Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
ХПЗС 2013 / Ускоренное / Судебная защита / Судебные системы.rtf
Скачиваний:
461
Добавлен:
03.03.2016
Размер:
7.21 Mб
Скачать

§ 2. Понятие и классификация доказательств

1. В английской юриспруденции можно найти различные определения судебных доказательств. Трудности изучения данного понятия возрастают из-за многозначного употребления таких терминов, как evidence и proof. Поэтому, чтобы не перегружать анализ мелкими деталями, целесообразно ограничиться рассмотрением взглядов и формулировок, преимущественно используемых в юридическом обиходе.

Термином "доказательство" (evidence) обозначают факты или средства их установления*(123). "Доказательства - это все факты, документы и показания, а также другие законные средства, которые могут быть использованы для установления спорного факта"*(124). "Главными разновидностями судебных доказательств являются показания, сведения из производных источников, документы, вещи и факты, которые суд принимает для выяснения главных спорных обстоятельств по данному делу"*(125).

С точки зрения сугубо практической, доказательством рекомендуется считать "...материал, который тяжущийся желает представить суду в надежде, что это побудит суд прийти к желательному заключению по вопросу факта"*(126).

Термин proof также не однозначен. Вероятно, наиболее распространенным является мнение: proof - это то, что ведет к заключению о правдивости или фальши утверждений о фактах. Evidence есть основание proof. Если evidence заслуживает доверия, оно может иметь результатом proof*(127). В решении по делу 1910 г. судья дал разъяснение, где отождествил proof не с бесспорным (conclusive) доказательством, а с информацией, на базе которой можно получить определенный вывод, например о тождестве лица тому, кто был ранее осужден*(128). В общем, proof не нужно понимать как абсолютную достоверность, но лишь как достаточный материал для убеждения судьи.

Обзор дефиниций дает возможность заключить, что термин evidence имеет ряд аспектов. Он используется для обозначения фактов, с помощью которых ищут дорогу к главным фактам, всей суммы приемов доказывания, конкретных средств доказывания, черпаемой из них информации, а также свидетельских показаний. Под понятием proof подразумевается деятельность по доказыванию либо ее результаты. Смысловая неоднородность терминологии не должна заслонять существа проблемы. А главным является проводимое теорией разграничение между доказательствами как сведениями о каких-либо действиях или событиях и носителями такой информации - средствами доказывания.

За внешним многообразием формулировок, которые английские теоретики предлагают для расшифровки понятия доказательства, обнаруживается их единая методологическая основа и классовая направленность. Рекомендуемые формулы не связывают доказывание с установлением по гражданскому делу объективной истины. Робкие замечания отдельных авторов о выяснении правды не получают логического развития и завершения. Между тем в процессуальной науке нет более подходящего раздела, где было бы уместно и просто необходимо изложить конечные цели доказывания.

2. В английском судопроизводстве существует то же деление доказательств на группы, как и в юридических системах, далеких от идей общего права. Но в англосаксонской системе это деление приобретает особое значение, так как проблема разновидностей доказательств тесно смыкается с вопросом о допустимости получения информации из определенных источников. Без учета критериев группировки доказательств нельзя уяснить содержания правил о наилучшем доказательстве и о запрещении пользоваться слухами и сведениями "из вторых рук".

Деление доказательств на виды осуществляется по нескольким направлениям. Разграничение между прямыми и косвенными доказательствами зависит от содержания информации. В первом случае налицо сведения о главных фактах, во втором - о каких-либо иных обстоятельствах, так или иначе связанных с искомым юридическим фактом и помогающих его установлению. Другой критерий лежит в основе деления доказательств на первоначальные и производные. Первоначальные образуются под непосредственным воздействием реального события: свидетель, лично наблюдавший автодорожное происшествие. Если же этот человек расскажет об известных ему фактах другому лицу, то информация, сообщаемая последним, будет носить производный характер. Между событием и источником сведений есть промежуточное звено. С увеличением числа таких звеньев пропорционально возрастает степень производности. Наконец, с учетом формы получения судом информации определяются средства доказывания. Английское право разрешает использовать свидетельские показания, доказательства письменные и вещественные. На практике решение вопроса о том, к какой разновидности надлежит отнести то или иное конкретное доказательство, нередко влечет за собой значительные последствия.

