V_M_Allakhverdov_Soznanie_kak_paradox

Законы последействия

нас родятся дети, у тебя — мальчик, у меня — девочка, назовём их Геной и Леной; и я буду счастлив, если наступит момент и я смогу сказать: Гена любит Лену». Или такой вариант: «Гена так любил Лену, что я уверен: даже теперь, когда его с нами нет, он там, на небесах, всё ещё любит её». Или иначе: «Гена любит Лену — эту созданную им героиню повести» И т. д. Могут ли Гена и Лена не быть именами людей? Конечно. Достаточно представить себе крокодила Гену — персонажа популярного мультфильма или реку Лену. Вообще, Гена и Лена могут быть названиями чего угодно — например, космических кораблей. Может ли Гена не знать Лену? Разумеется. Впрочем, многое зависит от того, что значит «знать», т. е. каковы пресуппозиции этого слова. (Этой проблеме посвящено столько лингвистических рассуждений, что я с радостью не буду её касаться). Во всяком случае, Гена может, как герои «1000 и 1 ночи», влюбиться в Лену по одним лишь рассказам о её красоте, никогда с ней не встречаясь; может любить другую девушку, ошибочно полагая, что её зовут Леной; может любить Елену Прекрасную и ревновать эту любимую им Лену к Парису и т. д.

Читатель может далее сам придумать океан контекстов, в которых фраза «Гена любит Лену» будет приобретать самый разный смысл. Это неудивительно: у любого текста может быть сколь угодно много значений. И существует огромное количество значений, которые заведомо отвергаются. Понятно также, почему тест Фреге на отрицание (изменение фразы на свою противоположность) не изменяет значение пресуппозиций. Если слово «коса» понимается как сельскохозяйственное орудие, то фраза «у девочки была большая коса» так же не предполагает рассмотрение длины волос девочки — как и фраза «у неё была маленькая коса».

Лингвисты говорят: чтобы понять, что хотел сказать автор текста, мы должны принять те же пресуппозиции, которые принимает автор. То есть, по существу, осуществить одинаковый выбор в неосознаваемом базовом содержании сознания. Но невозможно доказать, действительно ли сделан полностью одинаковый выбор — ведь базовое содержание не осознаётся. Уже хотя бы поэтому нельзя гарантировать, что хоть один текст может быть интерпретирован с абсолютной точностью. Тем более это справедливо по отношению к отдельному знаку. Ни одно отдельное слово не может быть однозначно истолковано. Сказанное, разумеется, не исключает необходимости максимально тщательно описывать наиболее типичные способы употребления этого слова в естественном языке. А. Вежбицкая, о позиции которой мы уже много раз говорили, как раз и делает это великое и полезное дело. Только напрасно она при этом считает, что ей или комунибудь другому удастся, при должных интеллектуальных усилиях, достичь абсолютной полноты описания. [окончание cтраницы 489]

Раздел седьмой

Трактовка закона Ланге как процесса наращивания пресуппозиций

Процесс осознанной работы с текстом ранее был назван сознательной (умственной) деятельностью. Сформулируем гипотезу: на каждом шаге такой деятельности происходит уменьшение числа конъюнктивно связанных частных значений ранее воспринятого позитивного значения текста, т. е. сужение (уточнение) смысла этого текста. Это значит, что некоторые возможные на предыдущем шаге значения отбрасываются, отвергаются. Процесс отвержения может быть описан как процесс введения дополнительных пресуппозиций. Ведь прежде всего именно в пресуппозициях содержатся отвергаемые значения текста. Итак, если гипотеза верна, то в процессе умственной деятельности происходит уменьшение числа конъюнктивно связанных позитивно выбранных частных значений, а следовательно, увеличение числа пресуппозиций и числа отвергнутых вариантов значений.

