§ 2. Источники гражданского процессуального права

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, разоблачая демагогические лозунги буржуазии, в "Манифесте коммунистической партии" кратко сформулировали глубочайший по смыслу тезис: "...Ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса"*(68). Этот тезис - один из коренных устоев марксистско-ленинской юридической науки. Он позволяет внести ясность в запутанный многочисленными концепциями буржуазных идеологов вопрос о происхождении, развитии, сущности юридической надстройки.

Истоки права в целом и любой его отрасли, включая право процессуальное, нужно искать в экономическом базисе общества. Но обусловленная им воля господствующего класса не действует непосредственно. Чтобы начать оказывать желательное влияние на конкретные отношения между людьми, она должна быть объективно выражена и зафиксирована. Так возникает понятие форм права, или источников права. Содержание классовой воли, закрепляемой юридическими нормами разных типов, зависит, кроме экономики, еще от ряда других, хотя и производных, однако значительных, факторов: политических, философских, моральных и т.п.

Английская юридическая теория уделяет довольно много внимания разработке проблемы источников права, если иметь в виду работы по общей теории права. Авторы таких трудов говорят о зарождении и развитии двух ветвей прецедентного права, подчеркивают верховенство парламентских статутов, определяют место и роль делегированного законодательства, затрагивают вопрос об обычаях.

Но анализу источников конкретной отрасли, а именно гражданского процессуального права, такого внимания не уделяется. Курсы и пособия об этом виде судопроизводства не содержат разделов, где были бы с надлежащей последовательностью, точностью, полнотой указаны и охарактеризованы законы, иные нормативные акты, прецеденты, которые закрепляют правила данной части юридической надстройки.

Нужно заметить, что хотя для английского права в целом характерны вполне определенные типы источников, значимость и удельный вес каждого из них в различных областях права далеко не одинаковы. Иногда главную роль играют нормативные акты разной силы, иногда прецеденты, пропорции здесь очень разнородны. С этой точки зрения, формы закрепления норм, относящихся к гражданскому процессу, имеют свои особенности.

2. Закон в узком значении этого термина, т.е. статут, утвержденный парламентом, издавна квалифицируется английскими юристами как акт высшей правовой силы, который не подлежит никакому контролю со стороны органов юстиции и должен ими безоговорочно применяться. "Современный судья никогда не послушает адвоката, доказывающего, что парламентский закон недействителен, потому что переходит границы парламентской власти", - отмечает А. Дайси, которого называют основателем теории "правового государства"*(69).

Громоздкость, внутренняя несогласованность, казуистичность законодательства Англии хорошо известны и много критикуются. Довольно заурядны такие сравнения, как сравнение "книги статутов" с джунглями, через которые даже тренированному адвокату, не говоря уже о рядовом гражданине, трудно "прорубать дорогу". Юридическая путаница, которую буржуазные теоретики надуманно пытаются объявить естественным результатом непосредственного творения права английским народом, дает известные выгоды господствующим кругам, позволяя использовать неясности и противоречия, но эта путаница затрудняет деловую жизнь, увеличивает недовольство трудящихся, вызывает критику оппозиционных элементов.

Учреждение в 1965 г. комиссии по законодательству (и отдельной комиссии для Шотландии) считается начальным шагом мероприятия, получившего громкий титул "реформы права". Через четыре года лорд-канцлер лейбористского правительства Гардинер наиболее значительными достижениями шестидесятых годов назовет образование данной комиссии и начало пересмотра "нашей ужасной книги статутов". Он благоразумно добавит, что ревизия будет идти долго и наряду с обычной консолидацией*(70).