3. Догматическая разработка категорий прямых (direct) и косвенных (circumstantial) доказательств издавна осуществлялась английской юриспруденцией, и основные характеристики этих категорий ныне не вызывают разногласий. Общепризнано, что прямое доказательство есть информация о любом главном факте. Если суд найдет ее заслуживающей доверия, факт будет считаться безусловно установленным. При использовании же косвенных доказательств сначала выясняются побочные обстоятельства, а затем через них главные. Единичного косвенного доказательства недостаточно для категорического заключения относительно искомого факта.

В начале XVIII в. сложилось правило о наилучшем доказательстве (best evidence rule). Его надлежит оценивать как уход от формальной логики и доведение до крайности пресловутого здравого смысла. Правило требовало, чтобы заинтересованные лица представляли суду самые хорошие, с точки зрения источника и содержания, доказательства, какие только возможны по данному делу. Предпочтение отдавалось прямым доказательствам перед косвенными и непосредственным перед производными.

Данное положение в известной мере перекрещивалось, сливалось с принципом, запрещавшим использовать доказательства "из вторых рук". Так, оба эти положения предусматривали явку на судебное заседание свидетеля-очевидца, не допуская передачи его рассказа другим человеком. Правило о наилучшем доказательстве поглотило также старинную норму о том, что если устанавливается факт составления засвидетельствованного кем-либо документа, то в суд должно быть доставлено удостоверившее документ лицо. Специфической чертой правила являлась вытекавшая из него необходимость оперировать подлинниками, а не копиями документов.

Несомненно, более разумно использовать максимально надежные источники информации. Но в основе английского правила о наилучшем доказательстве лежала идея о необходимости предотвращать злоупотребления тяжущихся. Считалось, что если кто-то представляет копию договора вместо оригинала, то оригинал предположительно содержит данные, свидетельствующие против стороны.

Нельзя, конечно, исключать возможности злоупотреблений. Явное сокрытие стороной прямых или первоначальных доказательств должно привлекать внимание суда. Однако английская судебная практика XVIII в. зашла слишком далеко за границы разумного. Так, суды вообще отказывались принимать копии любых документов, косвенные доказательства игнорировались, коль скоро существовали прямые, как бы трудно их ни было разыскивать.

Такой крайний ригоризм не соответствовал духу и тенденциям развитого капиталистического общества. С начала XIX в. значение и объем применения правила о наилучших доказательствах уменьшаются. Его разрушают законодательные акты и прецеденты. К настоящему времени правило фактически сведено к запрещению представлять копии частноправовых документов, да и то с многочисленными исключениями. Английские юристы уже не склонны это положение относить к числу главных устоев доказательственного права, а расценивают его как заурядную норму, которую можно бы и отменить.

4. Как уже отмечалось, по способу формирования доказательства разделены на непосредственные, или первоначальные (их наряду с прямыми доказательствами обозначают термином direct evidence), и производные, или сведения "из вторых рук". Для англосаксонской юридической системы такая классификация имеет чрезвычайно большое значение. На ней базируется правило о запрещении черпать информацию не из первоисточников (rule against hearsay).

Зарождение указанного правила относят к XIV в. Его главное содержание образно раскрыто Ч. Диккенсом в том месте романа "Посмертные записки Пиквикского клуба", где изложен забавный эпизод допроса на судебном заседании Сэма Уэллера - слуги мистера Пиквика. Ведущий допрос адвокат истицы заметил шутливо, что Сэм, кажется, имеет мало работы, но хорошо зарабатывает. "О, получаю вполне достаточно, сэр, как сказал солдат, когда его приговорили к тремстам пятидесяти ударам плетью", - отвечал Сэм. "Вам незачем сообщать нам, сэр, что сказал солдат или кто-то другой, - перебил судья. - Это не относится к свидетельским показаниям"*(129). Бессмысленная, с житейской точки зрения, реплика судьи, не оценившего народного юмора, формально юридически точно соответствовала правилу hearsay.

