V_M_Allakhverdov_Soznanie_kak_paradox
.pdf
Раздел третий
закономерности. Например, Б. Скиннер вырабатывает у животных оперантные условные рефлексы, когда какие-либо действия животного подкрепляются экспериментатором. Это, в соответствии с законом эффекта Торндайка, приводит к тому, что животное научается произвольно повторять эти действия. «Предположим, — пишет Скиннер, — что мы будем давать голубю небольшое количество еды независимо от того, что он делает. Когда пища предъявляется первый раз, он выполняет какие-то поведенческие реакции
— и происходит обусловливание. Тогда более вероятно, что при предъявлении пищи снова будет наблюдаться то же самое поведение... Обычно данное поведение достигает частоты, с которой оно подкрепляется. В дальнейшем оно становит ся постоянной частью репертуара птицы, даже если пища предъявлялась в такое время, которое не связано с поведением птицы. Видимые реакции, которые были установлены таким образом, включают резкие наклоны головы, переступание с ноги на ногу, наклоны и шарканье ногами, повороты вокруг своей оси, неестественную походку» 1. Скиннер называет такое поведение суеверным. Он утверждает: подкрепление всегда что-то подкрепляет, поскольку неизбежно совпадает с какимлибо поведением животного. И если интервалы между предъявлением пищи невелики, то такая «суеверная» реакция проявляется почти мгновенно и сохраняется, даже если будет подкрепляться только изредка.
• Психоаналитик Д. Винникот интерпретирует переживания малень
ких детей вполне в духе суеверного поведения по Скиннеру. Ког да младенец голоден, он вполне определенным образом сообщает
матери об этом (плачем). В ответ на его просьбу мать даёт ему грудь. Однако в итоге, утверждает Винникот, у ребенка возникает иллюзия, что это именно он породил материнскую грудь.
Имен но так, мол, у младенца появляется ощущение его собственной
магической, творческой силы и всемогущества. Показательно, что даже такой далёкий от психоанализа учёный, как В. П. Зинченко,
видит в позиции Винникота «глубокую правду» 2.
•Г. Бейтсон описывает исследование А. Бейвеласа. Учитывая особенности этого эксперимента, я привожу текст дословно. Бейт-сон пишет:«Перед испытуемым ставят доску, на которой имеется несколько кнопок, и просят его найти правильный
способ нажатия [окончание cтраницы 302]
___________________
1Скиннер Б. Ф. Оперантное поведение. // История зарубежной психологии. Тексты. М., 1986, с. 89-90.
2Зинченко В. П. Психология доверия. Самара, 1999, с. 23-24.
Исходные допущения
кнопок. Ему сообщают, что после того как он нажмет их правильно, прозвучит звонок. Испытуемый начинает нажимать кнопки, и после того как он нажмет, скажем, 50 кнопок, раздается звонок. Тогда экспериментатор спрашивает его, знает ли он, как это де лать, и не повторит ли он это ещё раз. Испытуемый снова нажи мает кнопки, и после того, как он нажал около 45 кнопок, раздает ся звонок. Его снова просят повторить опыт, и звонок раздается, скажем, уже после 40 нажатий. Субъекту кажется, что он проделывает опыт всё лучше и лучше. Когда число нажатий кнопок уменьшается приблизительно до 20, Бейвелас прекращает эксперимент и говорит ему, что между кнопками и звонком нет никакой связи, что звонок только механически воспроизводит вероятностную гипотетическую кривую обучения. После этого испытуемый, как правило, пристально смотрит в глаза Бейвеласу и говорит, что тот обманывает его. Это, конечно, справедливо за исключением того, что субъект ошибается относительно той лжи, которую он приписывает Бейвеласу. Правда состоит в том,
что Бейвелас лгал вначале, когда говорил испытуемому, что существует связь между звонком и кнопками. Субъект, однако, не зная этого, продолжает развивать свою теорию связи между кнопками и звонком — часто очень сложную теорию, со многими оговорка ми, например: «На этом этапе последовательности не следует нажимать кнопки очень быстро; если вы работаете слишком быст ро, то единственный способ исправить ошибку — начать всё сна чала» и т.д. Субъект абсолютно уверен, что всё им проделанное связано с построенной им теорией и что его опыт подтвердил ее. Существует, как я понял Бейвеласа, единственный способ рассе ять иллюзии испытуемого в отношении его теорий о кнопках. Он заключается в том, что испытуемому предлагают самому прове сти эксперимент на другом субъекте. Только проделав это и уви дев, что у второго испытуемого тоже возникли аналогичные, хотя и не тождественные, иллюзии, он понимает суть ситуации и убежда ется в правоте экспериментатора» 1. На мой взгляд, эксперимент Бейвеласа — убедительное свидетельство того, что ничем в реальности не подкреплённое убеждение в правильности собственных случайных действий приводит и человека, пользуясь термином Б. Скиннера, к «суеверному» поведению. [окончание cтраницы 303]
__________________
1Бейтсон Г. Некоторые особенности процесса обмена информацией между людьми //Концепция информации и биологические системы. М., 1966, с. 174-175.