Главная задача комиссии - упрощение и модернизация всего законодательства, способ ее выполнения - кодификация и аннулирование отживших свой век норм. Какие же шаги были предприняты в связи с реформой права в направлении совершенствования гражданского процессуального законодательства? Глава юридической комиссии Л. Скармэн в интервью об итогах ее пятилетней деятельности, упомянув о некоторых успехах и о необходимости дальнейшей энергичной работы, согласился с тем, что основное внимание уделялось материальным, а не процессуальным отраслям, хотя недостатки последних значительны. Одним из достижений Л. Скармэн считает закон о доказательствах в гражданском судопроизводстве 1968 г., хотя английские комментаторы находят в нем массу изъянов: акт неоправданно усложнен, судьям и адвокатам трудно быстро отыскивать ответы на вопросы, статьи имеют бесконечные оговорки, исключения из оговорок, различные дефиниции, новые правила недостаточно согласованы с уже действующими и т.п.*(71)

Но эти критические замечания легко отнести к многим процессуальным статутам, для которых характерны громоздкие статьи, раздробленные на части, подпункты, параграфы с цифровыми, буквенными и иными обозначениями; длинные, растягивающиеся на целые абзацы фразы затуманивают содержание текста; обязательные исключения из общих правил, дополняемые исключениями второй и третьей очередей, низводят законы до уровня сборника прецедентов; многочисленные отсылки к другим актам резко усложняют толкование и применение норм. Такая юридическая техника равнозначна самой махровой казуистике.

Есть, однако, в процессуальных актах, особенно новейших, правила и иного типа. Марксистско-ленинская юридическая наука раскрывает укрепившуюся на этапе общего кризиса капитализма и разрушения формально-демократической законности тенденцию перемещения центра тяжести нормотворческой деятельности из парламента в административные учреждения. Парламентские статуты содержат недостаточно четкие формулировки абстрактно-декларативного характера или программные установки, которые не могут действовать непосредственно и нуждаются в конкретизации исполнительными или судебными органами. Издаются так называемые "законы-рамки", "законы-скелеты", рациональность которых стремятся доказать буржуазные теоретики. Применительно к гражданскому судопроизводству Англии точнее было бы говорить о "нормах-рамках": один и тот же акт включает статьи, загруженные малозначительными деталями, и статьи, где закреплены лишь исходные, очень широкие положения. Таковым является, например, закон о судах 1971 г., значительно расширяющий нормотворческие функции лорда-канцлера, т.е. правительства.

Но статуты английского парламента играют второстепенную роль среди источников, устанавливающих порядок разбирательства гражданских дел. Количество формулируемых законами судопроизводственных правил относительно невелико и к тому же это регламентирование носит бессистемный, фрагментарный характер. Процессуальные статьи рассыпаны по многим законам, и насчитываются буквально единицы специальных законов, касающихся исключительно гражданской юстиции. Большинство актов содержит различные дозы норм гражданского судопроизводства наряду с нормами материального права, судоустройства, уголовного процесса и т.д. Трудно указать все без исключения акты, закрепляющие специфические детали рассмотрения отдельных категорий дел. Достаточно назвать лишь те, где корректируется процедура разбора основной массы исковых требований из договоров и деликтов. Перечень таких законов не особенно велик.

Законы о Верховном суде 1925 г., о магистратских судах 1952 г., о судах графств 1959 г., о судах 1971 г. посвящены, что видно из их заголовков, главным образом устройству органов юстиции. Для гражданского процесса здесь важны положения, намечающие границы компетенции судебных инстанций различных наименований, отношения между ними, полномочия звеньев системы и должностных лиц, структуру обжалования решений и постановлений. Эти, а равно и упоминаемые далее акты, естественно, не остаются застывшими. С течением времени их изменяют, дополняют, исправления наслаиваются друг на друга.

Известно, насколько велика значимость доказательств для судебной работы. Юридический лексикон имеет даже термин "доказательственное право", отражающий еще и количественную характеристику института, который насчитывает множество разнородных правил. Лишь малая их часть закреплена статутами парламента. Три из них наиболее существенны: это законы о доказательствах 1938, 1968 и 1972 гг. Многообещающие названия не подкрепляются конкретным содержанием актов. Они посвящены главным образом проблеме допустимости доказательств, небезызвестному правилу о запрещении свидетельства по слухам, а также разрушающим его исключениям. К уже изложенной краткой оценке закона 1968 г. можно добавить, что он значительно урезал сферу действия, но все-таки сберег эту старинную конструкцию, некогда зародившуюся в связи с институтом жюри.

