§ 2. Организационные принципы буржуазного правосудия по гражданским делам

Организационные принципы буржуазного гражданского процесса охватывают своим содержанием элементы и судоустройственного и судопроизводственного характера, влияют на оба направления законодательства и практики. Наиболее значительные из них заслуживают специального анализа.

Принцип единоличного или коллегиального рассмотрения гражданских дел регулирует количественный состав государственных судей при прохождении дел в различных инстанциях органов юстиции. Эту проблему нельзя считать чисто технической. Юристы оперируют существенными аргументами за и против коллегии судей. Доводы в пользу коллегиальности сводятся к тому, что она обеспечивает более тщательное и всестороннее исследование дел, сокращает опасность субъективизма и произвола, повышает авторитет актов правосудия, их убедительность и воспитательный эффект. Доводы отрицательного плана: возрастает длительность процессов, нужен значительно больший судейский корпус, растут расходы государства на юстицию и соответственно взыскиваемые с участников гражданских дел пошлины; вообще преимуществ коллегии перед единоличным судьей не следует преувеличивать. Любой из названных тезисов реален и может быть подтвержден доказательствами. Однако прогрессивные юристы считают коллегиальность при прочих равных условиях явлением более демократичным.

Какая ситуация типична для буржуазной юстиции? В большинстве стран, системы которых исходят из концепций общего права, на уровне судов первой инстанции господствует единоличное начало. Оно без каких-либо исключений действует в английских судах графств и всех трех отделениях Высокого суда. В США подавляющее большинство споров, проходящих через федеральные районные суды, разрешаются одним судьей. Но есть незначительное количество категорий дел, когда на заседании выступает коллегия из трех судей. Это - иски, предъявляемые от имени государства на основе антитрестовского законодательства, если генеральный атторней удостоверяет публичную значимость дела; иски, где поставлен вопрос о недействительности статута федерального или отдельного штата либо административного акта по мотивам их противоречия американской конституции; отдельные требования, касающиеся нарушений законов о гражданских и избирательных правах, о проведении выборов, и некоторые другие. Один судья из трех должен быть членом вышестоящего окружного суда (§ 2281-2284 разд. 28 Свода законов США).

Иное положение во Франции. Суды малой инстанции, наделенные ограниченной компетенцией в отношении видов гражданских дел и суммы споров, функционируют в составе одного судьи. А на суды большой инстанции и торговые распространен принцип коллегиальности. Однако возникла и укрепляется тенденция к ограничению сферы его действия. Председатель трибунала большой инстанции может направить дело на разрешение единоличному судье, правда, с соблюдением некоторых условий: отсутствие возражений сторон и др. (ст. 311-6, 311-8, 311-10, 321-4 и др. Кодекса судоустройства 1978 г.). Таким образом, французская система сохраняет преимущества коллегиального суда для более сложных и крупных гражданско-правовых конфликтов, где участниками обычно выступают компании, фирмы, коммерсанты.

Применительно к судам вышестоящих (апелляционных, кассационных) инстанций для юстиции всех буржуазных государств характерен принцип коллегиальности. В средних звеньях судебной системы типичный состав коллегий - трое судей. Самые высокие инстанции выносят постановления по существу обжалованных решений составами из большого количества членов: английская палата лордов - 5 (иногда 7), Верховный суд США - 9, Кассационный суд Франции, если дело разбирает его пленум, - до 30.

Юристы западного мира объясняют целесообразность уменьшения количества членов судейских составов хронической перегрузкой высших инстанций делами и возрастающей из-за этого длительностью процессов. Чем меньше судей в каждой коллегии, тем больше коллегий можно сформировать. Указанная тенденция затронула вышестоящие инстанции. Апелляционному суду Англии дозволено составами из двух судей рассматривать жалобы на решения судов графств, на решения Высокого суда, постановленные в упрощенном порядке, на различного рода определения, при согласии сторон и т.д. (ст. 54 Закона о Верховном суде 1981 г.). Обычный кворум для палат французского кассационного суда - 7 членов. Но каждая палата организует сокращенную группу из трех или более судей для предварительного анализа поступающих жалоб с последующим отклонением жалоб недопустимых или явно необоснованных, а также для разрешения по существу менее сложных дел по предложению президента соответствующей палаты (ст. 131-6 Закона о судоустройстве 1978 г. с изменениями, произведенными в 1981 г.).

