§ 3. Виды исков и объективное соединение исков

1. До середины XIX в. проблема классификации исков занимала исключительно важное место в английской юриспруденции. Это объясняется историческими особенностями возникновения и развития общего права, которое складывалось на базе судебных приказов. Такие приказы времен средневековья, как и современный приказ, содержали исходящее от королевской власти предписание ответчику предстать перед судом, но они не имели единой стандартной формы. Для каждого материально-правового требования существовал приказ специального вида. Если истец не мог подобрать надлежащего приказа, его притязание не защищалось.

Громоздкость судопроизводства многократно увеличивалась, поскольку для разбирательства каждой разновидности гражданских дел были установлены особенности процессуального регламента. Тяжеловесный и, естественно, невероятно медлительный гражданский процесс феодализма не соответствовал условиям жизни капиталистического общества. Тем не менее, он явно пережил самого себя, что, однако, неудивительно для Англии, где издавна господствовала идея необходимости бережного сохранения древних традиций, а буржуазия отличалась склонностью к компромиссам и эволюционному развитию всех институтов. Только в XIX в. наступила пора реформ, которые наряду с другими новшествами постепенно ликвидировали средневековую систему приказов.

Классификация исков по их материально-правовому содержанию как будто бы утратила смысл. Тем не менее, до сих пор английские юристы любят повторять знаменитую фразу Мейтленда из опубликованной в 1916 г. работы "Право справедливости": "Мы похоронили формы исков, но они еще продолжают править нами из своих могил". Цитируя это изречение, Э. Джэнкс замечает: "...С отменой разных форм исков процессуальные действия не носят больше официально названий, соответствующих тем различным типам правоотношений, которые лежат в их основе. Но было бы большой ошибкой предполагать, что знакомство с сущностью этих различных правонарушений излишне и что пострадавший истец может предъявить иск из гражданского правонарушения вообще. Он все же должен убедить суд, что его жалоба соответствует одному или более из тех типов гражданских правонарушений, которые признаются правом"*(194).

Эти замечания касаются вопросов материального права, а не процесса. Очевидно, правы те, кто считает афоризм Мейтленда преувеличением*(195). Отголоском бывшей системы судебных приказов является довольно широкое использование английской юриспруденцией их прежних наименований.

Однако классификация исков по характеру материально-правового требования, утратив прежнее значение, приобрела другое. Достаточно даже бегло просмотреть разделы 72-113 ПВС, чтобы удостовериться, насколько много процессуальных особенностей сопровождает разбирательство и разрешение притязаний различных типов. Они установлены для дел морских, торговых, наследственных, семейных, налоговых, о клевете, взыскании долгов, установлении опеки и многих других. Отдельными нормативными актами регламентировано производство по делам о банкротстве, ликвидации компаний, утверждении завещаний, призовым и т.д. Эти особенности надлежит учитывать тяжущимся и их адвокатам подобно тому, как полтора века назад они должны были соблюдать тонкости процедуры рассмотрения каждого из многочисленных приказов.

2. Итак, каждый судебный приказ обладал индивидуальными чертами, которые были аннулированы лишь реформами прошлого века. Но издавна существовало еще деление приказов на три большие группы, и эта классификация до сих пор не утратила окончательно значения для английского судопроизводства. Речь идет об исках вещных, личных и смешанных.

Вещные иски (real actions, или actions in rem) историки права относят к числу наиболее важных форм судебной защиты со времен раннего средневековья, когда владение землей составляло главную основу богатства и могущества. Поэтому с требований о возврате недвижимого имущества в натуре (recovery of land), конкретнее, земельных участков, началось развитие исковых форм. Вопрос о том, должны ли такие конфликты рассматривать поместные или общегосударственные суды, был в период становления феодализма одним из узловых моментов борьбы между крупными лендлордами, жаждавшими большей самостоятельности, и крепнувшей королевской властью.