Хронологический перечень статутов Англии включает ряд парламентских актов, тождественно именуемых законами об отправлении правосудия. Они издавались, например, в 1956, 1960, 1964, 1968, 1969, 1970, 1973 гг. Отличительная черта этих документов - отсутствие какой-либо цементирующей идеи, группирующей нормы в единое целое. Акты касаются разнообразных, часто далеких друг от друга институтов судопроизводства и судоустройства. Так, закон 1969 г. расширил компетенцию судов графств, допустил прямую апелляцию на решения отделений Высокого суда в палату лордов, минуя Апелляционный суд, уточнил полномочия судьи в отношении завещаний душевнобольных, установил процедуру обеспечения доказательств до предъявления иска, увеличил состав апелляционного трибунала для споров о патентах и т.д. Закон 1970 г. изменил структуру Высокого суда, ввел должность вице-канцлера, регламентировал порядок обращения взысканий на заработную плату и иные доходы должника, увеличил права судьи по делам о реализации заложенного имущества с целью погашения долга и т.д.

Здесь не упомянуты мелкие вопросы тоже очень разного характера. Посвященные им нормы концентрируются в главах, которым нельзя даже подобрать тематического заголовка, они трафаретно именуются смешанными и дополнительными положениями. В конечном счете, можно заключить, что акты об отправлении правосудия есть сборники нормативных материалов, предназначенных для "текущего ремонта" фасада британской юстиции. Законами такого ранга невозможно выполнить даже ограниченных задач "реформы права".

В числе источников гражданского судопроизводства имеется серия актов особого социально-политического назначения. Антинародная сущность империалистического правосудия, его фактическая недоступность для трудящихся становятся очевидными все более широкому кругу людей. Правительство, естественно, принимает меры, чтобы заглушить недовольство и критику. Реальная жизнь заставляет также идти на известные уступки, при этом демагогическая реклама многократно преувеличивает конкретные льготы для населения. Яркий образец - законодательство о юридической помощи неимущим и малообеспеченным людям, включающей консультации адвокатов и ведение ими судебных дел клиентов бесплатно или за уменьшенную плату. Основа ныне действующей системы заложена законом о юридической помощи и юридических советах 1949 г. Под аналогичными наименованиями издавались законы в 1960, 1964, 1972 гг. Все они подчинены одной цели: при минимальных затратах из государственной казны нажить максимум политического капитала.

Легко расширить перечень статутов, где есть судопроизводственные нормы. Однако увеличение числа примеров лишь подчеркнет и без того ясный вывод: регулирование гражданского процесса актами парламента носит фрагментарный характер. Нет значительного критерия, руководствуясь которым можно было бы их систематизировать и уложить в какую-то схему, отражающую этапы движения дела. Без других источников эти акты ныне бессильны регулировать деятельность гражданской юстиции, более того, они не формулируют и исходных принципов данной отрасли.

Логика фактов рождает еще одно заключение: метод консолидации, охотно используемый для упорядочения законодательства Англии, в области гражданского процессуального права способен дать лишь мизерные результаты. Даже включение в единый новый закон всех имеющихся статутов никакого акта, хотя бы отдаленно напоминающего кодекс, образовать не может. Комиссия по реформе законодательства, если ее далеко идущие планы не пустые обещания, должна будет разработать и направить парламенту билли оригинального содержания. Ими надлежит охватить, по меньшей мере, крупные отрезки процесса или значительные его институты.

3. Доминирующее положение среди источников гражданского процессуального права Англии занимают подзаконные акты различного наименования, содержания, объема и происхождения. Для этой страны характерно, что афишируемые теорией идеи "верховенства парламента" и "господства права" не привели к установлению какого-либо круга юридических вопросов, разрешение которых составляло бы исключительную компетенцию номинально высшего органа государства. Допустимо регулирование любой проблемы нормами, издаваемыми административными инстанциями по общему или специальному уполномочию парламента. Благоприятные юридические возможности для развития так называемого делегированного законодательства были незамедлительно использованы, как только условия эпохи империализма изменили методы нормотворчества, породили колоссальный количественный рост подзаконных актов и их фактическое уравнивание с законами. Английское процессуальное право является хорошей иллюстрацией действия тенденций, формирование и укрепление которых было отмечено В.И. Лениным: "Посмотрите на любую парламентскую страну, от Америки до Швейцарии, от Франции до Англии, Норвегии и проч.: настоящую "государственную" работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надувать "простонародье"*(72).