Приведенные примеры не свидетельствуют о разрушении начала коллегиальности. Она сохраняет силу для вышестоящих органов правосудия. Причина в том, что эти органы не просто устраняют конкретные ошибки по жалобам заинтересованных лиц, но осуществляют руководство деятельностью всей судебной системы, а для более компетентного выполнения данной функции коллегиальность желательна. Однако преобладание фигуры единоличного судьи в первой инстанции, через которую проходят все гражданские дела, позволяет обходиться меньшим количеством судей и, следовательно, более тщательно подбирать кандидатов на судейские должности с учетом классовых критериев, не допускать проникновения в замкнутую касту служителей правосудия лиц с левыми или даже либеральными демократическими убеждениями.

Принцип участия присяжных заседателей (жюри) в отправлении правосудия по гражданским делам характерен для ряда стран, юридические системы которых основаны на концепциях общего права. Из главных империалистических государств это Англия и США. Институт возник на раннем этапе английского средневековья. Королевские судьи периодически выезжали из столицы на сессии (ассизы) в различные части страны, где с группой из двенадцати местных жителей рассматривали накопившиеся дела. Условия жизни небольших и довольно замкнутых сообществ того далекого времени позволяли членам жюри располагать сведениями о происходящих рядом с ними событиях, иначе говоря, они выполняли функции и свидетелей и судей. Лишь через несколько веков было сформулировано ныне существующее правило о недопустимости включать в состав присяжных тех, кто имеет о деле информацию, полученную до или вне судебного разбирательства. Обращение к истории позволяет лучше уяснить два главных критерия определения компетенции присяжных (хотя есть и ряд других).

Во-первых, жюри действовало в Англии до появления судов канцлера, и, соответственно, норм права справедливости. К рассмотрению конфликтов, регулируемых этими нормами, заседатели не были допущены ни первоначально, ни после объединения реформами XIX в. двух ветвей британского правосудия. В США такого деления на федеральном уровне не существовало вообще. Но аналогичный критерий закреплен седьмой поправкой к американской конституции: "В процессах по делам, разрешаемым по нормам общего права, где цена иска превышает двадцать долларов, сохраняется право на суд с участием присяжных". Правило выглядит достаточно точным лишь на первый взгляд. В реальной жизни на современном этапе граница между правом общим и справедливости размыта, не всегда очевидна, для ее установления нужен сложный анализ. Кроме того, есть случаи, когда требования, вытекающие из одних и тех же фактов, базируются на нормах неодинакового происхождения. По разным мотивам без присяжных рассматривается немало категорий споров; к примеру, в США - часть дел морских, о банкротствах, семейных, по искам к правительству и др.

Во-вторых, от древних местных присяжных-свидетелей и прибывавших к ним из центра судей - профессиональных юристов ведет начало тезис: в судах первой инстанции жюри разрешает спорные вопросы факта, судья - все вопросы права. Простота тезиса обманчива. Прежде всего, есть ситуации, когда фактические и юридические аспекты конфликта переплетаются, особенно при применении норм расплывчатого содержания ("грубая" неосторожность и т.п.). До известной степени эти сложности объяснимы природой вещей, тесной связью в реальной жизни категорий факта и права. Но они дополнительно могут быть увеличены, например, путем издания "законов-скелетов", получивших распространение на стадии империализма. Кроме того, значительные отступления от исходного правила возникли благодаря действию стабильного, никогда не исчезавшего стремления государства установить эффективный надзор коронных судей над работой жюри. Отсюда громоздкие конструкции контроля за поступлением присяжным доказательственных материалов (относимость, допустимость), отстранения их от разрешения дел, если из собранной информации должен якобы последовать единственный вывод за или против удовлетворения иска, отмена "неразумных" вердиктов и многое другое.