Раздел третий
Неспособность сознания генерировать случайные ряды
Для решения буридановых проблем субъект должен использовать жребий или какой-нибудь другой способ рандомизации. Следовательно, мозг обязательно должен иметь какой-нибудь аналог генератора случайных чисел. С физиологической точки зрения это вполне вероятно. Во всяком случае, вычислительные возможности мозга столь велики, что ему бы ничего не стоило породить подобный генератор, а для некоторых мозговых процессов он кажется просто необходимым. Но, согласно закону Юма, случайный процесс как таковой не может быть дан сознанию. Отсюда вытекает, что на сознание человека наложен запрет: оно не способно генерировать случайные ряды. (Из этого запрета можно вывести достаточно неожиданное предположение: вычислительные возможности, предоставляемые мозгом сознанию, должны быть ограничены так, чтобы субъект не мог, как правило, непосредственно в сознании («в уме») совершать арифметические операции по построению такого ряда. Может быть, именно поэтому, а не из-за неведомых ограничений вычислительных возможностей мозга, субъект обычно не способен без специальных подручных средств (т.е. без бумаги и карандаша или без калькулятора) выполнять некоторые достаточно простые арифметические операции?).
•Если бы человек умел генерировать случайные ряды, то он должен был бы отличать случайную последовательность от неслучайных. В. Вагенаар предъявлял испытуемым серии белых и чёрных точек на сером фоне. Испытуемые должны были определить, какая из предъявленных серий кажется наиболее случайной. Серии различались числом повторений (когда за чёрной точкой идёт чёрная, а за белой — белая). В объективно случайной серии, образованной двумя равновероятными альтернативами, повторения должны встречаться в 50% случаев. Люди, однако, предпочитают считать случайной не такую серию, а ту, в которой повторения не превышают 30–40%! 1.
П.Бэкен просил студентов представить возможную последовательность орлов и решек в результате 300 подбрасываний монетки. Итог: люди не могут создать такую последовательность
как серию неслучайных событий — они предполагают более частое чередование орлов и решек, чем на самом деле может [окон-
чание cтраницы 304]
___________________
1См. Плаус С. Психология оценки и принятия решений. М., 1998, с. 198-199.
Исходные допущения
возникнуть. В. Вагенаар показал, что эта тенденция проявляется ещё ярче, когда испытуемых просят составить последовательность из более чем двух возможностей. Правда, А. Нюрингер показал, что после нескольких тысяч проб генерации случайных последовательностей с получением обратной связи о результате, испытуемые способны создавать длинные ряды, подходящие под параметры случайных последовательностей 1. Последний результат, на мой взгляд, говорит лишь о хорошей обучаемости людей, которые научились соответствовать заданным параметрам, а не о выработанном умении после столь длительного обучения создавать реальные случайные ряды.
Если попросить испытуемых сознательно генерировать случайные ряды цифр, то, как показывают различные эксперименты, эта задача оказывается для них практически невыполнимой, «непосильной» - они привносят в свой ответ определённую организацию 2. Даже у образованных испытуемых, хорошо понимающих смысл задания, можно обнаружить статистически значимые значения коэффициента корреляции между разными частями сгенерированного ими ряда «случайных чисел».