Буржуазные идеологи пытаются обосновать целесообразность делегированного законодательства его способностью оперативно регистрировать колебания быстро меняющейся жизни. Равным образом расширение и усложнение функций государства якобы привело к тому, что все нормативные акты не могут идти через парламент, который не имеет времени, а члены его - специальных знаний для осуществления детализированного нормотворчества. В результате все более укрепляется обычай устанавливать законом лишь главные черты какого-либо института, а конкретное его регламентирование возлагать на ответственного министра*(73). Официальная версия гласит, что делегированное законодательство не есть нарушение демократических стандартов, так как находится под эффективным контролем парламента.

Однако ряд обстоятельств превращает парламентский контроль в чистейшую фикцию. Если говорить о гражданском судопроизводстве, то нужно констатировать, что исполнительная власть, осуществляющая широкую, почти неограниченную регламентацию деятельности юстиции, не испытывает неудобств от формального парламентского контроля. В процессуальной литературе об указанном контроле даже не упоминается, не приводится также случаев аннулирования парламентом каких-либо подзаконных актов, касающихся гражданского процесса.

Какие же конкретные акты имеют наиболее важное значение для регулирования гражданского процесса Англии? Безусловно, центральное место занимают среди них правила судопроизводства. Есть несколько разновидностей таких правил, они изданы для отдельных судебных инстанций и некоторых категорий гражданских дел.

Правила Верховного суда (The Rules of the Supreme Court, или сокращенно RSC) 1965 г. начали действовать с 1 октября 1966 г. Но это не первое их издание. Вскоре после реформы английской юстиции в 1873-1875 гг. разработка детального регламента правосудия была возложена на комиссию, руководимую лордом-канцлером. Комиссия составила проект, который был утвержден в 1883 г. Закон о Верховном суде 1925 г. закрепил такой метод нормотворчества. Согласно ст. 99 (несколько измененной ст. 5 закона об отправлении правосудия 1970 г.) образован комитет по правилам, состоящий из лорда-канцлера, фактического председателя Апелляционного суда, председателей отделений королевской скамьи и семейных дел, вице-канцлера, трех судей Верховного суда, двух барристеров и двух солиситоров. Кворум для заседания - лорд-канцлер и не менее четырех членов комитета. Комитет должен регулярно функционировать и заботиться об изменении, дополнении, издании новых правил по мере необходимости. Результатом довольно интенсивной деятельности такого характера явилось то, что акт 1883 г. оброс неимоверным количеством поправок, уточнений, новелл. А потому была начата его общая ревизия, осуществлявшаяся двумя этапами: в январе 1964 г. введены в действие 1-32 разделы, в октябре 1966 г. - новые правила в целом.

Процедура наделения правил юридической силой до крайности упрощена. Они сначала утверждаются комитетом, где решающую роль играет лорд-канцлер (и находящееся за его спиной правительство), затем направляются обеим палатам парламента. Если парламент не выдвинет возражений, документ считается одобренным. Аналогичным образом он затем изменяется, дополняется, т.е. налицо типичный для английской системы пример формирования акта делегированного законодательства. Так как члены парламента к правилам интереса не проявляют, комитет оказывается истинным творцом норм гражданского судопроизводства.

Согласно утвердившейся точке зрения Англия - страна, где особенности исторического развития не благоприятствовали созданию кодексов, концентрирующих нормы каких-либо отраслей права или хотя бы крупных их институтов. Это мнение поддерживает и английская теория. Термин "кодекс" редко используется для обозначения официальных документов. Лишь в последние годы идея кодификации начала упоминаться чаще, особенно когда речь заходит о "реформе права".