Поясню сказанное на примерах. В конкретном контексте любому слову приписывается некий смысл. Например, Наполеон — это человек (император, холерик, муж и пр.), а не коньяк, пасьянс или литературный персонаж; Оля Мещерская из упомянутого во вступлении рассказа Бунина — это гимназистка с лёгким дыханием. В результате умственной деятельности далее можно уточнить, что в данном контексте Наполеон — это не вообще человек, а французский полководец и император, а тем самым не корсиканец, не республиканец, не рядовой офицер и пр. Оля Мещерская — это, например, беспутная гимназистка с лёгким дыханием, а не невинная школьница и т. п. Если осознанно думать о Наполеоне или об Оле Мещерской, то число отвергнутых альтернатив в процессе сознательного раздумья будет только возрастать.

Отсюда вытекает: с каждым следующим отвержением в процессе осознанной работы (умственной деятельности) происходит сужение диапазона классообразования, т. е. диапазона эквивалентности. То, что ранее рассматривалось как синонимы, перестаёт так восприниматься. Именно это описывает закон Ланге: с каждым шагом ужесточаются требования к точности соответствия. Именно такова динамика становления (осознания) перцептивного образа. Вспомните также историческую преамбулу. Вот как Дж. Миллер описывал динамику создания [окончание cтраницы 490]

Законы последействия

семантической модели: вначале предполагается любое возможное положение дел («нечто» в терминологии Н. Н. Ланге); затем семантическая модель конкретизируется, отбрасывая неподходящие варианты.

Правда, Миллер полагал, что такое описание противоречит повседневному опыту (интроспекции), т. е. что этот процесс не осознаёт ся (хотя слово «сознание» Миллер, как и положено когнитивисту, предпочитает избегать). Однако неосознанно осуществляется только создание тех или иных возможных вариантов. Выбор из имеющихся вариантов может хотя бы частично происходить вполне осознанно, т. е. в результате умственной деятельности. Процесс выбора протекает обычно чрезвычайно быстро. Отвергнутые варианты, как отмечалось выше, далее не осознаются. Но нельзя осознавать выбор из альтернатив, уже ушедших из сознания. Поэтому впечатление неосознаваемости выбора объяснимо. Именно принципиальное отсутствие в последующем отвергнутых вариантов на поверхности сознания должно создавать впечатление неосознанности самого процесса выбора. Тем не менее то, что в результате самой разнообразной сознательной (умственной) деятельности происходит осознанный выбор из подготовленных альтернатив, иногда можно наблюдать непосредственно в опыте.

•Подобное отмечается, например, в сновидениях. Однажды я ви дел сон, в котором подходил к какой-то двери. Дверь почему-то мне не понравилась. «Не может быть, — подумал я во сне, — здесь должна быть другая дверь». И тут же перед моим мыслен ным взором стали появляться разнообразные двери (включая две ри Тамерлана, нарисованные В. Верещагиным, — из-за них этот сон и запомнился) до тех пор пока я не сказал себе: вот та дверь, которая нужна! После этого сон продолжился. Как показывают опросы, такие эпизоды выбора достаточно часто встречаются в сновидениях разных людей.

•Однако чаще в описаниях сновидений отмечается результат вы бора, а не сам процесс. Одна ситуация, по-видимому, оценивает ся спящим как «не та, которая нужна», а потому внезапно для самого сновидца трансформируется в другую. И. Якоби описы вает сон своего пациента: вначале тот видит узкую горную доро гу, а вдоль дороги ряд пещер; в одной из этих пещер — проститут ка с рыхлым, бесформенным телом; тут же она оказывается мужчи ной (текст пациента: «возможно, и это внезапно приходит мне в голову, она не женщина, а проститутка-мужчина»); мужчина вы двигается вперёд в коротком малиновом одеянии — это святой; он заходит в другую пещеру, где стоят стулья и скамьи, и окидывает

[окончание cтраницы 491]

ОБЗОР ПРОЙДЕННОГО ПУТИ И ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ НА БУДУЩЕЕ

Когда наука завершает свой круг, она естественно приходит к точке скромного недоверия и неохотно говорит о самой себе: скольких вещей я не понимаю!