До изложения еще некоторых проблем института жюри следует подчеркнуть одно существенное обстоятельство. К настоящему времени присяжные почти исчезли из английского гражданского судопроизводства, количество процессов с их участием можно пересчитать по пальцам. При обсуждении билля о Верховном суде (1981 г.) разгорелись жаркие дебаты. Некоторые юристы рекомендовали нормативно запретить привлечение жюри к процессам сложным или продолжительным. Поводом служили слушавшиеся много месяцев дела по искам о диффамации, когда изолированные от внешнего мира присяжные испытывали значительные неудобства. Формально предложение отклонено, а фактически нашло закрепление в ст. 69 Закона о Верховном суде 1981 г. Она предусматривает рассмотрение с жюри по ходатайству одной из сторон дел, связанных с обвинением в обмане, клеветой, злонамеренным судебным преследованием или неправомерным лишением свободы. Но это будет иметь место, только "...если суд не придет к выводу, что судебное разбирательство требует длительного изучения документов, расчетов, научного или иного исследования, которые не могут быть с надлежащим удобством проведены с присяжными". Порядок рассмотрения остальных категорий гражданских дел целиком зависит от усмотрения судей. Аналогичные нормы содержит ст. 66 Закона о судах графств 1984 г.

Иная картина с точки зрения количественной характерна для США. Нормативные акты объявляют неизменной политику обеспечения беспристрастности присяжных и запрещают лишать заинтересованных лиц полномочий на рассмотрение с жюри споров в федеральных органах юстиции (§ 1861 разд. 28 Свода законов США, ст. 38 Федеральных правил гражданского процесса*(28)). Есть сходные декларации и в отдельных штатах. Тем не менее, американские юристы отмечают тенденцию к увеличению доли процессов, проводимых судьями единолично. Статистические данные свидетельствуют о том, что свыше 60% заседаний в федеральных судах идет без присяжных. Причем больше всего они участвуют в делах по искам о компенсации за ущерб от инцидентов на дорогах ("автомобильные дела") и совсем редко в крупных конфликтах из торговых отношений.

Какие факторы привели к нынешней ситуации? Институт жюри издавна привлекал внимание политиков, идеологов, общественности. Диапазон его крайних оценок исключительно широк: с одной стороны, безудержное восхваление, с другой - резкая критика. А чаще всего аргументы "за" и "против" в разных дозировках излагаются параллельно, взаимно переплетены, ослабляют друг друга.

Можно констатировать, что в отличие от официальной пропаганды серьезные исследователи не склонны ныне безоговорочно защищать давно сформулированные лозунги о том, что присяжные выступают носителями здравого смысла, народной мудрости, трезвого житейского опыта, стандартов нравственности, обеспечивают справедливость, равноправие, демократизм, участие населения в деятельности юстиции и т.п. Против каждого из такого рода доводов выдвигают серьезные, подкрепляемые реальной практикой возражения. А именно: члены конкретных составов жюри не включают представителей всех слоев общества, они обычно не знакомы даже с главными правилами судопроизводства, равнодушны к отправлению правосудия, раздражены отвлечением от привычной жизни и неудобствами в длительных процессах, трудно воспринимают сложные и противоречивые доказательства, склонны подменять рациональный подход эмоциями, плохо усваивают разъяснения судей юридического характера, слепо подчиняются явным или косвенным указаниям относительно конечных выводов по делу и т.п.

Отмеченные недостатки на первый взгляд выглядят в значительной мере чисто юридическими, с давних пор существующими и поддающимися исправлению. Однако по существу это не так. На современном этапе кризисное состояние института присяжных имеет глубокие социальные корни, ему адресуются критические замечания и снизу и сверху. Для трудящихся он не создает каких-либо ощутимых дополнительных гарантий защиты интересов по гражданским делам, одновременно увеличивая длительность заседаний и финансовое бремя расходов. Бизнесмены больше доверяют государственным судьям, поскольку иногда присяжные способны выйти из-под контроля и вынести непредсказуемый вердикт под влиянием сложившихся у населения антипатий, например, по отношению к крупнейшим монополиям.

Но здесь обнаруживается диалектическая противоречивость реальной жизни. Институт присяжных удобен господствующему классу и правительству. Он служит для рекламы демократичности отправления правосудия, а равно позволяет перекладывать с судей на жюри ответственность за непопулярные решения, возмущающие широкую общественность. В первой половине XIX в. Ф. Энгельс отмечал: "Суд присяжных по своей сущности - политическое, а не юридическое учреждение; ...и английский суд присяжных, как получивший наибольшее развитие, есть завершение юридической лжи и безнравственности"*(29).