Правила Верховного суда 1965 г. в своем начальном варианте занимали (кроме приложений) около 400 страниц большого формата. Правила делились на 9 частей, 111 разделов и 1103 статьи (ГПК Франции насчитывает 1042 статьи, ГПК Италии - 831). В разделах от 3 до 47 статей, нумерация внутри каждого начинается с единицы. Все статьи снабжены заголовками. Разумеется, чисто количественные характеристики не дают законченной картины, нужно учитывать содержание источника. С этой точки зрения, правила не являются бесформенной грудой норм. Нормы расположены по детально разработанной системе, где прослеживаются элементы общей и особенной частей процессуального регламента. Очередность раскрытия институтов зависит от того, в какой последовательности они действуют на протяжении рассмотрения исковых требований.

Правила регулируют деятельность всех отделений Высокого суда при разрешении ими по первой инстанции гражданских дел за некоторыми исключениями (расторжение брака и другие). Они также закрепляют формы подачи апелляционных жалоб и рассмотрения их особыми присутствиями Высокого суда и Апелляционным судом. На мировую юстицию, суды графств и палату лордов указанный акт не распространяется.

Итак, размерами, структурой, содержанием правила 1965 г. напоминают кодекс. Этой оценке не должно мешать то, что они применяются лишь Верховным судом, но не другими органами правосудия Англии. Кстати, ГПК Франции оставляет без регламента кассационное производство. Различие между правилами и кодексом, если употреблять данный термин в главном его значении, нужно искать не путем замкнутого юридического анализа, а в методах их разработки и принятия. ГПК многих государств есть законы, утвержденные высшими представительными инстанциями. Английские же правила судопроизводства тихо, без шума и огласки формулирует малоизвестный комитет. Громкое название "кодекс" могло бы только привлечь к его деятельности излишнее внимание общественности и критиков. Уместно вспомнить ироническое замечание английских публицистов Д. Фроста и Э. Джея о том, что британские судьи "...превращают суд в театральное представление со сценой, с режиссерами и актерами в костюмах прошлых веков. У них, как и у всех представителей гуманитарных профессий Англии, есть важное преимущество - только они сами могут устанавливать правила, которыми руководствуется их профессия. Они похожи на врачей, но на таких врачей, которые получили право изобретать болезни"*(74).

Ежегодно правила неоднократно изменяются, дополняются, перераспределяется материал между разделами, исчезают бывшие и возникают новые главы и образцы процессуальных документов, зафиксированные двумя приложениями. Непосредственным импульсом для таких модификаций обычно является утверждение парламентом каких-либо статутов, имеющих отношение к деятельности юстиции. Так, закон о реформе семейного права 1969 г. вызвал появление раздела 112 (экспертиза крови при разрешении вопроса об отцовстве). Существенные коррективы были внесены в правила после издания законов о доказательствах 1968 г., об отправлении правосудия 1970 г., о судах 1971 г. и других. Они сводились к объединению некоторых разделов, изменению их наименований, добавлению новых статей. Частые модификации (например, в 1971 г. их было пять) заставляют юристов, особенно практикующих, держаться настороже и быть внимательными, чтобы не допустить роковой ошибки, использовав устаревшую норму.

Правила Верховного суда - только первый образец группы актов тождественного характера. Не меньшее значение имеют Правила судов графств (The County Court Rules, или сокращенно CCR), устанавливающие порядок деятельности этого звена юстиции Англии. Они разрабатываются и меняются комитетом, подчиняющимся лорду-канцлеру. Ныне действующие ПСГ датированы 1936 г. Меньшее количество норм в ПСГ по сравнению с ПВС*(75) объясняется более упрощенными формами производства в судах графств. Нормы ПСГ расположены по определенной системе, охватывают целиком движение дела от обращения за защитой до обжалования и исполнения решений. ПСГ - кодифицированный акт, хотя его применяет только одна судебная инстанция.

Манера конструирования актов о судопроизводстве в форме правил глубоко укоренилась, критике английскими юристами не подвергается и действует уже автоматически. Так, закон 1971 г., образовавший новый суд короны (он рассматривает преимущественно уголовные дела), в ст. 15 предусмотрел издание для него регламента. Этим занимается комитет: лорд-канцлер, председатель отделения королевской скамьи, двое судей Верховного суда, двое окружных судей, регистратор по уголовным апелляциям, мировой судья, двое барристеров и двое солиситоров. Члены комитета (кроме занимающих определенные должности) назначаются лордом-канцлером. Разрабатываемые комитетом документы имеют силу актов делегированного законодательства и могут быть аннулированы только специальной резолюцией какой-либо из палат парламента. Правила суда короны начали действовать с 1 января 1972 г.