И. Кант

Мы только начали путь к построению логики работы сознания. Многое не высказано, ещё больше остаётся непонятным и загадочным. Но перед тем как расстаться (хотелось бы надеяться, что только до следующего тома), кратко резюмируем то, что уже знаем:

•Идеальный мозг в буридановой ситуации принимает случайное решение.

•Протосознательные процессы приписывают случайному выбору статус закономерного (закон Юма). Они как бы строят догадку о том, какова реальность, и пытаются оправдать эту догадку (гипотезу) логическими средствами.

•Человек вводит в сознание (т. е. буквально: принимает за очевид ное) то, что в логическом обосновании этой гипотезы должно быть принято и принимается за самоочевидное (за истину, не требующую доказательств).

•Та информация, которая подлежит проверке, должна специальным образом маркироваться — эта маркировка субъективно переживается как осознанность. Иными словами, мы осознаём то, в чём хоть чутьчуть сомневаемся.

•При случайном угадывании трудно рассчитывать, что догадка вдруг окажется истинной, т. е. полностью тождественной реальному положению дел. В лучшем случае она может быть не совсем точной, может быть [окончание cтраницы 494]

212.

Обзор пройденного пути

подгоняет к этому решению требования к точности сличения, т. е. изменяет соответствующие критерии. При этом, разумеется, принятые решения с какой-либо другой точки зрения — например, с точки зрения экспериментатора — могут квалифицироваться как угодно:

икак правильные, и как ошибочные.

•Механизм сознания на каждом шаге находится перед выбором: или продолжать процесс отождествления, последовательно усиливая требования к точности соответствия, тем самым постоянно трансфор мируя поверхностное содержание сознания; или закончить работу над этой проблемой, выведя полученный результат из осознаваемого поверх ностного содержания в базовое, а далее начать решать следующую проблему.

•Механизм сознания может выбирать путь усиления требований к точности соответствия отдельно по разным параметрам (величина, форма, смысл и пр.). Следует учитывать, что почти всегда можно найти

такой параметр, сопоставление по которому ожидаемого с действитель ным не помешает и далее их отождествлять даже при усилении требований к точности соответствия по этому параметру.

•Если получаемая информация противоречива, то сознание как логическая система стремится избавиться или исказить эту информацию (закон Фрейда-Фестингера), т. е. стремится не осознавать имеющееся противоречие.

•Если принятие решения ведёт к расхождению ожидаемого с действительным (с точностью до ранее фиксированных критериев соответствия), то время работы сознания увеличивается — сознание дольше всего работает над той информацией, которая не соответствует ожиданиям. Сказанное демонстрируется с помощью экспериментально установленных законов:

•Обобщённый закон Хика: чем менее вероятен предъявленный стимул или требуемая реакция, тем больше времени над этой ситуацией работает сознание. Принятие решения о совпадении ожидаемого с действи

тельным занимает меньше времени, чем процесс опровержения.

•Закон разрыва шаблона: неожиданная смена контекста вызывает эмоциональный шок и сбой в поведении до тех пор, пока в результате длительной работы защитного пояса сознания не произойдёт переин терпретация (переструктурирование) ситуации, т. е. не будет найден новый контекст, который порождал бы ожидания, более соответствующие действительности.

•Закон Узнадзе: нарушение ситуативной закономерности ведёт к разрушению привычных схем поведения, к затруднениям в принятии самых простых решений, вызывает сбой в поведении и хаотические попытки избавиться от навязанной ситуацией закономерности. Нарушение [окончание cтраницы 496]

стимулов, используемых в опыте.

•Обобщённый лингвистический закон: в базовом содержании сознания любой знак—омоним, т. е. принадлежит к разным классам или категориям, а в поверхностном содержании этот же знак — синоним, т. е. эквивалентен каким-то другим знакам, выражающим ту же категорию.

•Любое значение может быть приписано любому знаку. (На экспе риментальном подтверждении этого стоит всё учение об условных рефлек сах Павлова). Однозначной связи между знаком и значением изначально не существует. Одно и то же значение может быть выражено разными [окончание cтраницы 497]