§ 9. Письменные доказательства

Авторы многих теоретических работ, даже специально посвященных доказательственному праву Англии, избегают давать хотя бы самое примитивное определение понятия письменных доказательств. Обычно этот термин (documentary evidence) употребляется как нечто вполне очевидное. Но гораздо чаще в качестве синонима используется термин "документы" (documents), а его содержание может быть различным в зависимости от контекста либо намерений того, кто такое слово применил.

Например, ст. 10 (1) закона 1968 г. разъясняет, что в рамках данного статута термин "документ", помимо письменных актов, охватывает также: а) карты, планы, графики или чертежи; б) фотографии; в) диски, ленты, звуковые дорожки, иные приспособления, с помощью которых звуки зафиксированы и могут быть воспроизведены; г) фильмы, негативы, закрепившие зрительные образы и способные их воспроизводить. Копиями документов ст. 10 (2) называет также копии магнитофонных записей, репродукции изображений и т.д. Эти нормы свидетельствуют о чрезвычайно широком толковании понятия документа, безусловно включающем также какую-то часть вещественных доказательств.

Однако наибольшее значение для гражданского судопроизводства имеют письменные доказательства, или документы в узком, непосредственном смысле этого слова, т.е. письменные акты. К этим актам участники гражданско-правовых споров прибегают чуть ли не в каждом деле. Ими подтверждаются или опровергаются факты заключения договоров, составления завещаний, их условия, взаимоотношения в областях изобретательства, наследования, деликтов и многое другое. От количества и характера документов зависит также, будет ли удовлетворено ходатайство о разбирательстве дела с участием присяжных заседателей.

Чрезвычайно важно деление документов на публично-правовые (public) и частноправовые (private). Можно без преувеличения сказать, что для каждой из этих разновидностей установлен свой юридический режим. Английская теория доныне считает классической трактовку понятия публично-правовых документов, изложенную по делу Sturia v. Fressia (1880 г.)*(175). Судья провел границу между обычным и специальным пониманием публичности. Обычное значение довольно широкое, оно охватывает, например, записи в книгах землевладельцев или корпораций, если они затрагивают интересы известной группы лиц. Специальное понимание публичности имеет более узкий смысл. Для отнесения документов к публично-правовым как особой категории письменных доказательств требуется, чтобы они отвечали ряду условий.

Во-первых, документ должен быть составлен в ходе исполнения кем-либо официально возложенных на него обязанностей. Так, лишены публично-правовой силы регистрации, ведущиеся служителями оппозиционных к англиканской церкви религий; не могут считаться публично-правовыми документами доклады комиссий или комитетов, назначенных для проведения каких-нибудь расследований, если они вышли за рамки своих полномочий. Во-вторых, необходимо, чтобы документ носил публичный характер, т.е. зафиксированные им моменты должны относиться к некоторой части населения. По одному делу (1913 г.) судья расценил как имеющую только внутриведомственное значение книгу почтового учреждения, где отмечалось время доставки клиентам телеграмм; по мнению судьи, ее записи свидетельствуют лишь о степени усердия мальчика-посыльного и влияют на его заработок, но не могут служить доказательством вручения адресату телеграммы. Наконец, третье условие требует обеспечения возможности доступа заинтересованных субъектов к документу для изучения его текста. Иногда суды не придавали силы публично-правовых актов документам, глубоко захороненным в бюрократических архивах. Таковы три критерия, с помощью которых английская юриспруденция выделяет из числа письменных доказательств публично-правовые документы. Все документы, которые этим критериям не отвечают, относятся к числу частноправовых. Однако банковские книги в схему не укладываются и образуют некоторый подвид документов.

2. В английском праве наиболее полно разработаны две стороны вопроса о письменных доказательствах. Первая из них - установление содержания документа (proof of the contest of a document). Должен ли суду обязательно быть представлен оригинал акта или допустимо использование производных источников? Именно здесь еще удерживает некоторые позиции некогда могущественная доктрина о наилучших доказательствах.

Исходный тезис гласит: надлежит представлять оригиналы частноправовых документов. Обычно это подлинники договоров, завещаний, корреспонденции делового или личного характера и т.п. Подлинник вовсе не обязательно существует лишь в единственном числе. Так, контрагенты вправе условиться считать оригиналами находящиеся у каждого из них тождественные тексты. Если завещание депонировано в компетентном учреждении, то выданная им копия рассматривается как первоначальное доказательство.