Правила создаются не только для отдельных инстанций, но также и для установления порядка рассмотрения некоторых категорий гражданских дел. Есть, например, правила для разбора дел о ликвидации компаний 1949 г., о банкротствах 1952 г., бесспорных дел о завещаниях 1954 г., семейных дел 1973 г. и другие.

Правилами не исчерпывается круг источников английского гражданского судопроизводства. Имеется еще немало предписаний (regulations) и приказов (orders), издаваемых ведомством лорда-канцлера и министерством внутренних дел, а также различного рода практических указаний (practice directions), исходящих от должностных лиц аппарата юстиции. Так, предписаниями, базирующимися на парламентских статутах, регулируются вопросы правовой помощи неимущим. Приказы устанавливают размеры судебных пошлин, компенсаций расходов членам жюри, свидетелям, экспертам и т.д.

Авторами практических указаний выступают многие лица, начиная от лорда-канцлера и кончая судебными клерками. Значительность указаний зависит от должности автора. Наиболее крупные вопросы решает лорд-канцлер. Практические указания различных чиновников органов юстиции, издаваемые по распоряжению или с согласия соответственно лорда-канцлера, вице-канцлера, председателей отделений Верховного суда, касаются преимущественно технических делопроизводственных моментов. К примеру, заинтересованным участникам дела и адвокатам разъясняется порядок направления заявлений судебным канцеляриям, формы их регистрации, каталоги требуемых документов, число копий, методика распределения издержек, время и место рассмотрения ходатайств и т.п. Указания идут от имени главного мастера, старшего мастера, мастера по таксации расходов, клерка парламента, если речь идет об апелляционной деятельности палаты лордов, и других.

Делегированное законодательство выполняет еще одну немаловажную функцию. Обычно парламент, утверждая статут, не указывает даты начала его действия и решение этого вопроса передоверяет заинтересованному министру, т.е. применительно к актам о судоустройстве или судопроизводстве - лорду-канцлеру. Например, ст. 54 (4) закона об отправлении правосудия 1970 г. гласит: "Настоящий закон вступит в силу в такой день, который лорд-канцлер установит приказом в форме делегированного акта, и для различных норм данного закона могут быть назначены различные дни в зависимости от различных целей". Мотивируется такой порядок необходимостью изучения закона, осуществления некоторых подготовительных мероприятий и т.п.

В результате почти каждый закон начинает действовать малыми дозами, не для всех инстанций и категорий дел одновременно. Эта процедура растягивается иногда на ряд лет, усугубляя юридический хаос. Так, приказ о вступлении в силу с 1 октября 1969 г. части 1 и ст. 20 (2) закона о доказательствах 1968 г. касался Верховного суда, некоторых трибуналов и арбитражей, но не распространялся на дела о банкротстве, на производство в судах графств и магистратов. Только через семь лет начали применяться некоторые статьи закона 1965 г. о солиситорах, расширяющие полномочия юридического общества по изданию постановлений о стажировке и обучении будущих адвокатов.

Подобная практика введения закона в силу способна запутать даже многоопытных и искушенных юристов. При апелляционном пересмотре решения по одному делу о возмещении ущерба было установлено, что судья первой инстанции не знал о вступлении в силу ст. 11 закона о доказательствах 1968 г., допускающей использование обвинительных приговоров уголовных судов при установлении факта совершения лицом преступления, когда такой факт важен для гражданского дела, а потому не принял во внимание предшествующего уголовного осуждения ответчика (в данном случае за неосторожную езду). Апелляционному суду пришлось вынести противоположное решение*(76).