Естественным подтверждающим экспериментом является заполнение людьми различных лотерейных карточек. Всем заведомо известно, что выигрышной стратегии в задаче случайного угадывания не существует. Тем не менее, владельцы лотерейных билетов оказались не способны моделировать случайный процесс. Так, в Польше было проведено обследование нескольких тысяч купо нов, заполненных в лотерее, требующей угадать (вычеркнуть) пять чисел из 90. Оказалось, что существует стратегия заполнения, принятая большинством населения: избегать крайних чисел на заполняемой карточке; заполнять купон равномерно; избегать последовательностей из рядом стоящих чисел, например, 21, 22, 23, 24 и 25; не зачеркивать чисел в примыкающих друг к другу клетках карточки; выбирать числа так, чтобы фигура, которая получается при соединении выбранных чисел линией, была бы ориентирована горизонтально 3. [окончание cтраницы 305]
________________________
1См. Плаус С. Психология оценки и принятия решений. М., 1998, с. 199-200. 2Аминев Г. А. Вероятностная организация центральных механизмов речи. Ка-
зань, 1972, с. 121-135.
3См. Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М., 1979, с. 162-167. Напомню, что кроме стратегии, принятой большинством, существуют ещё и собственные стратегии отдельных игроков.
|
Раздел третийроявляется |
и в невозможности для испытуемого выполнять |
• |
полностью |
хаотические движения в произвольном темпе. При |
Смногократном произнесении любых звукосочетаний, печатании
на машинке наборов бессмысленных знаков и пр. обязательнов
о
е-
о
б-
р
аз
н
ы
й
а
н
а-
л
о
г
д
о-
к
а-
з
ы
в
а- е-
м
о-
г
обнаруживаются ритмические группировки движений 1.
Принятие решения в детерминированной и случайной среде
Тезис: люди быстрее и эффективнее решают задачу, формально имеющую одинаковое решение и в случайной, и в детерминированной среде, если эта задача сформулирована как детерминированная. Основная трудность в экспериментальной проверке этого утверждения — создание такой задачи, которая имела бы одинаковое решение при установке испытуемых на детерминированную среду и при их установке на случайную среду. В своём первом в жизни экспериментальном исследовании мне отчасти удалось преодолеть эту трудность 2.
В первой серии эксперимента испытуемым предъявлялись последовательности двоичных знаков с заданием для каждой: «В течение 5 минут найти правило построения этой последовательности, позволяющее продолжить её сколь угодно далеко». Тем самым у испытуемого создавалась установка на то, что каждый элемент последовательности находится на своём месте строго по заданному правилу, что в предъявленной последовательности заведомо нет ни одного случайного элемента, т. е. что сама задача имеет строго детерминированное решение.
(Например, испытуемым предъявлялась последовательность: 01100101001001001000100100...
Решение состоит в разбиении этих знаков следующим образом: 01 10; 01 0 10; 01 00 10; 01 000 10...)
Во второй серии эксперимента испытуемые должны были за те
оповторенную без изменений в разных местах последовательности неп же 5 минут найти максимальную по числу знаков группу двоичных цифр,
о- |
менее трех раз. Это задание допускает наличие в ряду «шума», т. е. слу- |
||
чайных знаков, появление которых можно не объяснять и на которые |
|||
л |
|||
[окончание cтраницы 306] |
|||
о- |
|||
____________________ |
|||
ж |
|||
1См. Рокотова Н. А. и др. Моторные задачи и исполнительная деятельность. Л-. |
|||
е- |
|||
1971. |
|
||
н |
|
||
2Аллахвердов В. М. Преобразование алфавита и мышление. // Вопросы общей И |
|||
и |
прикладной психологии. Л., 1970, с. 10-12. |
||
я |
|
|
|
п |
|
|
|
Исходные допущения
можно не обращать внимания. (Для примера: в приведённой выше последова тельнос ти правильным решением является выделение одной из двух групп знаков, повторенных без пересечений три раза, а именно: 100100 или 010010.)
В
середине каждой серии испытуемым предъявлялась одна и та же контрольная последовательность: трижды подряд повторенный на бор из 14 двоичных знаков. Точное выполнение заданий обеих серий должно было привести к одинаковому решению: к выделению регуляр но повторяемой последовательности в 14 знаков — это и есть как заданное детерминированное правило, так и группа из максимального числа знаков, трижды подряд повторенных в этой последовательности.