При сопоставлении юстиции США и Англии нужно учитывать некоторые обстоятельства. В Америке принцип участия жюри в гражданском процессе закреплен конституционной нормой, в Англии - нет. Практически еще важнее другое. На Американском континенте давно не было боевых действий глобального масштаба. Англия пережила немало поражений, угрозу фашистского вторжения, ожесточенные бомбардировки и иные бедствия Второй мировой войны. Именно тогда гражданские процессы с участием жюри почти прекратились и не возобновились после разгрома третьего рейха и его сателлитов. Это отличная иллюстрация распространенного тезиса: если бы института присяжных не существовало, создавать его теперь не было бы нужды.

Многие вопросы, относящиеся к жюри, регламентируют специальные акты высших государственных органов. Основным в Англии является закон о присяжных 1974 г., консолидировавший ранее действующее законодательство, его дополняет ряд других статутов (1978 г., 1981 г., 1984 г. и др.). Аналогично значение для федеральной юстиции акта конгресса США 1968 г., инкорпорированного в гл. 121 разд. 28 Свода законов США (с последующими коррективами). Кроме того, каждый американский штат имеет статуты о присяжных для собственных судов. Немалую роль играют также различного уровня подзаконные акты и прецеденты.

Квалификационные признаки, от наличия или отсутствия которых зависит способность гражданина выполнять функции присяжного, очень разнообразны по содержанию. Они не совпадают полностью в различных юрисдикционных системах. Но можно, если не концентрировать внимания на деталях, разделить эти признаки с учетом их характера, назначения, социальных последствий на некоторые группы.

Первая группа включает предписания, требующие, чтобы гражданин достиг совершеннолетия или не превысил установленного возрастного лимита (в Англии - 65 лет), не был душевнобольным или слабоумным, являлся подданным данной страны. Вторая группа охватывает нормы, исключающие из круга возможных присяжных довольно широкий круг лиц по признакам их профессиональной деятельности. Это определенные категории юристов, полицейские, священники, монахи, в США также должностные лица государственных учреждений, военнослужащие, пожарные, а на территории отдельных штатов еще и доктора, зубные врачи, медицинские сестры, аптекари, преподаватели, журналисты, владельцы похоронных бюро и т.д. (см., например, § 200 ГПК Калифорнии). Рациональность всех такого рода правил объяснить затруднительно. Третья группа изъятий направлена своим острием преимущественно против трудящихся. Речь идет о допуске в состав жюри только лиц, постоянно проживающих на родине или в данной местности в течение указанных периодов, способных говорить, читать и писать на английском языке, не привлекавшихся к уголовной ответственности (здесь учитывается тяжесть наказания, давность его отбытия, амнистии и другие подробности). Четвертая группа ограничений, сохраняемых законодательством отдельных штатов, позволяет не пропускать в жюри тех, кто не имеет здравого ума, должного образования, надлежащей репутации и т.п. Абстрактные формулы открывают простор для дискриминации, в том числе по расовым мотивам.

Взаимодействие перечисленных факторов с явным нежеланием как крупных бизнесменов, так и рабочих терять в судебных заседаниях свое время, доходы или зарплату накладывает отпечаток на формирование конкретных составов жюри. В них, по сохраняющему актуальность замечанию В.И. Ленина, "...преобладает нередко особенно реакционное мещанство. Лекарство от этого зла должно состоять в развитии демократизма до его последовательной и цельной формы, а вовсе не в подлом отречении от демократизма"*(30).

С незапамятных времен считалось, что каждое жюри нужно формировать из 12 человек. Теперь в гражданских процессах ситуация иная. Традиционное количество присяжных сохранено лишь в английском Высоком суде, для судов графств достаточно восьми членов. Суды федеральные и отдельных штатов в США обычно ведут дела с шестью присяжными, хотя не исключены и другие варианты. Продолжает расшатываться ранее безусловное правило единогласия жюри относительно содержания вердикта. В судах Англии и многих американских штатов наличие 1-2 голосов против не мешает действительности вывода остальных. В федеральных судах США правило единогласия жюри можно обойти согласием участников конфликта принять решение большинства. Эти отступления также свидетельствуют о кризисном состоянии института присяжных в мире англосаксонской юстиции.

Принцип, оказывающий воздействие на порядок замещения судейских должностей, допускает две основные формы его реализации: назначаемость и выборность. В империалистических странах господствует первый вариант без какой-либо фикции участия народа. Беспрепятственный подбор государственной властью угодных ей судей надежно ограждает судейский корпус от проникновения прогрессивно настроенных элементов. Такое проникновение при выборной системе кандидатов населением было бы возможным там, где достаточно сильны коммунистические, рабочие и другие левые партии.