4. Прецедентное право - один из наиболее значительных разделов английской юриспруденции. Его исследуют правоведы самых различных теоретических направлений. Интерес к проблеме закономерен, если учитывать количество и роль норм, извлекаемых из бесконечного множества судебных решений. Даже конспективное изложение всех аспектов доктрины прецедента заняло бы немало страниц. Более узкой является тема о роли, границах, перспективах судебного нормотворчества в области гражданского процессуального права. Нужно заметить, что английская теория, уделяя много внимания прецедентам в широком плане, гораздо меньше занимается разработкой вопросов о том, как общие положения действуют применительно к конкретным областям права. Во всяком случае, научные руководства по гражданскому судопроизводству не выделяют специальных глав, где была бы раскрыта специфика процесса с данной точки зрения.

Исходный тезис прецедентной системы гласит: решение суда по какому-либо делу обязательно для судов того же или низшего ранга, когда они рассматривают аналогичные дела. Простота этого определения лишь кажущаяся. На практике многочисленные юридические тонкости и схоластические ухищрения дают возможность игнорировать прежние решения.

В основе доктрины прецедента лежит идея о том, что аналогичные дела должны разрешаться одинаково. Этот тезис, охватывающий также судебную процедуру, ничего оригинального собой не представляет. Он является всего лишь интерпретацией положения, согласно которому право есть применение одинаковых масштабов к разным людям. В странах европейского континента, репетировавших римское право, начали рано издаваться нормативные акты, формировавшие практику юстиции. Исторические особенности направили развитие юридической надстройки Англии по иному руслу. Негативный фактор - отсутствие кодексов - приводил к тому, что принимавшиеся по отдельным делам судебные решения начали трактовать как нормы, а не как их иллюстрацию. Укрепление доктрины прецедента связывают еще с публикацией судебных отчетов и установлением иерархии решений. Однако это скорее явления производного характера.

На современном этапе Англия имеет достаточно разветвленное законодательство. Статуты и иные акты в ряде областей права, к числу которых нужно отнести и процессуальное, несут тяжесть регулирования значительной части общественных отношений. Вроде бы исчезла первопричина существования прецедентной системы, а она продолжает действовать, так как обладает известными достоинствами и гарантирует защиту интересов господствующего класса.

Нормативные акты, закрепляющие правила относительно широкого профиля, не исключают прецедентов, берущих на себя функции толкования, а также конкретизации этих актов и регулирования деталей. Значимость таких функций общеизвестна. Чтобы узнать, как английское право разрешает тот или иной вопрос, мало изучить законодательство, необходим еще тщательный анализ деятельности органов юстиции. Недаром крылатой фразой стало высказывание лорда Дэвлина: "Право есть то, что судьи считают таковым".

Прецедент является орудием не только интерпретации законодательства. Много веков он выполнял еще более значительную функцию, а именно, использовался для создания институтов и норм, касающихся таких групп отношений, которые не охватывались статутами. Тенденции развития доктрины прецедента исследовались советской юридической теорией. Падение роли прецедента в ряду источников английского права есть результат большого увеличения количества статутов и особенно подзаконных актов. Это характерное для империалистического государства явление вызвано глубокими причинами экономического и политического характера*(77).

Гражданское процессуальное право Англии наглядно иллюстрирует изменение значения прецедентов для регламентации форм рассмотрения исковых требований. Хотя здесь доля парламентских статутов невелика, зато обширных подзаконных актов издано, как ранее указывалось, изрядное количество, а главное, ими без существенных пробелов и достаточно последовательно отрегулировано движение гражданских дел. Имеющиеся разрывы между закрепленными законодательством категориями, например в области судебных доказательств, восполняют прецеденты. Но их главной функцией стало толкование норм. Методология анализа и раскрытия процессуальных конструкций юридической теорией тоже изменилась. Авторы теперь обычно начинают изложение ссылками на тексты нормативных актов, а затем уже дают материалы практики.

Нужно вообще констатировать бесперспективность расчетов на создание в будущем прецедентным методом каких-либо оригинальных и притом значительных институтов гражданского судопроизводства. Гражданское процессуальное право относится к области публичного права, где исполнительная власть крепко держит в своих руках инициативу, и только через ее органы идут все крупные новеллы. Даже отказ в 1966 г. палаты лордов соблюдать безоговорочно собственные прецеденты не меняет кардинально данного положения, хотя и открывает перед палатой большие возможности нормотворчества.