Считается, что цель вещного иска - это получение решения против любого лица, имеющего отношение к спорному имуществу, более того, он предъявляется как бы к самому имуществу. Это, конечно, фикция. Юридические отношения возможны только между людьми, а не человеком и вещами. Но фикция и поныне наполняется вполне реальным содержанием по некоторым категориям дел. Термин action in rem используется в разд. 75 ПВС, регламентирующем особенности процедуры адмиралтейского суда. Согласно ст. 8 и 11 приказ о явке в суд может быть вручен путем его прикрепления к мачте или какой-либо заметной части надстройки корабля либо помещения его на груз, если он выгружен или перегружен на другое судно. Аналогично вручается постановление о наложении ареста на судно, обычно с условием его освобождения после представления денежной гарантии исполнения будущего решения. Арест немедленно разрушает иллюзию спора с неодушевленными предметами, ибо насильственное задержание судна влечет за собой появление в процессе его владельца.

Личные иски (personal actions, или actions in personam), составляющие вторую категорию, направлены всегда против определенного лица и имеют целью взыскание убытков. Они возникают из нарушений договоров и предусмотренных законодательством обязанностей или деликтов. Реформы XIX в. аннулировали древние формы личных исков. К числу немногих разновидностей исковых претензий, сохранивших некоторые процессуальные особенности их рассмотрения, английские юристы относят требования о представлении отчета (account)*(196). Заявителю надлежит составлять судебный приказ особого содержания. Его главный пункт - предложение ответчику дать отчет в полученных им для истца денежных суммах и возвратить их. Ответчиками выступают сборщики арендной платы, агенты, другие члены товарищества.

Смешанные иски (mixed actions), оправдывая свое наименование, имеют черты двух других групп исков. С их помощью одновременно требуют защиты права собственности на недвижимость и компенсации убытков от его нарушения. Процессуальные особенности рассмотрения таких исков устанавливаются с учетом характера материально-правового требования, а не для всей разновидности как таковой.

3. В юриспруденции континентальных государств Европы издавна утвердилось деление исков по их процессуальной цели на иски о присуждении (исполнительные) и иски о признании (установительные). Англии такая классификация известна тоже, но она имеет свою историю и выступает в форме классификации судебных решений. Юристы указывают, что одни решения предписывают стороне по делу выполнить какое-либо действие или воздержаться от его совершения (coercive judgements), другие - только декларируют наличие или отсутствие некоторых юридических отношений (declaratory judgements).

Британские суды вплоть до второй половины XIX в. занимали отрицательную позицию по отношению к установительным искам. Господствовала идея, что решение обязательно должно содержать принудительную санкцию. Еще в 1847 г. суд канцлера объявил голое провозглашение права неприемлемым для юстиции, хотя иски о признании много времени реально существовали в такой, например, конкретной форме, как ходатайства об аннулировании брака*(197). Деклараторные решения были допущены законом о производстве в судах справедливости 1852 г. и окончательно закреплены ст. 5 разд. 25 ПВС 1883 г. Ныне ст. 16 разд. 15 ПВС 1965 г. гласит: не допускается возражение против иска, основанное на том, что он предъявлен исключительно с целью получения деклараторного решения; суд может установить наличие у истца прав, независимо от того, будет ли в дальнейшем возможно или необходимо прибегнуть к принудительным мерам по реализации этого права.

Итак, иски о признании имеют целью получить решение, определяющее юридические отношения между сторонами и не содержащее приказа, который надлежит исполнить принудительно, если не последует добровольного исполнения. Наличие или отсутствие такого приказа, опирающегося на силу государства, обычно считается критерием классификации решений. Есть и другое мнение: элемент принуждения - не главный признак (он, например, отсутствует в актах международного суда), различие между видами решений зависит от того, нужно ли стороне для реализации решения совершать (не совершать) какие-то действия, или конечную цель процесса составляет констатация правоотношения*(198).

Между этими двумя мнениями фактически нет расхождений, так как указание суда ответчику определенным образом вести себя неизменно подкрепляется угрозой принуждения. Нужно исключить из аргументации ссылки на чрезвычайно специфические формы работы международного суда. Попытки отождествления с ними внутригосударственных юридических конструкций могут лишь исказить действительность. Явно без учета реальной жизни капиталистического мира и тенденций его развития сформулирован тезис о том, что принуждение не есть существенная часть судебной функции, в идеальном или далеко ушедшем вперед обществе простой декларации о правах было бы достаточно без угрозы насилия. Декларирование прав есть сущность гражданского процесса, а принуждение - дополнительный момент*(199). Такого рода высказывания лишь затуманивают классовую природу буржуазного правосудия, его репрессивную направленность. Незачем также рисовать вводящие в заблуждение утопические картинки будущего для общества, состоящего из антагонистических классов.