В первой серии 17 испытуемых (из 21) определили этот ряд как
периодическую последовательность в 14 знаков менее чем за 2 мин. Четверо испытуемых за отведенное время с заданием не справились. Во второй серии участвовало только 9 испытуемых, из них только один нашел максимально повторяющуюся группировку в 14 знаков за 4 мин. 20 с. Остальные 8 за отведенные 5 минут так и не дошли до этого максимума. Различие столь разительное, что для уверенного утверждения о преимуществе «установки на детерминированность» не требуется даже увеличивать число испытуемых. Но когда я спрашивал психологов, не знакомых с этим экспериментом, в какой серии, на их взгляд, будет получено более эффективное решение, большинство достаточно уверенно отвечало, что во второй... Так что, полученный результат должен выглядеть неожиданным для научного сообщества.
NB. Более важным для дальнейшего результатом этого исследования (и, признаюсь, неожиданным для меня как экспериментатора) было другое. По комментариям испытуемых, в процессе решения выяснилось, что в разных сериях они приме-няют разные стратегии решения задачи. Все они группируют какие-то знаки, стоящие вместе в предъявленной последовательности, а далее оперируют ими как отдельными знаками большего алфавита. Так, в приведенной выше последовательности:
01100101001001001000100100...
за отдельные элементы принимаются разные сочетания знаков, например - 10, 000 или 1001. Но обнаружилась разница: при «установке на детерминированность» испытуемые прежде все го обращают внимание на редкие для данной последовательно сти сочетания знаков (в нашем примере 11 или 000), а при установке на выделение группы знаков из «шума» — на наиболее
[окончание cтраницы 307]
Раздел третий
частые сочетания знаков (10 или 1001)1. Это эмпирически обнаруженное явление кажется логичным: если ни один знак не случаен, то наиболее редкое сочетание знаков также не случайно, а потому, как «узел» в головоломке, в первую очередь требует к себе особого внимания; если же заведомо известно, что некоторые знаки могут стоять в ряду случайно, то редкими сочетаниями знаков разумнее всего вначале пренебречь.
Сказанное можно пояснить примером. Допустим, ученый проводит серию экспериментов: а) по проверке гипотезы о строго детерминированной закономерности; и б) по проверке гипотезы о статистической закономерности. В первом случае, если гипотеза, в основном, подтверждается, то его прежде всего будут интересовать те редкие случаи, когда результат эксперимента ей не соответствует: прежде всего, он начнёт искать погрешности в методике, технические неполадки и т. п., чтобы объяснить загадочное для него отклонение данных. Во втором случае, когда он знает, что за счет не контролируемых в эксперименте факторов результат этого эксперимента имеет статистическую природу, он практически не обращает внимания на те данные эксперимента , которые сильно расходятся с остальными. Более того, если они уж очень сильно расходятся со всеми другими данными, то ученый даже имеет право не включать их в обработку при статистическом анализе.
Итак, сознание человека направлено на то, чтобы угадывать правила, по которым с ним играет природа. Оно постоянно ожидает события, которые вытекают из этих правил. Человек не может сознательно представить себе не только того, что этих правил нет, но и того, что их хотя бы иногда нет, т. е. действительно не знает о случайности. И такое свойство сознания способствует как поиску наилучшего решения буридановых проблем, так и более эффективному познанию реальности. Философы долго доказывали друг другу, что беспричинных, т. е. абсолютно случайных, событий не бывает. С точки зрения закона Юма, спор между индетерминизмом и детерминизмом — не более чем игра ума, эквивалентная рассуждениям о том, каким представляется мир слепому от рождения человеку.
Из этого не следует, что детерминизм ложен. Просто закон Юма ничего не говорит о том, каков на самом деле мир. Человек может прийти
[окончание cтраницы 308]
______________________
1Поэтому, кстати, испытуемые, решая приведенную выше задачу с установкой на детерминированность, испытывают определенные затруднения, так как удвоение единиц оказывается уникальным сочетанием знаков, на который обращается основное внимание, хотя данное сочетание несущественно для нахождения правила построения последовательности.
