы. Но насколько она нова?

Значение реформ в истории России определяет и их положение в проблематике исторических исследований. Даже краткий об

зор литературы на эту тему занял бы, вероятно, не одну сотню страниц. Десятки, сотни, а может быть, и тысячи статей и капитальных трудов отечественных и зарубежных ученых посвящены как отдельным реформам (например, опричной реформе Ивана Грозного, административной реформе Петра I, городовой реформе Екатерины И, крестьянской реформе 1861 г., столыпинской аграрной реформе и др.), так и целым периодам интенсивных преобразований (например, реформам Петра I, Александра I, Александра II и др.) и даже нереализованным реформаторским проектам (например, “Конституции” Фонвизина—Панина, проектам М.М. Сперанского, М.Т. ЛорисМеликова и др.). И все же, при обилии исследований, число которых растет с каждым годом, нельзя не удивляться тому, что до недавнего времени практически не было опытов написания истории реформ в России в целом, не делались попытки взглянуть на эту историю не как на череду не связанных или малосвязанных между собой эпизодов (нередко приобретающих при таком подходе случайный характер), а как на целостный процесс преобразования Российского государства и общества, насчитывающий не одно столетие. Конечно, историю реформ можно при желании вычленить из общих курсов истории России, в том числе таких классических, как С.М. Соловьева, В.О. Ключевского или С.Ф. Платонова, но и тогда она предстает, скорее, как серия отдельных очерков, а не исследование, объединенное одной общей мыслью.

Впервые попытка дать целостное описание истории российских реформ была предпринята Н.Я. Эйдельманом в книге «“Революция сверху” в России» (М., 1989). Однако его работа носит скорее публицистический, нежели исследовательский характер. Основная ее ценность в том, что, написанная профессиональным историком, она представляет собой как бы итог его размышлений о русской истории1. В 1996 г. вышла коллективная монография известных петербургских историков “Власть и реформы”. Уже название книги указывает на то, что реформы в ней не единственный, но один из двух объектов исследования2. Причем сами авторы отмечают, что, хотя “части книги объединены общим замыслом и подходом к раскрытию основной темы”, “все-таки это очерки” и, соответственно, в авторских разделах книги отразились их взгляды, не всегда совпадающие друг с другом1. Иначе говоря, единой концепции истории российских реформ в книге нет3.

1Разбор книги Н.Я. Эйдельмана см.: Emmons Т. “Revolution from Above” in Russia / Reflections on Natan Eidel’man’s last book and related matters / / Reform in modern Russian History. Progress or Cycle? / Ed. by T. Taranovski. Cambridge; N.Y., 1995.

2Дискуссию об основных положениях этой книги см.: Власть и реформы в России: материалы “круглого стола” // Отечественная история. 1998. № 2. С. 3—26.

3Еще одна попытка предпринята в коллективной монографии “Реформы и контрреформы в России. Циклы модернизационного процесса” (авторы — В.В. Ильин, А.С. Панарин, А.С. Ахиезер. М., 1996), однако она носит характер поверхностного обзора, изобилующего фактическими

Янову вторит Е. Стариков, утверждающий, что в России “каждый рывок сопровождался длительным периодом застоя, так как в жертву этому рывку приносятся все остальные элементы социального организма, без которых самостоятельное органическое развитие производительных сил невозможно”5. О “скачкообразном развитии” дореволюционной России пишет и А.Н. Медушевский, считающий, что “вся история русской государственности послепетровского времени может быть интерпретирована как серия реформ и, соответственно, контрреформ сверху, целенаправленно проводившихся государством”6. В 1990 г. вопрос о цикличном характере реформ в России специально рассматривался на международной конференции в Институте Кеннана (США), материалы которой изданы в 1995 г.7 В том, что он был именно таков, не сомневаются

иавторы коллективной монографии “Власть и реформы”6.

В“большом радикализме” российских преобразований видит их коренное отличие от “западных аналогов” М.М. Горинов. В России, считает он, реформы «часто приобретают черты “революций сверху”». “Модель цикла” таких преобразований, по Горинову, выглядит следующим образом: внешний импульс заставляет радикальное крыло бюрократии выступить инициатором “глубоких, сравнимых по масштабам с революцией” реформ, которые создают клубок новых противоречий, ведущих к социальному взрыву, в свою очередь оборачивающихся воссозданием “жестко-централизованной иерархической государственности”9. Подобным же видит ход реформ и публицист А. Черкассов, полагающий, что все реформы нацелены на то, “чтобы реформировать порядок вещей, при этом не затрагивая его концептуальной основы”, оставляя “в неприкосновенности что-то чрезвычайно важное, незыблемость чего представляется очевидной”. Вызванные поражением в войне или иной национальной катастрофой, реформы, по его мнению, основываются “на перераспределении интересов, в основном за счет консервативной партии” и заканчиваются, “когда волна перемен доходит до ватерлинии консервативной позиции”. Поводом же к окончанию реформ всякий раз становились волнения на окраинах империи1^. В том, что “серьезные реформы — чаще следствие неудач, чем успехов”, уверен и М.А. Давыдов11. Наконец, американский историк А. Рибер сперва в 1991 г.1^, а затем в расширенном виде в 1995 г. назвал восемь наиболее характерных элементов, присущих, с его точки зрения, российским реформам. Вопервых, то, что инициатива реформ всегда исходит сверху как ответ на системный кризис. Во-вторых, изданию важнейших законодательных актов всегда предшествует подготовительный период. В-третьих, это, как правило, отсутствие у реформаторов детального и всеобъемлющего плана реформ, вследствие чего они действуют, повинуясь сиюминутным обстоятельствам. В- четвертых, проведение реформ сопровождается острой борьбой внутри