Но главное правило расшатано значительным количеством изъятий, установленных нормативными актами и прецедентами. Исключения сводятся к разрешению использовать в предусмотренных случаях для подтверждения содержания оригинала производные доказательства. Реально ими могут быть копии соответствующих бумаг, изготовленные различными механическими методами, и устные заявления лиц, знакомых с документом. Теоретически форма и степень производности (копия с копии) роли не играют. Все же на практике фотоснимок контракта более убедителен, чем рассказ очевидца о деталях сделки. Четыре основных исключения заслуживают внимания:

а) истец или ответчик вправе ссылаться на производные доказательства, если оригинал находится у их процессуального оппонента и тот отклонил требование о его представлении. Дополнительная санкция - запрещение держателю документа затем оперировать им в своих целях. Кроме того, против него начинает действовать фактическая презумпция, согласно которой люди утаивают лишь невыгодную им информацию. Мотивировка отказа представить документ ссылкой на привилегию, защищающую личные (но не государственные) интересы, не мешает стороне прибегнуть к производным материалам;

б) производные доказательства могут быть представлены стороной, когда оригинал документа не направляет суду лицо, участником дела не являющееся. Причем держатель документа поступает законно (ссылка на привилегию) или находится за границами английской юрисдикции и ему нельзя вручить соответствующую повестку. При незаконном же отказе держателю, которому вручалась повестка, угрожает наказание за неуважение к суду, а равно иск о возмещении ущерба, причиненного его упрямством;

в) объективная невозможность исследования подлинника вследствие его ликвидации или утери также влечет за собой допустимость производных доказательств. До этого заинтересованная сторона обязана убедить суд в том, что документ действительно уничтожен или что она предпринимала разумные шаги к его отысканию и все усилия оказались безуспешными. Намеренное уничтожение держателем юридических бумаг есть неуважение к суду, но умысел нужно доказать на уровне принятых в уголовном судопроизводстве стандартов;

г) наконец, копии или устное изложение подлинников дозволены, когда их физически нельзя или крайне затруднительно доставить на заседание суда. Типичной иллюстрацией служат надписи на крупных объектах, могильных памятниках, хотя истории известен эпизод предъявления палате лордов надгробной плиты. К этой же группе относят юридическую невозможность обозрения подлинника: например, если он находится в распоряжении иностранного суда или закон запрещает отделять его от определенного места.

Что же, собственно, осталось за пределами исключений, какие конкретно случаи отсутствия первоначальных доказательств они не поглотили? Английские авторы таких ситуаций не называют. Зачем тогда искусственно поддерживается убеждение о реальной силе общего правила, требующего использовать лишь подлинники частноправовых документов? Конечно, сказывается традиционная неприязнь к ломке устоявшихся форм. Но главное состоит в том, что наличие некоего главного принципа, обрамленного рядом изъятий, таит закамуфлированные возможности расширения дискреционного усмотрения суда. Именно суд решает, применить или не применять исключения. Только от суда, к примеру, зависит, признает ли он убедительным заявление стороны о нахождении подлинника у какого-либо лица или о достаточной интенсивности розысков оригинала.

На документы публично-правового класса доктрина о наилучшем доказательстве вообще не распространяется. Следовательно, представление их копий ничем не ограничено. Но формы копий обычно точно регламентированы законодательством. Нужно констатировать, что публично-правовые документы, как их понимает английская юриспруденция, составляют конгломерат разноплановых актов от парламентских статутов до свидетельств о регистрации браков. Значит, далеко не все из них доказательства в процессуальном значении этого термина.

Банковские книги формально не носят публично-правового характера, но в отличие от частных документов к ним не применяется норма о представлении суду оригинала. Общее право давало такую привилегию лишь Английскому банку. Закон 1879 г. распространил ее на другие финансовые корпорации. Это положение гарантирует нормальное течение бизнеса, которое было бы затруднено изъятием книг, где непрерывно фиксируются различные операции, и направлением их в суд иногда на длительный период.