Исходные допущения
к выводу, что детерминизм логически недоказуем, и назвать свое мировоззрение индетерминизмом, но ни один человек в здравом уме и трезвой памяти реально помыслить беспричинность не может. Это напоминает философские пируэты, восходящие к Юму, Канту и ряду других классиков философии. Вот, например, как такой пируэт исполняет кантианец А. И. Введенский: «Если наш ум невольным образом представляет себе всё происшедшее насквозь подчиненным закону причинности (а наш ум, несомненно, так и поступает), то из этого ещё не следует, чтобы оно и на деле было таковым... В том, что события не сполна подчинены закону причинности или даже вовсе ему не подчинены, нет ничего немыслимого, хотя и нет никакой необходимости» 1.
Тем не менее, я не отрицаю онтологический статус причинности. Речь идёт только о том, что эта тема лежит за пределами психологического анализа. Рассуждения о том, каков мир вообще, просто не входят в компетенцию психологики. Хотя она и признаёт, что детерминистский взгляд на мир — неизбежное свойство сознания. Повторюсь: человек может сконструировать представление о случайности как о логической возможности. Так же, как он может сконструировать представление, что, кроме него, в мире никого и ничего не существует. Но его реальное поведение будет всегда противоречить и индетерминизму, и солипсизму. Человек умеет жить в случайной среде — т.е. в среде, где хотя бы некоторые события непредсказуемы, но не потому, что они для него действительно случайны, а потому, что он вынужден думать, будто причины и взаимосвязь между событиями ему пока неизвестны. Хотя они, полагает он, конечно же, существуют.
Подведём итоги. Психологика в качестве идеализированного объекта выбирает представление об идеальном мозге. Это значит, что мозг в теории рассматривается как система, автоматически перерабатывающая всю поступившую информацию, выделяющая в ней все имеющиеся закономерности и на их основе планирующая (в соответствии с заданными критериями) поведение управляемого им организма. Иначе говоря, мозг рассматривается как идеальный вычислитель (или, если Угодно, как идеальный логик и математик 2). [окончание cтраницы 309]
_______________________
1Введенский А. И. Статьи по философии. СПб, 1996, с. 59.
2Напомню вступительные предуведомления: логико-математические науки претендуют лишь на формальную правильность (непротиворечивость) своих утверждений, а не на их истинность. Сравнение идеального мозга с идеальным вычислителем обозначает лишь, что мозг как автомат работает безупречно правильно, т. е. не совершает ошибок в выполнении тех операций, которые осуществляет по заранее заданным правилам (или, что одно и то же, по законам физиологии).
Раздел третий
Всеми структурными ограничениями на мозг в теории можно пренебречь. Те ограничения на преобразования информации, с которыми мы реально сталкиваемся в жизни или в эксперименте, следует объяснять исключительно логикой процесса познания. Человеческий организм в целом идеально предназначен для этого. Основная функция мозга — переработка информации с целью познания реальности. Другие функции мозга хоть и являются необходимыми, тем не менее, могут рассматриваться только как обеспечивающие эту главную функцию — т. е. как вспомогательные. Примером вспомогательной функции может служить обеспечение жизнедеятельности организма, ибо, если это обеспечение не осуществляется, мозг не будет способен ни получать, ни перерабатывать информацию, поелику просто не будет существовать.
Все операции по переработке информации мозг способен легко выполнять автоматически, для этого ни психика, ни сознание не нужны. Психика же без мозга, как и без организма в целом, существовать не может. В частности, она не может без мозга владеть какой-либо информацией или как-нибудь ее перерабатывать. Психика не проверяет правильность вычислений, осуществляемых мозгом, да она и не способна этого делать: вычисления производит мозг, а не психика. Если надо сложить 7 и 8, то только мозг может получить в результате 15 (или, если нужно, 16). Психика только пользуется результатами вычислений. Однако раз возникнув, психика начинает далее функционировать по своим собственным законам, не объяснимым физиологическими причинами, хотя, разумеется, не противоречащим законам физиологическим. Психика инодетерминирована мозгом.