Буржуазия отбрасывает те концепции своих общепризнанных теоретиков, реализация которых не отвечает ее интересам и конкретным условиям. В XVII в. французские идеологи "третьего сословия", критикуя феодальную юстицию, утверждали, что республиканская форма правления предполагает отправление правосудия не пожизненно назначенными профессионалами, а судьями, выбранными народом из народа и периодически сменяемыми. После завоевания власти эти идеи были забыты. По замечанию В.И. Ленина, буржуазия "...защищает себя от демократии, отстаивая назначаемость судей"*(31).

Правительственный аппарат уделяет особое внимание подбору и проверке кандидатов на вакантные судейские посты. Их окончательное утверждение осуществляют самые высокие должностные лица государства. В западной юридической литературе можно найти перечни качеств, которыми должен обладать тот, кто призван осуществлять правосудие. К примеру, заявляют, что ему надлежит быть морально честным, беспристрастным, терпеливым, вежливым, терпимым, твердым, отзывчивым, наделенным умственной гибкостью, здравым смыслом, способностью осуществлять руководство и т.п. Внешне эти качества выглядят как общечеловеческие и аполитичные, в реальной жизни они наполнены классовым содержанием, определяемым верностью господствующему, притом обычно своему, классу. В.И. Ленин писал: "...назначаемые судьи в большинстве неизбежно будут, в силу принадлежности большинства "образованных" юристов к буржуазии, выходцами из буржуазии..."*(32). Исключения ничего не меняют по существу.

В Англии долгое время единственной и количественно небольшой социальной прослойкой, из которой вербовались государственные судьи, были барристеры - одна из двух разновидностей адвокатуры. Закон "О судах" 1971 г. немного приоткрыл дверь для проникновения на посты окружных судей, действующих в судах графств, солиситорам - представителям другой группы адвокатов. Но предварительно солиситор, с не менее чем десятилетним стажем, должен быть назначен так называемым рекордером, т.е. судьей по совместительству, занятым частично судейской работой.

Окружным судьей может стать барристер с более чем десятилетним стажем или рекордер, занимающий должность не менее пяти лет, а рядовым судьей любого из отделений Высокого суда - барристер, практикующий свыше десяти лет. Формально назначения утверждает королевская власть, но только по представлению лорда-канцлера, т.е. правительства.

К претенденту на должность члена Апелляционного суда предъявляются требования работы барристером в течение пятнадцати лет или судьей Высокого суда. Для замещения постов руководителей отделений Высокого суда и Апелляционного суда, а равно судей палаты лордов (кроме лорда-канцлера) нужны те же условия либо членство в Апелляционном суде. Указанные назначения осуществляет монарх по рекомендации премьер-министра.

Главную ответственность за укомплектование юстиции надлежащими кадрами несет лорд-канцлер, индивидуальный отбор, исследование, проверку осуществляет его аппарат. Методы разнообразны, критерии традиционны. Определенную часть кандидатов составляют адвокаты, выполняющие функции помощников судей разных рангов, здесь, естественно, учитывается их деятельность в данном качестве. Значительна роль характеристик, даваемых авторитетными судьями тем барристерам, которые ведут дела клиентов в соответствующих инстанциях. Не исключено своеобразное "вознаграждение" судейской должностью тех, кто, с точки зрения администрации, хорошо зарекомендовал себя в различных юридических комиссиях, публичных расследованиях и других правительственных мероприятиях.

В конечном счете, судейский корпус пополняется за счет преуспевающих адвокатов, разделяющих взгляды класса капиталистов. На судейских местах они еще более проникаются консервативными настроениями, всемерно охраняют интересы частных собственников.

Английская юстиция долго соблюдала правило о том, что лицо, занявшее какую-либо судейскую должность, затем не подлежало переводу в более высокие инстанции. Таким образом, перед адвокатами стояла дилемма: согласиться с назначением на работу в суде графства или еще подождать и, если повезет, заполучить пост в Верховном суде. К настоящему времени правило формально не аннулировано, однако утратило свою категоричность, перемещения судей на более высокие орбиты имеют место. Естественно, реальные шансы на такое повышение есть лишь у тех, кто целиком оправдал доверие администрации и создал себе надлежащую деловую и политическую репутацию.