Исходные элементы основной формулы таковы: нельзя использовать в судебном процессе слухи, т.е. сведения из неизвестного источника, и информацию, полученную свидетелями или составителями документов от других лиц, для подтверждения фактов, о которых говорит эта информация; нужно вызывать в суд для допроса авторов документов или тех, чьи подписи стоят под текстом. Иначе говоря, в принципе доказательственную силу могут иметь только первоисточники.

Эти нормы свидетельствуют о расхождении юридических предписаний со стандартами нормальной логики. Методы исследования, которые характерны для различных областей человеческого бытия, объявляются непригодными для судопроизводства. Становление такого расхождения шло под лозунгом необходимости приспосабливать институт доказательств к суду присяжных.

В решениях судов и теоретических работах есть ряд соображений о ненадежности информации, получаемой не из первоисточников. В момент передачи свидетелю сведений третье лицо не предупреждалось об уголовной ответственности за ложь. Так как очевидца нет на заседании, невозможны перекрестный допрос и непосредственное наблюдение за его поведением. Сведениям "из вторых рук" вообще трудно доверять, здесь резко увеличивается вероятность ошибок при запоминании и воспроизведении фактов*(130).

Эти аргументы не лишены известного смысла и было бы ошибкой их полностью игнорировать при любом типе судопроизводства, необходимо устранять или смягчать действие отрицательных факторов. Но примитивное решение о безоговорочном запрещении производных доказательств - несомненно, наихудший выход из положения, его разбивает натиск реальной жизни. Неудивительно, что параллельно с утверждением в английском процессе правила hearsay шло накопление допускаемых из него исключений.

Статуты 1938, 1968, 1972 гг., установившие ряд новых и довольно существенных положений, также затронули созданные ранее изъятия из правила о непригодности производных доказательств. Законы (особенно акт 1968 г.) в большей или меньшей степени вобрали в себя изъятия, но не полностью, а значит, сохраняется неопределенность и запутанность этого раздела доказательственного права. Критики закона отмечали, что было бы лучше заменить все разностильные исключения некоторыми общими принципами, касающимися допустимости информации "из вторых рук"*(131). Какие же наиболее значительные изъятия характерны для гражданского судопроизводства Англии?

При всей строгости исходного тезиса доктрины hearsay созданные исключения разрешили использование информации, которую доказательственные системы многих других государств в принципе объявляют неприемлемой. Речь идет о так называемых слухах или молве, т.е. сведениях из неизвестных источников. Если надлежит выявить факты относительно родословной человека, существования брачных отношений, идентификации лица или предмета, наличия каких-либо издавна закрепившихся публичных, но не частных прав (границы города, права прохода через земельный участок и т.п.), то можно опираться на семейные традиции или общее мнение, докладываемое суду старожилами. Наряду со слухами допустимы производные доказательства многократных степеней. Аналогичными методами выясняется репутация гражданина.

Производные доказательства также допустимы, когда они имеют целью подтвердить совершение внесудебного признания некоторых обстоятельств стороной или лицом, чье заявление приравнивается к заявлению стороны. Например, тот, кому ответчик сообщил о своем денежном долге, может быть вызван в суд для дачи соответствующих показаний.

К числу исключений из правила hearsay отнесено использование для раскрытия фактов публично-правового характера изданных книг исторического или научного жанра, словарей, географических карт. Публично-правовые документы типа официальных реестров и отчетов, составленных государственными органами, считаются надлежащими доказательствами содержащихся в них обстоятельств. Такое же значение имеют протоколы определенных судов, международные договоры, королевские грамоты, помилования и назначения на должности. Другими словами, эти материалы суд принимает, не вызывая их составителей и не требуя от них обозначения первоначальных источников информации.