Идеальный мозг часто попадает в буриданову ситуацию, где имеющиеся у него критерии не дают возможность выбрать наилучший вариант предсказания будущего развития событий, а следовательно, и наилучшее поведение. В такой буридановой ситуации протекают протосознательные процессы: из всех возможных вариантов ожиданий случайным образом выбирается любой вариант; случайный выбор, однако, трактуется не как случайный, а как закономерный (закон Юма). Предполагаемая закономерность задаётся специальному механизму — сознанию — как догадка о причинах, действующих в реальности. Вероятность правильного угадывания, разумеется, ничтожно мала, но ошибка не ухудшает стратегию случайного выбора. Зато удача может принести фантастический успех. [окончание cтраницы 310]
Раздел четвертый СОЗНАНИЕ КАК ЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ
Человеческий разум легко предполагает в вещах больше порядка и единообразия, чем их находит. Он придумывает параллели, соответствия и отношения, которых нет. Разум человека всё привлекает для согласия и поддержки с тем, что он однажды принял. Каковы бы ни были сила и число фактов, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отвергает их, чтобы достоверность прежних заключений осталась ненарушенной.
Ф. Бэкон
Итак, пусть идеальный мозг автоматически (точно и быстро) осуществляет все возможные преобразования поступившей информации, всё, что только можно, предсказывает заранее, а также планирует поведение организма в предсказанных обстоятельствах. В отсутствие этих протосознательных процессов внешняя стимуляция недоступна сознанию, так как, по определению, только эти процессы вводят в сознание информацию о внешнем и внутреннем мирах. Пока обстоятельства соответствуют ожиданиям, у идеального мозга нет никаких проблем и никакое сознание ему не нужно.
Но вдруг ожидания нарушаются. Столкновение с неожиданнос тью служит сигналом недостаточной эффективности познавательной работы, поскольку, как выясняется, не всё в окружающем мире соответствует ожиданию. В среде, которая предполагается детерминированной, такая ситуация обязательно требует выяснения причин, по кото рым эта неожиданность произошла. Ведь мозг вычислил по имеющимся у
[окончание cтраницы 311]
Раздел четвертый
него критериям на основе утверждений, принятых за очевидно правильные, самые ожидаемые варианты возможного развития событий
— и, оказалось, был не прав. Как быть? Заранее не может быть известно, что является в такой ситуации лучшим решением. Так возникает особый тип буридановых проблем, который можно назвать
познавательными головоломками. Именно для решения этих головоломок и
предназначен механизм сознания. Сказанное отчасти напоминает позицию функционалистов: осознание необходимо лишь тогда, когда возникает препятствие, когда субъект находится в состоянии нерешительности — т. е. тогда, когда, иначе говоря, он не знает, как себя вести.
Ранее было высказано, что работа сознания, как и любая психическая деятельность, должна описываться языком логики. Столкнувшись с несоответствием ожидаемого и реального, сознание попадает в ситуацию своеобразного логического противоречия. Если человек осознаёт, что он правильно отражает свои ожидания, то осознанные им ожидания всё-таки неправильны, так как они неверны. Следовательно, если он отражает правильно, то он отражает неправильно...
Любопытно, что данное противоречие весьма напоминает классический «парадокс лжеца», в попытках логического разрешения которого разбило лоб не одно поколение мудрецов. Один из вариантов этого парадокса может быть описан так: когда я говорю фразу «я лгу», то я лгу только в том случае, если, произнося эту фразу, я говорю правду; но если я говорю правду, то я не лгу. Отсюда противоречие — я лгу в том и только в том случае, если не лгу, и наоборот. Эта классическая форма парадокса принадлежит Эвбулиду Милетскому. Её обсуждает Цицерон. Цитата критянина Эпименида в послании апостола Павла даёт ещё одну форму парадокса. Эпименид сказал: «Все критяне—лжецы», поэтому сам он как критянин — тоже лжец, а потому и его фраза — ложь. И т. д.1.
Сознание как логическая система должно находить выход из любого противоречия. Парадокс лжеца эмпирически разрешается признанием того, что не бывает ни абсолютной правды, ни 100%-й лжи. Или признанием, что любой лжец иногда говорит правду. Подчеркну, что сказанное лишь констатирует эмпирический факт и не претендует на логическое разрешение парадокса. Выход сознания из сходного логического противоречия — несоответствия ожидаемого реальному — эмпирически также может решаться тем, что осознание наших ожиданий
[окончание cтраницы 312]
__________________
1Б. Рассел, А. Тарский и многие другие выдающиеся логики предлагали различные формы парадокса и свои варианты его разрешения — см., например, де Роулэн Ф- Лжец. О теории истины Тарского. // Логико-семантический анализ структур знания. Новосибирск, 1989, с. 93-114.