В США по отношению к федеральной юстиции существует единый порядок: членов судов районных, окружных апелляционных и Верховного суда назначает президент, но после одобрения ("по совету и с согласия") сената. Подбор кандидатов осуществляет ведомство генерального атторнея, т.е. министерство юстиции. Чтобы гарантировать более быстрое и безболезненное прохождение дела, министерство предварительно согласовывает кандидатуры районных и окружных судей с сенаторами от тех штатов, на территории которых соответствующие учреждения действуют, и с местными политическими лидерами.

Конфликты между президентами и сенатом чаще возникают при заполнении вакансий в Верховном суде США. Однако сенат во всех случаях наделен лишь полномочием не утвердить рекомендуемое лицо, прямо заменить его кем-либо другим он не компетентен. Поэтому в конечном счете судейские посты заполняются ставленниками президента, причем, как видно из статистики, каждый из них отдает явное предпочтение сторонникам своей партии, т.е. республиканской или демократической.

Расширению власти президента способствует отсутствие в федеральном законодательстве критериев, которым должны отвечать претенденты на судейские посты. По сложившейся традиции им надлежит иметь юридическое образование, но вовсе не обязателен опыт предшествующей адвокатской или судейской работы. Последний фактор больше учитывается при назначениях в апелляционные суды. Что же касается Верховного суда США, то здесь известно немало случаев заполнения вакансий лицами из числа работников государственных учреждений или адвокатов, не занимавших ранее судейских должностей. Американские теоретики крайне неубедительно объясняют такую практику особой ролью самой высокой инстанции, наблюдающей главным образом за соблюдением конституции и публичного порядка.

Формирование контингентов судей в отдельных штатах происходит многообразными путями. Одни штаты закрепили назначаемость судей (обычно губернаторами), другие - выборность (населением, законодательными органами), третьи - сочетание этих двух методов.

Внутри одного штата порядки могут быть неодинаковыми применительно к различным судам. Не всегда кандидат должен иметь диплом об окончании юридического учебного заведения. Там, где происходят выборы судей населением, избирательные кампании проходят в традиционном американском стиле. Но поскольку реально конкурируют между собой лишь две буржуазные партии, судейские вакансии заполняют ставленники более сильной на данный момент политической машины и руководящего ею босса. Вообще на уровне штатов по сравнению с федерацией гораздо более откровенно получение судейских должностей выступает премией за оказанные услуги и партийную верность.

Во Франции членов Кассационного суда, судов апелляционных, судов большой и малой инстанций назначает президент республики. Немалую роль играет особый орган - Высший совет магистратуры, возглавляемый самим президентом, заместителем является министр юстиции. В состав входят еще девять лиц из числа судей и других государственных служащих, утверждаемых президентом сроком на четыре года. Совет вносит рекомендации относительно кандидатур кассационных судей и первых председателей апелляционных судов. На другие судейские должности кандидатов предлагает министр юстиции, и Совет дает по ним свое заключение (ст. 65 Конституции).

На посты судей могут быть назначены французские граждане, закончившие созданную в 1958 г. национальную школу магистратуры со сроком обучения 28 месяцев. Для зачисления слушателем школы нужно иметь университетский диплом или пятилетний стаж работы в государственном аппарате. Другой контингент возможных кандидатов составляют практические деятели юстиции (адвокаты, нотариусы, секретари судов и т.п.) со стажем не менее пяти лет.

Иное положение с давних пор сложилось во французских торговых судах, где действует начало выборности, правда, в довольно своеобразной форме. Процедура урегулирована декретами 1961 г. и 1979 г. Избирательный корпус состоит из представителей органов местного управления (кантонов), действующих и бывших коммерческих судей, членов торговой и промышленной палат. По желанию в выборах вправе принять участие представители акционерных компаний, отдельные коммерсанты и другие лица, связанные с бизнесом. Штатным судьей может стать тот, кто ранее был избран добавочным судьей и проработал в данном качестве более трех лет, а председателем суда - судья со стажем не менее трех лет. Таким образом, отправление правосудия в области торговых дел доверено непосредственно самим коммерсантам, на личном опыте познавшим не только законодательство, но также нравы и обычаи, регулирующие экономическую жизнь капиталистического общества.