Область использования исков о признании довольно обширна и разнообразна. В качестве примеров можно назвать требования об установлении права собственности, правового положения лица, действительности завещания, отсутствия обязанности уплаты денег, об определенном толковании договора и т.п.

Вместе с тем для исков о признании установлен принцип, согласно которому их удовлетворение зависит в известной мере от дискреционного усмотрения суда. Суд может отказаться декларировать права по мотивам, представляющимся ему убедительными, причем эти мотивы меняются с течением времени и не тождественны для различных инстанций. Относительно более определенно положение о том, что конфликт должен быть юридическим, а не каким-либо иным (моральным, политическим) по характеру. Но далее требуется, чтобы со стороны ответчика исходила реальная угроза нарушения права, гипотетического предположения о возможности нарушения недостаточно. Кроме того, спор должен иметь практическое значение, не быть "мертвым" вопросом из-за давности. Подобного рода ситуации не поддаются точному нормативному регламентированию и, следовательно, сохраняется простор для судейского усмотрения.

4. Объединение двух или более требований истца к ответчику для одновременного рассмотрения (объективное соединение исков) в Англии стало возможно лишь после ликвидации системы приказов реформами XIX в. До этого каждое притязание надлежало заявлять отдельно, иногда в разных судах, даже если по всем возникшим гражданским делам приходилось обсуждать аналогичные вопросы.

Ныне объективное соединение исков допускается достаточно широко. Статья 1 разд. 15 ПВС не ограничивает никакими условиями право истца объединять несколько требований, имеющих различные основания, к ответчику, если стороны по отношению ко всем требованиям выступают в одном и том же качестве. Следовательно, не исключен совместный разбор претензий о компенсации внедоговорного вреда и убытков от нарушения контракта или какого-либо иного комплекта споров между двумя субъектами.

Далее упомянутая статья устанавливает, что лицо, управляющее некоторым имуществом как администратор, исполнитель завещания и т.п., может выступать участником гражданского дела в этом своем амплуа, а равно в качестве непосредственно заинтересованного субъекта. Необходимо, однако, чтобы споры концентрировались вокруг одного и того же имущества. Строго говоря, с точки зрения юридической здесь возникает соучастие, хотя внешне число сторон не возрастает. Например, исполнитель завещания предъявляет требование в интересах наследников и одновременно к тому же ответчику требование о защите собственного интереса. Одно и то же лицо, по существу, начинает играть две роли, выполнять двойную нагрузку.

В остальных случаях для объединения исков нужно разрешение суда. Надлежащее ходатайство заявитель подает до выпуска судебного приказа и подкрепляет просьбу аффидевитом, содержащим доказательства целесообразности объединения. Впрочем, объединение без разрешения будет объявлено недействительным лишь при возражении ответчика, выдвинутом немедленно после вручения ему соответствующей бумаги.

Но ст. 5 того же раздела наделяет суд правом разъединять требования, которые истец изложил в одном заявлении. Тогда вместо единого процесса их будет два или более. Мотивами для вынесения такого распоряжения могут служить соображения о том, что совместное рассмотрение исков затруднительно, породит задержки или чревато иными неудобствами. Разъединение иногда диктуется необходимостью соблюдения норм о подсудности.

Одновременное разбирательство нескольких притязаний, естественно, усложняет производство. Истцу необходимо точно изложить каждое притязание, сгруппировать факты, лежащие в основании самостоятельных требований. Увеличиваются количество и объем состязательных бумаг, число доказательств и т.п. Но все же такое объединение нередко весьма полезно. Лучше вести один процесс, чем ряд дел. Это может дать выгоды в плане сокращения общих затрат времени на урегулирование споров и судебных расходов, что немаловажно в условиях буржуазного гражданского процесса.