Часто говорят, что прецедентному праву придает дополнительную силу известная неповоротливость парламента, тяжеловесность законодательной процедуры, замедляющей и усложняющей движение биллей. Реализации предложений, имеющих целью оперативно корректировать деятельность судов, ампутировать ошибочные направления в практике, мешает даже элементарная нехватка парламентского времени. До какой-то степени это верно, но если законопроект очень важен для правительства, оно найдет возможность побыстрее протолкнуть его через обе палаты. Указанные соображения относятся к гражданскому процессуальному праву лишь в очень незначительной степени, так как подавляющая часть его норм закреплена не статутами, а подзаконными актами. Правила судопроизводства, разрабатываемые комиссиями под руководством лорда-канцлера, могут быстро изменяться и дополняться, чутко улавливать любые нюансы практики и надлежащим образом ею руководить.

Для судопроизводства явно утратил значение известный тезис о том, что законодательство есть лишь внесение корректив в прецедентное право. Здесь именно нормативные акты стали ведущим источником, а потому возник новый вопрос о роли прецедентов в данной ситуации. Никто из английских юристов не заходит так далеко, чтобы доказывать целесообразность ликвидации прецедентной системы, но постепенное изменение ее функций тоже не вызывает сомнений.

Было бы ошибкой недооценивать силу прецедента как инструмента толкования нормативных актов. Юристы разграничивают прецеденты-нормы и прецеденты, где дается лишь разъяснение законодательства. В последних случаях избранная судьями терминология не приравнивается к тексту закона и не может его заменить, т.е. речь идет о смысловом комментировании, имеющем обязательный характер в установленных для прецедентов рамках. Благодаря толкованию как будто бы ясная статья закона начинает усложняться, приобретает разнородные оттенки. Например, ст. 11 закона о доказательствах 1968 г. допускает использование обвинительных приговоров уголовных судов для установления факта совершения лицом преступления, когда такой факт важен для гражданского дела, но она же, за некоторыми изъятиями, разрешает заинтересованной стороне доказывать ошибочность приговора. На практике немедленно возникли вопросы о том, какой должна быть сила этих доказательств, зависит ли она от состава и ранга инстанции, вынесшей приговор, и т.п.

Однако не следует говорить об окончательном превращении английских судей лишь в толкователей законодательства, даже если брать фактически кодифицированные отрасли вроде права процессуального. Р. Кросс говорит об уменьшении роли прецедентов в связи с упорядочиванием права Англии, но он логично замечает, что как бы хорошо ни выполняли кодификаторы поставленную перед ними задачу, неизбежно сохранятся или даже будут умышленно оставлены участки для прецедентного метода регулирования*(78). Таких участков немало в области гражданского судопроизводства.

Необходимо отметить, что прецеденты не только восполняют пробелы законодательства о судопроизводстве, т.е. являются источником очень конкретных норм, закрепляющих найденные практикой детали регламента. Судебные решения, кроме того, оказались наиболее удобной формой для определения принципов различных отраслей права и, в частности, процессуального. Нормативные акты процессуального содержания базируются на некоторых главных идеях относительно порядка работы юстиции, но в концентрированном виде этими актами общие идеи не фиксируются. Зато их нередко декларируют при разбирательстве дел судьи, когда мотивируют свою позицию по какому-либо вопросу. Провозглашаются, например, такие основные начала британского правосудия, как пассивность судей, инициатива заинтересованных лиц и т.п.

Применение прецедентов, как и норм статутов, не зависит от сроков давности. Те из них, которые перестали соответствовать новым условиям жизни, просто исчезают из юридического обихода, но и действующие прецеденты могут не применяться по различным мотивам. Их более или менее развернутые перечни дают многие английские авторы. Например, Р. Кросс называет десять исключений из правила об обязательности предшествующих решений: их противоречие статутам или еще более ранним постановлениям той же судебной инстанции, отмена вышестоящим судом, туманность изложения, неоправданная широта формулировок и другие. Он предупреждает, что некоторые разновидности исключений спорны*(79). Изложенные общие положения надлежит учитывать и при анализе роли прецедентов в регулировании регламента судопроизводства.