Принцип несменяемости судей закреплен актами высшей юридической силы. Они занимают должности, "если ведут себя достойно" (английский Акт о престолонаследии 1700 г.), "пока их поведение является безупречным" (ст. 111 Конституции США), "судьи несменяемы" (ст. 64 Конституции Франции). Этот принцип, объявляемый существенной гарантией судейской независимости, при необходимости усиленно рекламирует буржуазная пропаганда, его не оставляют без внимания авторы специальных юридических трудов.

Однако несменяемость надлежит связывать прежде всего с теми механизмами, которые реально обеспечивают формирование судейского корпуса. Как было отмечено, и назначаемость и выборность правящие круги эффективно используют для комплектования органов юстиции угодными им кандидатурами. Эти люди, получив соответствующие посты, работают не за страх, а за совесть, значит, в подавляющем большинстве случаев отстранять их и заменять другими нет нужды. Следует также констатировать, что несменяемость судей не была изобретением буржуазии, она существовала еще при феодальном строе, в частности, обеспечивая систему продажи государством частным лицам судейских должностей.

Рассматриваемый принцип имеет свои границы. "На деле, - писал В.И. Ленин, - несменяемости провести в полном виде нельзя, да и нелепо защищать ее по отношению к негодным, небрежным, худым судьям"*(33). Исключения идут по нескольким направлениям.

Там, где действует начало выборности, для пребывания судьей в должности установлены сроки, по истечении которых проводятся новые выборы. Эти сроки различны. Иногда они довольно продолжительны (в некоторых американских штатах 10 и более лет), иногда короткие (2 года для рядовых судей и 3 года для председателей торговых судов Франции).

Пребывание на судейских должностях нередко ограничено достижением предельного возраста. Правда, такие границы установлены не везде, их нет, например, для членов конституционных федеральных судов США. Но здесь своеобразным поощрением добровольной отставки после 70 лет при определенном стаже является пожизненное сохранение прежней заработной платы. Если районный или окружной судья, утративший способность по старости или болезни надлежащим образом выполнять свои обязанности, не ходатайствует об уходе, президент государства может назначить дополнительного судью (§ 371 и 372 разд. 28 Свода законов США). В Англии пенсионный возраст довольно высок: 75 лет для членов Верховного суда и палаты лордов, 72 года для окружных судей с возможностью продления им срока работы до 75 лет лордом-канцлером, если он признает это желательным с точки зрения публичных интересов. Лорд-канцлер может также объявить вакантным пост, занимаемый судьей, который, согласно медицинскому заключению, уже не в состоянии действовать эффективно и не использует свое право заявить об отставке (ст. 17 Закона о судах 1971 г., ст. 11 Закона о Верховном суде 1981 г., Закон о пенсиях судьям 1949 г.).

Законодательство предусматривает допустимость увольнения судей за совершение преступлений. Англии и США известна процедура так называемого импичмента, т.е. отстранения от должности на основании соответствующего акта парламента или конгресса. Но такого рода случаев за всю историю было немного. Довольно прост механизм смещения английских окружных судей, это прерогатива лорда-канцлера, а достаточными мотивами служат неспособность выполнять свои обязанности или неправомерное поведение (ст. 17 Закона о судах 1971 г.). Отдельные американские штаты создают собственные процедуры; например, в штате Нью-Йорк вопросы увольнения судей рассматривает специально образованный орган юстиции. Во Франции функции дисциплинарного суда исполняет Высший совет магистратуры, заседающий в данном качестве под руководством главы кассационного суда.

Таким образом, принцип несменяемости судей имеет немало исключений, которые может использовать правительство, если пожелает заменить ставшего ему неугодным деятеля правосудия. Кроме того, есть и иные формы давления с целью заставить человека вроде бы добровольно заявить об отставке. С другой стороны, указанный принцип создает видимость бессилия администрации по отношению к судьям, возмущающим широкие круги населения своей антидемократической реакционной деятельностью. Они спокойно продолжают занимать полученные должности.

Принцип независимости судей либо непосредственно зафиксирован конституционными актами, либо базируется на толковании содержащихся в них норм. По ст. 64 французской конституции президент республики выступает "...гарантом независимости судейской власти". В США начало независимости выводят из ст. 111 Конституции, где сказано о передаче судебной власти органам юстиции, несменяемости судей и запрещении задерживать или уменьшать им зарплату в период пребывания в должности.