В работах английских юристов, опубликованных до начала действия законов 1938 и 1968 гг., есть анализ ряда других случаев допуска практикой судебных доказательств, не укладывавшихся в рамки исходного тезиса рассматриваемой доктрины (например, при определенных обстоятельствах можно было сообщать суду содержание заявлений умерших, заявлений, сделанных официальными лицами при исполнении обязанностей и т.д.). Ныне эти случаи поглощены нормативными актами, которые регулируют проблему hearsay evidence.

Закон о доказательствах 1938 г. содержал норму о допустимости в гражданском судопроизводстве без ограничений и каких-либо условий документов, относящихся к разряду публично-правовых актов (свидетельства о рождении, смерти, заключении брака, торговые книги корпораций и т.п.). Что же касается частноправовых документов, то ст. 1 закона формально воспроизводила старое положение о принятии их, лишь если тот, кто составил или подписал документ, лично обладал сведениями о зафиксированных фактах или получил эти сведения при исполнении должностных обязанностей. Кроме того, лицо, чье заявление или утверждение закреплено документом, подлежало вызову на судебное заседание для допроса в качестве свидетеля.

Но далее следовали исключения, фактически разрушавшие общее правило. Существование видимости этого правила было не лишено известного смысла для английской юстиции. Так, суду надлежало принимать письменное доказательство без вызова автора документа, если он умер, находится за границей, не способен по своему физическому или душевному состоянию давать показания, не может быть установлен или разыскан при разумном усердии. Закон далее наделял суд дискреционным правом допускать использование документов без явки составителей, а равно принимать копии вместо оригиналов, чтобы избежать чрезмерных задержек или расходов. Неопределенность термина "чрезмерность" ставила конкретизацию норм в полную зависимость от судейского усмотрения.

Еще больший урон обветшавшей доктрине нанес закон о доказательствах в гражданском судопроизводстве 1968 г. Но и это еще не завершающий удар, хотя высказано мнение, что данный статут предвосхищает исчезновение конструкции, запрещающей устанавливать содержание заявлений лиц, не вызванных свидетелями, с помощью производных источников. Новый акт, не отменяя полностью закона 1938 г., частично перекрещивается с ним, повторяет его нормы, что создает дополнительные трудности толкования.

Какие же наиболее важные моменты, касающиеся доктрины hearsay, закреплены статутом 1968 г.? Прежде всего ст. 1 устанавливает, что отныне производные доказательства будут допускаться лишь в случаях, предусмотренных законами или изданными на их базе подзаконными актами, или по соглашению сторон. Таким образом, запрещено регламентировать вопросы о производных доказательствах прецедентами, хотя, как ранее отмечалось, статут 1968 г. поглотил ряд конструкций прецедентного права или в общей форме санкционировал их сохранение (ст. 9). Конечно, функции практики не сведены тем самым к механическому применению законодательных норм. За ней остается регулирование множества деталей, частностей, оттенков, нередко имеющих большое значение. Кроме того, усиливается роль делегированного законодательства в данной области права.

Главным элементом новеллы 1968 г. является разрешение в принципе использовать производные доказательства первой степени в гражданском судопроизводстве. Статья 2(1) гласит: заявление, совершенное устно, письменно или иным способом каким-либо лицом, независимо от того, вызвано оно или нет в качестве свидетеля, будет считаться при соблюдении определенных условий надлежащим доказательством подтверждаемого им факта, если устное показание на суде данного лица об этом факте было бы допустимым. Примером доказательства первой степени (first hand hearsay) может быть утверждение гражданина, устанавливаемое документом, где оно закреплено, либо устным свидетельским показанием того, кто данное утверждение воспринимал. Если же в указанной цепи появляются еще дополнительные звенья, то налицо производность второй (second hand) и более высоких степеней. Таким будет документ, фиксирующий то, что его автору кто-то сообщил или что он узнал из другого документа.