3. Вторая сторона вопроса о письменных доказательствах - установление их юридической действительности или проверка соблюдения требуемых формальностей при составлении. Эти вопросы урегулированы различными законами о доказательствах (особенно законом 1938 г.), завещаниях, печатях и, естественно, многочисленными прецедентами. Они также совершенно неодинаково решаются для каждого из двух классов документов. По отношению к частноправовым актам действуют следующие основные положения:

а) в гражданском судопроизводстве от доказывания надлежащего составления документа сторону избавляет подразумеваемое или явное признание этого обстоятельства противником. Нередко стороны согласовывают реестр бумаг, которыми они намерены оперировать в ходе разбирательства дела. Возможно направление другой стороне извещения с требованием признать или оспорить документ (ст. 4 и 5 разд. 27 ПВС). Цель такого рода мероприятий - уменьшение издержек. Если признания нет, начинается доказывание, осуществляемое разными методами;

б) идентификация почерка необходима, когда возникает вопрос о том, чьей рукой составлен или подписан документ. Наиболее распространенным методом является допрос в качестве свидетеля предполагаемого автора с предъявлением ему спорного акта. Таким же прямым доказательством будет свидетельское показание лица, наблюдавшего за составлением или подписанием какой-либо бумаги. Допустимо также экспертное заключение или показание рядового свидетеля, хорошо знакомого с почерком соответствующего лица. Наконец, не исключено сравнение исследуемого текста с образцом, написанным предполагаемым автором, которое проводит непосредственно суд;

в) английское гражданское право устанавливает, что некоторые документы частного характера должны, а другие могут быть засвидетельствованы подписями лиц, интересов которых документ не затрагивает. Эти лица только удостоверяют правильность оформления данного документа. Старинная норма общего права требовала, чтобы во всех таких случаях эти своеобразные гаранты выступали свидетелями или невозможность их явки была убедительно мотивирована. Законодательство постепенно ограничивало рамки применения данной нормы;

г) участникам гражданского дела, заинтересованным в установлении законности частноправового документа, известную помощь оказывают существующие презумпции. Так, документ, составленный более 20 лет назад (до закона 1938 г. - 30), предполагается доброкачественным при условии, что он извлечен из надежного хранилища (контора солиситора, банк и т.д.). В числе иных презумпций можно упомянуть следующие: временем составления акта считается проставленная на нем дата, договор заключали совершеннолетние лица, исправления в тексте контракта имели место до его подписания, исправления в завещании - после. Все эти презумпции являются опровержимыми.

Особенности формирования публично-правовых актов исключают необходимость доказывания тех моментов, о которых шла речь применительно к частным документам. Однако надлежит соблюдать указанный законодательством порядок удостоверения верности копий. Если формальности выполнены, то, как говорят, публично-правовой документ доказывает себя собственным представлением. Разноплановость этого типа материалов порождает неоднородность методов подтверждения их существования и текста. Это не мешает действию юридической презумпции о том, что должностные лица всегда поступают законно. Бремя ее опровержения лежит на заинтересованной стороне.

Доброкачественность выписок из банковских книг зависит от соблюдения ряда условий: книга должна относиться к числу обычных банковских книг и в момент записи использоваться в делопроизводстве; запись должна быть совершена в ходе нормального течения деловой жизни; необходимо, чтобы книга находилась в распоряжении или под контролем банка; выписку надлежит сверить с оригиналом и установить их тождество. Последний момент удостоверяет тот, кто это действие выполнял, остальные - владелец или должностное лицо банка.

Ранее отмечалось, что деловые операции финансовых учреждении и корпораций сохраняются в тайне. Если банк не выступает стороной по делу, то исследование хранимой им документации допустимо лишь по особому разрешению суда, разрешение же дается с большой осторожностью. Хотя ст. 7 закона 1879 г. содержит довольно широкую формулировку относительно возможности ознакомления с банковскими книгами и снятия с них копий, практика толкует ее ограничительно. Суды исходят из тезиса о недопустимости принудительного раскрытия чужих счетов, контрактов, кредитных отношений, где участвуют не связанные непосредственно с процессом граждане, компании и т.п. Учитывая эти особенности, английские юристы нередко приравнивают банковские книги к публично-правовым документам, называя их таковыми по аналогии.