Из приведенных положений буржуазные идеологи извлекают главные аргументы для обоснования тезиса о свободе действий тех, кто осуществляет правосудие. К числу доказательств нередко относят доктрину разделения властей: самостоятельность судебной власти якобы создает прочный фундамент независимости ее конкретных носителей. Ту же роль играют несменяемость судей и гарантированность их вознаграждения. Защитников и пропагандистов этих доводов не смущает довольно очевидная формальность аргументации. Важнее внешняя логичность и простота конечных выводов, рассчитанных на людей, которые мало информированы или склонны поверхностно оценивать реальности общественной жизни.

Между тем фальшив уже исходный тезис. Разделение властей, как отмечал Ф. Энгельс, есть "...прозаическое деловое разделение труда, примененное к государственному механизму в целях упрощения и контроля"*(34). Истинной властью в эксплуататорском обществе обладает господствующий класс. И буржуазия "...лишила священного ореола все роды деятельности... Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников"*(35). Значит, деятельность судей нужно анализировать исходя не из правила несменяемости, а с учетом механизмов подбора судейских кадров и фактических условий отправления правосудия.

Ранее было отмечено прямое взаимодействие между несменяемостью и правилами подбора судей, не менее тесна связь этих правил с независимостью. Заполнение судейских должностей ставленниками администрации, бизнеса, политических партий имеет большое значение, создает крепкую основу для наделения судей относительной свободой при разрешении конкретных дел, особенно, если они не затрагивают каких-либо острых вопросов. Подавляющее большинство кандидатов принадлежит к буржуазному сословию, выходцев из среды трудящихся немного (в Англии - 1-2%); причем социальное происхождение отнюдь не гарантирует верность своему классу при исполнении государственной должности.

Помимо крайней меры в форме увольнения с работы правительственные органы в определенных законодательством случаях компетентны налагать дисциплинарные взыскания на судей, делать устные замечания, требовать объяснений (Высший совет магистратуры, министр юстиции во Франции). Обманчива твердость позиций судей, желающих подняться по служебной лестнице; одобрение их служебного поведения теми, от кого продвижение непосредственно зависит, выступает решающим фактором достижения цели.

Автономия юстиции приближается к нулю при обострении классовых противоречий и социальных кризисов. Анализируя общественную жизнь Франции до Парижской коммуны 1871 года, Карл Маркс констатировал: "Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость, служившую только маской для их низкого подхалимства перед всеми сменявшими друг друга правительствами, которым они поочередно приносили присягу на верность и затем изменяли"*(36). После Второй мировой войны, в 50-е годы, когда американская реакция организовала травлю всех прогрессивных элементов, "охоту за ведьмами", даже членов федерального Верховного суда заставляли отчитываться перед сенатской комиссией, обвинявшей их чуть ли не в помощи коммунизму.

Концепция независимости судей дорога буржуазной идеологии тем, что она якобы гарантирует объективность, справедливость, беспристрастность юстиции. Одной из реальных целей таких выводов является, как отмечают сами западные теоретики, внедрение в практику (прежде всего, применительно к средствам массовой информации) идеи о недопустимости широкого обсуждения дефектов работы органов правосудия и отдельных судей при разрешении конкретных дел. Эта важная сфера жизни общества должна находиться вне зоны критики.

Однако жизнь берет свое, критика буржуазной юстиции возрастает, отражая усиление недовольства ею со стороны широких кругов населения. Убедительность рассуждений о гарантированной справедливости как автоматическом результате независимости судей падает. Разоблачению этого тезиса объективно помогают те зарубежные, прежде всего американские, ученые, которые осуществляют юридико-социологические (так называемые право-метрические) исследования факторов, влияющих на содержание судейских решений. Итоги анализа данных, обрабатываемых на вычислительных машинах, интересны. К числу таких факторов относятся социальное происхождение судей, их партийные симпатии, отношение к низшим классам, национальность, религиозные воззрения, порядок занятия должностей и т.п.

Итак, не следует целиком игнорировать роль закрепленных буржуазным правом норм, так или иначе ограждающих судей от прямого воздействия на них в ходе конкретных процессов с целью получения желательного решения, хотя это далеко не исключено. Все зависит от условий места и времени. Но даже при отсутствии такого давления о полной автономии работников правосудия от созданных господствующим классом учреждений не позволяют говорить глубинные основы жизни эксплуататорского общества. Независимость судей абсолютна только по отношению к трудящимся массам.