Использование производных доказательств первой степени разрешается независимо от согласия или возражения противной стороны, если непосредственное показание недоступно по одному из пяти мотивов: соответствующее лицо умерло; находится за границей; неспособно вследствие своего физического или психического состояния выступать свидетелем; не может быть с затратой разумных усилий установлено или обнаружено либо, учитывая время, истекшее с момента заявления, нельзя ожидать, чтобы данное лицо вспомнило о точном содержании своего заявления. Это предусмотрено ст. 8 (2) (в) закона 1968 г. А ст. 7 наделяет заинтересованных лиц правом доказывать, что автор утверждения заслуживает или, напротив, не заслуживает доверия. Подобное доказывание осуществляется точно в таком же объеме, как если бы гражданин явился на заседание суда и отрицал при перекрестном допросе выдвинутые против него обвинения в пристрастности, ранее имевшей место судимости, неверности клятве давать добросовестную информацию, совершении несовместимых заявлений об одном факте.

Закон 1968 г. наряду с общим принципом допустимости производных доказательств первой степени закрепил также два неизвестных ранее положения относительно получения в гражданском судопроизводстве информации второй и больших степеней производности. В обоих случаях речь идет о документах.

По ст. 4 чье-либо утверждение, зафиксированное документом, который составлен определенным лицом при исполнении им своих обязанностей, считается допустимым доказательством утверждаемого факта. Причем составитель документа получает информацию либо от того, кто непосредственно наблюдал факт, либо от лица, узнавшего о факте от такого наблюдателя и передавшего составителю полученные сведения также в силу выполнения обязанностей. Цепочка информаторов, действующих по обязанности, может состоять из одного, двух или более звеньев. С их увеличением, естественно, растет степень производности. Для верного понимания этой статьи нужно обратить внимание на следующие моменты. Если того, кто дал сведения автору документа, вызвать в суд, его показания будут непосредственными доказательствами, не имеющими никакого отношения к доктрине hearsay. Допрос составителя упомянутого документа на заседании означает уже использование производного доказательства первой степени. Но такой случай находится в границах общей нормы ст. 2 закона 1968 г. И лишь когда суду представлен только документ указанного типа, налицо производность второй степени. Здесь начинает действовать ст. 4. Хорошей иллюстрацией ее применения может служить протокол полицейского офицера, зафиксировавшего сообщение гражданина, который наблюдал столкновение автомашин, или отчет мастера цеха, составленный на основе полученной от рабочих информации о выполненной ими работе, и т.п.

Научно-техническая революция, оказавшая влияние на многие стороны жизни современного общества, затронула и английское доказательственное право. Как знамение времени расценивают юристы ст. 5 закона 1968 г., допустившую использование информации, переработанной электронно-вычислительными машинами. Такая информация, если учитывать ее движение от непосредственного наблюдателя до оператора компьютера и результатов его анализа, может пройти через ряд посредников, т.е. носить многократно производный характер. Статут предусматривает необходимость соблюдения некоторых условий, обеспечивающих должное качество результатов. Требуется, чтобы документ был получен в период, когда устройство использовалось для определенного рода деятельности и по надлежащим программам, его материальная часть находилась в хорошем состоянии, заключительные выводы извлекались из материалов, которые данный компьютер в состоянии анализировать.

Но все условия содержат довольно поверхностные гарантии. Комментаторы опасаются, что вокруг документов ЭВМ может создаться атмосфера непогрешимости и судьи начнут требовать от заинтересованных сторон доказательств надежности компьютера или отсутствия фальсификации, лишь если итоги анализа будут слишком поразительными. Вообще же стороне нужно нести значительные расходы для оплаты работы ЭВМ и труда специалиста, расшифровывающего выданную информацию, так что это дорогое удовольствие явно не по карману тяжущимся, принадлежащим к трудящимся классам.

Закон о доказательствах в гражданском судопроизводстве 1972 г. несколько расширил область действия статута 1968 г. До этого он применялся к производным сообщениям о конкретных фактах. Теперь же допущена передача через другие источники мнений лиц, не вызываемых в суд, когда такие мнения вообще могут исследоваться в процессе. Например, разрешено устанавливать содержание заключения специалиста-эксперта, который умер до заседания суда, но высказал кому-либо или письменно изложил свою точку зрения по специальному вопросу.

Соседние файлы в папке Судебная защита